Так я оказался в оружейной.

Ну, тут много что было. На деревянных подставках горизонтально лежали мечи. Не очень друг от друга отличались, все как один прямые и примерно одинаковой длины. Под некоторыми мечами уложены ножны, тоже совершенно простые. Хотя нет, вот и кривые клинки, похожие на саблю графа Дюка.

— Это оружейная, — сказал барон. — Что мне в руки попадало, то и сюда приносил. Вот это наши мечи, прямые. — Седдик показал на что-то похожее на большие, метр-полтора длиной, ножи. Штуки три таких, некоторые прямые, а лезвие у некоторых утолщается к концу, как бы играет. На некоторых гардах даже клеймо, грифон.

— Ну, такие ты тут часто видел. Вот это, — он показал на клинки, примерно такие же, как и у нас, но более широкие и короткие, — имперское оружие легионеров. Меч хороший, если бы еще был из хорошего железа сделан. Это беда в Империи, у них железа хорошего отродясь не было, на всех их землях…

Не впечатлило. Больше всего похоже на гладиусы, мечи римских легионеров. Вот если бы кто умудрился скрестить большой нож и римский гладиус, то так бы и получилось. Железо не очень хорошее, но рубать чем-то надо! Вот и делают такие поделки.

— А вот это сабли степняков… — Барон остановился около подставки с тремя саблями, друг над другом. Две примерно одинаковые, а одна подлиннее, побогаче. Простенькие сабли, гарда обычное перекрестие. У той, которая подлиннее, перекрестие украшено тонкой металлической гравировкой, да и хват ее можно сделать двумя руками, места на рукоятке хватает.

— Ханская. — Осторожно смахнул с нее пыль тряпочкой барон. — Ох, и тяжело она нам досталась…

А вот это что-то похожее на то, что называют «катаной». Нет, ну просто один в один, длинная рукоять, лезвие со слабым изгибом, заточка с одной стороны… Ну-ка, интересно, что же это такое-то? Неужели что-то самурайское?

— Это сабля Империи, такую носят их капитаны. Простым легионерам не дают, разве что уж совсем отчаянным рубакам, как императорскую милость. Стоит как хорошая деревня.

— Вот это старый меч наших предков, их еще можно встретить в горах. Таким же владел король Мург. И неплохо владел. Он был одним из лучших мечников королевства.

Ого, двуручник. И все, как в книжке читал, двойная гарда, после широкого перекрестия «кабаньи клыки», а металл между ними не заточен. Меч даже на вид толстый, крепкий. Кольчугу таким прорубить запросто. Что-то я читал, что такие мечи не просто так были сделаны. Им прорубались через строй врагов или отрубали наконечники вражьих пик. Надо будет у Молчана проконсультироваться.

— Вот это Рохни.

Самый лучший клинок! Прямой, на палец уже, чем наши, Соединенного королевства, и на ладонь длиннее. Лезвие ромбическое в сечении, исключая кровосток, они же долы вроде, да? На две трети лезвия идут. Металл с чуть голубоватым отливом, клинок листообразно сужается в кончик. И заточка видна, крупными зубчиками.

— Не очень хорошее оружие, — охарактеризовал клинок барон. — Хотя и прочный… Сталь у них самая лучшая, да вот оружейники не очень. Эту привез еще мой дед, вместе с кольчугой.

Рядом на плечиках висела кольчуга, на мой непрофессиональный взгляд, самая обычная, таких тут много. Бок кольчуги пропорот, кольца тройного плетения разошлись, торчат наружу острыми углами.

— А еще доспехов у вас нет? — почему-то сорвался на «вы» я.

— И доспехи есть… Чуть дальше, пошли, покажу… Лана! Ну сколько тебе раз повторять, не заходи сюда!

Я оглянулся. Ну да, Лана. На руках у нее давешний котище, обреченно свесил лапы вниз, смотрит недовольно на меня сверкающими глазами. А девочка тоже смотрит сверкающими глазами, на мечи.

— Папа, ты обещал!

— Дочь! — Суровое лицо барона чуть разгладилось, но тут же собралось снова. — Я же просил, не заходи сюда.

— Но, пап, ты же тут! Дверь была открыта, я за Пушистым прошла. А Пушистый за мышкой побежал.

— Отпусти Пушистого, пусть продолжит свою славную охоту. И иди к маме.

— Пап, я посмотреть хочу, можно?

— Ты уже так много…

— Ну пожалуйста! Ты же сейчас для принца доспехи будешь выбирать? Настоящую кольчугу? Пап, ну дай посмотреть!

— О Светлые боги, Лана! Почему же у всех девочки шьют себе платье и мечтают о свадьбе, а твои мечты об острых клинках и битвах? За что мне такое наказание?

— Это потому что у меня мама не какая-нибудь неженка городская, а степная женщина! Которые в бою прикрывают спину своему любимому! С луком и стрелами, а то и с настоящим мечом! А как я буду защищать спину любимому, когда у меня даже деревянного меча нет?

— Ох, Лана, дочка… — В голосе барона Седдика слышалось очень много, и главное из того, что в современных городах нет нужды защищать спину любимому, для этого есть верные друзья и городская стража, а женщины должны сидеть за крепкими крепостными стенами, прясть там или вышивать… Чем там Альтзора занимается? Вышивает рыцарские картины почем зря. Ну, или поместьем управлять, но это в крайнем случае! Да вот только было то говорено-переговорено уже много раз, как я понимаю.

И потому барон только вздохнул.

— Хорошо, побудь пока что, погляди… Эх, горе ты мое.

— Пап, ты не прав, я не горе — я счастье! Мне мама так говорит!

— Счастье, счастье, конечно! — Большой барон Седдик, децимал Пограничной стражи, один из лучших фехтовальщиков этого королевства, ласково обнял за плечи свою дочку, осторожно-осторожно. — Гляди, да только молчи и не мешай! А ты, Седдик, клади деревяшку на пол и иди сюда. С сегодняшнего дня в кольчуге будешь тренироваться…

Я услышал завистливый вздох Ланы.

Кольчуга легла на плечи как родная, сразу пригнула к земле. Кило восемь будет, а то и больше. А если и поддоспешник учесть, то и все десять будет.

— Вот так, — сказал сержант, затягивая пояс, и покрутил меня, как грушу, туда-сюда. — Вот так кольчуга носится. А теперь пошли в зал обратно, буду тебя удары учить принимать. Руки бы твоим учителям оторвать, только пьянствовали да… — Барон прервался, посмотрел на дочку. — Короче, руки оторвать. Лана, в зале подожди с Пушистым, дверь прикрой.

— Но, папочка, как же…

— И не спорь с отцом! — барон сказал мягко, но много решительнее.

Первый же удар я пропустил самым позорным образом. Прилетело мне в бок, я аж скривился, покосился… Ребра стрельнуло резкой болью, как будто получил резиновой дубинкой. Было так однажды, на дискаче этом проклятом, в «Васильке», когда пьяный студент приволок с собой раскладную дубинку-выкидушку и заехал мне по ребрам. Студента, конечно, смяли, отволокли проспаться в отделение. А наутро он уже ничего и не помнил. А ребра у меня болели еще с неделю.

— Больно же!

— Терпи! — сказал барон. — Это не очень сильно еще. Когда мечом бьют, еще больнее бывает.

Второй раз. Блин, больно-то как. И вроде на ногах стоишь, а почему-то загибаешься большим таким вопросительным знаком.

— Светлые боги, ну что же такое-то? — спросил барон. — Как врагов рубить будешь? Смотри, удар вот так принимать надо, а не стоять истуканом! И бей, бей в ответ, хуже-то уже не будет!

— Тяжело в учении — легко в гробу! — Я выпрямился. — До конца давай!

— Теперь готовься. Готов?

— Да… Ух! — Больно не так, но ощутимо все равно.

Еще два удара прошло полегче, но все равно я теперь уже совершенно другими глазами буду смотреть на бой в кольчугах. Больно это, удары пропускать! Лучше парировать мечом, а если уж попало, то ничего хорошего в том нет. Синяков не оберешься, а то и свалишься прямо посреди сражения, и вторым ударом тебя прикончат.

— Вот так. — Услышал я как с другой планеты. Что, бить больше не будут, нет? — Снимай теперь все, мне надо видеть, что у тебя с плечами.

Ничего такого с плечами. Синие они, плечи, стали.

— А хорошо ты стоял. Виктор после третьего удара вообще свалился…

— Ага… — скептически ответил я. — Так он и больше, ты его сильнее лупил!

Барон широко улыбнулся.

— Ничего не скроешь! Стой, не двигайся… Вот это бывает, когда поддоспешник на рубашку надеваешь. — Складки рубашки отпечатались у меня в теле синими полосами. — Снимай рубашку. И кольчугу подгонять тоже надо! Подгонять и подгонять… Эх, оружейника бы хорошего, да где их теперь-то возьмешь-то в Ильрони? Сами справимся. Одевайся заново, пошли в зал. Сделаешь два прохода, в кольчуге и поддоспешнике. Да и все на сегодня, а то обед стынет, а дочка моя все больше и больше хочет оружие в руки взять… Не дело это.

— Почему? — как-то глупо спросил я.

— Да потому, что я учить ее не смогу правильно, как вас, я жалею ее, волей-неволей. Дочка она моя. А учить наполовину, так это Светлых богов гневить! Пошли, пошли. Нечего отлынивать, не больше ста вздохов должно быть между упражнениями, а мы с тобой уж долго языками машем, а надо бы мечом…

— Ваше высочество, — приветствовала меня баронесса Ядвила. — Рада видеть вас в нашем скромном доме. Откушайте, чем Светлые боги одарили…

Фрукты какие-то разные, мясо, чуть хлеба, совсем чуть. Потому что от мяса растут мышцы, от фруктов появляется реакция и скорость, а от хлеба — большое пузо. Вот такие вот простые верования средневековой диеты.