— Лева, бросай все! — Возбужденный голос рвал барабанные перепонки. — Похоже, мы нашли его!

— Спокойнее, Стас. Объясни, в чем дело и куда гнать.

— А вот это самое интересное. Угадай, куда переехал Леонид Зуб три месяца назад?

— Загадками не говори, знаешь же, я этого не люблю, — осадил его Гуров.

— Ладно, ворчун, слушай хорошие новости. Да не забудь потом, кто тебе их добыл, — сдался Крячко. — Приехал я в Мытищи, пошел на квартиру Зуба, а соседи мне и выдали: уехал, говорят, ваш уголовничек. Квартиру продал и уехал. Три месяца как люди живем, ни пьянок, ни гулянок. Ну, я к участковому. Куда, мол, Леонида Зуба подевали. Он в базе покопался и на листочек мне адресок Зуба срисовал. Взял я его в руки и обалдел! В Локотне наш Зуб обосновался. Усекаешь?

— Локотня — это же деревня, возле которой у Паранина дача, — задумчиво протянул Гуров. — Возможно, всего лишь совпадение. А может, и нет, проверять надо.

— Даже не начинай! — уловив настроение напарника, выпалил Крячко. — Таких совпадений не бывает, Лева. И ты не хуже моего это знаешь. Выбрасывай все сомнения из головы и дуй в Локотню. Я тоже туда еду. Лева, это удача, поверь мне. Машина, судимость, местность — все совпадает. Наш человек, точно тебе говорю.

Спорить Гуров не стал. К чему? Проверять все равно придется, так почему не сейчас? Он бросил телефон на пассажирское сиденье, снова завел двигатель, скорректировал направление и поехал в Локотню.

Душный подвал притягивал, как магнит. Как давно он вернулся со своей «прогулки»? Понять невозможно, солнечный свет сюда не пробивается, а внутренний счетчик времени здесь не работает. Время будто замирает. Нет, не замирает — растягивается и сжимается одновременно. Одна минута здесь длится как год, а час порой пролетает, словно мгновение. Отчего так выходит?

Он знал отчего. Мозги подгнили, вот отчего. По этой же причине он полдня проторчал на автостанции. Если бы не бабешка в темных очках и платке, он снова сделал бы то, чего делать не следует. Но бабешка спутала все карты. Зачем она туда приперлась? Одного из клиентов высматривала? Не может поверить, что ее, такую холеную кобылку, мужик может просто бортануть? Скорее всего. А что, если она высматривала его? Что, если она все знает?

Нет, не может этого быть. У такой тупой курицы мозгов не хватит вычислить его схему. Ни у кого мозгов не хватит, даже у того хлыща, что за ней прикатил. Кто он ей? Брат, друг, бывший любовник? Скорее всего брат, вон как заботливо в машину подпихивал. А она совсем сомлела. Еще бы! Столько времени на солнцепеке без глотка воды. Он следил, знает. Глаза у ее провожатого — огонь. Чуть-чуть его не зацепил. Если бы о бабешке не думал, наверняка засек бы. Хотя…

Мысли отвлек зуд в ладонях. Последнее время кожа чесалась все сильнее и чаще. Может, заразу какую-то подцепил от клиентов? Или в земле много возился. Пришлось в аптеке мазь купить, так зуд допек. Мазь помогала лишь на короткое время, потом все начиналось снова. Когда сидел в подвале, было терпимо, но там, наверху, этот зуд просто сводил с ума.

— Долго я так не выдержу, — объявил он вслух сам себе. — Надо что-то придумать. Срочно.

А что тут придумаешь, кроме проверенного способа? Но сейчас выходить опасно. В Лотошине труп нашли, тот клиент все-таки «дал дуба». Зря он его выкинул, только внимание привлек. И как это он так просчитался? На вид мужик крепкий, без изъяна. Самое то для его нужд, и вдруг такое. Когда задыхаться начал, он еле сдержался. Инстинкт самосохранения, видать, сработал, иначе не сидеть ему сейчас в любимом подвале.

— Хорошо еще, крюк дал, подальше от дома увез. — Он снова заговорил вслух, общение с самим собой вошло уже в привычку. — Может, место новое найти? Переместиться на пару десятков километров, и все путем будет? Черт, делать что-то надо, скоро и эти посиделки не помогут. Что тогда? На дорогу выходить?

Нет, на дорогу он выходить не будет. Скорее сам себя покалечит, вон какие борозды от клинка на ладонях. Заживать еле успевают, а все потому, что клиент крепкий давно не попадался. Обмельчал нынче народ, одряхлел. И осторожный стал. Даже халява, и та не всегда срабатывает. Бояться за свою шкуру стали. А чего там беречь, у каждого второго жизнь беспонтовая. Тянут лямку, а зачем, для кого? Неизвестно.

Вот раньше была жизнь… Планы, намерения, цели, проекты… Мечты, желания, замыслы… И почти все успевали осуществить. И удовлетворение получали, жесткий кайф, легкий драйв, кому что приятнее. Сейчас не то. Люди жить стали как сосиски: либо в морозилке околевают, либо в кипятке скручиваются. И то, и то — не круто. До недавнего времени и он так жил. Ел, спал, в огороде копался, с дружками о бабах трепался. Вроде и живет, а кайфа нет. Потом все изменилось. В один момент.

Этот день он помнил до мельчайших подробностей. Специально в памяти воскрешал, чтобы снова и снова насладиться тем кайфом. И ведь насладился. Только кто знал, что на этот кайф, как на героин, с первой дозы подсаживаются? Он подсел, и подсел капитально. Сейчас бы остановиться, бросить, но как? Жить без этого уже совсем невмоготу.

— А жить-то хочется. Теперь сильнее, чем прежде. Поэтому надо что-то придумать, пока до смерти себя не изрезал.

Последнюю фразу он произнес неспроста. Острый нож снова начал полосить по земляному полу, прочерчивая глубокие борозды. По спине побежали привычные мурашки, а это означало, что, пока до крови не дойдет, он уже не остановится.

— Да и хрен с ним! — Он подтянул лезвие ближе к костяшкам пальцев. — Две-три новые полоски не повредят. Зато зуд пройдет.

Почему-то на память пришел последний из клиентов. Рыбак, кажется. Ох он зануда! Час про рыбу да про наживку талдычил. Видел ведь, что ему на рыбу плевать, но все равно продолжал. Вена у него на шее билась так, что смотреть на нее было одновременно и сладко и муторно. Кровь по ней текла сильно, прерывисто. Три удара, резкая остановка, потом еще два удара, и снова остановка. А размер — корова позавидует. В палец толщиной.

Потом, когда задыхаться начал, она совсем взбесилась. Такое вытворяла, до сих пор перед глазами стоит. Он тогда за рулем сидел и все думал: каково это будет, если чиркнуть по вене самым кончиком его орудия? Фонтан или ручей? Почему-то он представлял себе фонтан. Густая теплая кровь брызжет вперед и вверх. Это и остановило, побоялся машину запачкать, а ведь знал, что по вене фонтана не должно быть. Знал, но в тот момент не вспомнил.

И хорошо, иначе не сидеть бы ему на земляном полу в душном подвале, не чертить острым лезвием по потной ладони. Кровь уже проступила. Маленькие капельки только-только начали стекаться в ручеек, а в голове зашумело. Что это? Дурнота для него — дело непривычное. Может, реакция на погоду? Жара стоит адская, а тут еще и влажность. Или что-то другое?

— Ладно, потом разберемся. Надо выбираться отсюда, пока окончательно не прихватило.

Он встал с земляного пола, отбросил в сторону орудие. Лезвие наполовину вошло в землю и зашаталось из стороны в сторону. Тошнота усилилась. Он поспешно отвернулся, прижал травмированную ладонь к животу и поспешил наверх. Там произвел привычную процедуру. Вымыл руку в рукомойнике, залил перекисью. Доплелся до постели и рухнул прямо поверх одеяла.

Пару минут голова кружилась сильнее, чем с похмелья. Вертолетики не просто летали перед закрытыми глазами, они превратились в «Мессершмитты» и носились по кругу, вызывая позывы к рвоте. Тошноту он сдержал, постепенно ослабли и «Мессершмитты». Спустя полчаса он спал крепким сном, подложив, как младенец, ладони под щеку.

— Ты только подумай, Лева! Все сходится, понимаешь, все! Этот Зуб переехал в Локотню три месяца назад, а накуролесить успел, мама не горюй! Что ему стоит провернуть свою гнусную операцию, чуть изменив окончательный вариант? Да ничего не стоит. И фантазии применять не нужно.

— Погоди, Стас, не кипятись! Косвенные улики — это еще не доказательства. И тот факт, что Зуб, выйдя из заключения, примерным мальчиком не стал, сам по себе ни о чем не говорит.

— Да как же не говорит, Лева! Очень даже говорит. Тебе просто по какой-то совершенно непонятной причине не хочется, чтобы маньяком был именно Зуб. А почему? Вот объясни мне! Нет, ты не отворачивайся, брови не хмурь, ты аргументы приводи, аргументы!

Спор между напарниками происходил посреди поля на пыльной дороге, ведущей к Локотне. К выезду они подъехали практически одновременно, правда, Крячко до этого успел сгонять в Локотню, отыскать дом Зуба и пообщаться с соседями. Те охотно просветили полковника насчет житья-бытья нового домовладельца, к тому же и телефоном участкового снабдили, чтобы Крячко мог получить подтверждение их словам из компетентных уст, что тот не преминул сделать. Усидеть на месте, имея на руках убойную информацию, он уже не мог и решил поехать навстречу другу.

Стас всего на несколько минут опередил напарника. Он остановился перевести дух и собраться с мыслями, когда на дороге показался автомобиль Гурова. И если Крячко чувствовал воодушевление и был на сто процентов уверен, что дело Струбалина сегодня же и завершится, то Гурову перспектива не виделась настолько радужной. Отсюда и вышел спор.

— Автомобиль Зуба мы еще не видели, — привел первый аргумент Лев. — Если приметы не совпадают, придется копать дальше.

— Говорю же тебе, Зуб этот — тот еще фрукт, только за последнюю неделю дважды обворовывал соседские огороды. Согласен, брал сущую ерунду, помидорчики-огурчики, но тащил-то их на базар! Это значит, что с деньгами у него совсем туго. А промышляет он чем? Чермет по деревням собирает и в пункты приема сдает. Это тебе ни о чем не говорит?

— У пьющих людей других занятий не бывает, только шабашки.

— Вот он и нашел себе новую шабашку, побогаче чермета. Он же по всей округе ездит, запросто мог и Паранина, и Струбалина подцепить. А вообще, я думаю, на автовокзал он специально приезжал, чтобы попутчика побогаче поднять.

— И чем же он у них особо поживился? Деньги с карты Струбалина никто не снимал. С карты Паранина, кстати, тоже.

— Так ему, может, налички достаточно. С переводами и картами он в прошлый раз так попал, что больше связываться с ними не желает, вот тебе и ответ.

— Ради пары сотен человека похищать? Это до какой степени цинизма дойти нужно?

— До какой степени синевы, ты хотел спросить. А я тебе отвечу: соседи в один голос твердят, что пьет Зуб, не просыхая.

— Как же он на машине через все посты гоняет? Или он заговоренный, его дэпээсники не тормозят?

Конец ознакомительного фрагмента