Алексей Олейников
Где живет колдун
Часть первая
Смерть пахнет розами
Глава 1
Дрессировщик выразительно посмотрел на Марко. Тот, не торопясь, выставил на стол маленькую резную статуэтку из слоновой кости. Три крохотные обезьянки сидели рядком: одна — с закрытыми глазами, вторая — с закрытым ртом, третья — с захлопнутыми ушами.
— Порода макака-резус, — определил Брэдли.
— Это три мистические обезьяны. — Бровь у фокусника слегка дернулась.
— И что они делают? — Девушка с любопытством поглядела на фигурки, но трогать не стала — так, на всякий случай.
— Прикрывают нас. Что бы мы сейчас ни обсуждали, со стороны человек будет слышать обычный пустой разговор, — пояснил Марко. — Вот, к примеру, наша милая хозяйка миссис Ллойд, стоящая за дверью, слышит, как мы рассуждаем о целебных свойствах корнуоллских туманов или вкусе устриц с лимоном. А если амулет задействован в полную силу, то сторонний наблюдатель видит не нас, а вообще каких-то других людей, а вскоре и вообще забывает об этом.
— Здорово, — оценила девушка. — Но зачем нам прятаться?
— Есть причины. — Брэдли сел за стол. — Дело в том, что мы нашли Калеба.
— Что? — Дженни показалось, что она ослышалась.
— Калеба видели в Честертоне. Это городок рядом, на границе Дартмура. Паршивец жив-здоров, почту забирал в городе! Я тут поспрашивал… у разных людей. В общем, у Альберта Фреймуса в Дартмурских болотах немаленькая усадьба.
— В каких-каких болотах?
— Это большой национальный парк, недалеко от нас, — пояснил Марко. Он задумчиво барабанил пальцами по столу.
— Когда я узнал о том, что Фреймус может оказаться рядом с вами, то сразу приехал, — продолжал Брэдли. — Слишком все это. Конечно, это может быть простым совпадением…
— Совпадений не существует! — Франчелли стукнул пальцами по столешнице. — Во всяком случае, когда речь идет о Магусе.
— Ну, не знаю… — Роджер не стал спорить.
— Я-то полагал, мы спрятались от Фреймуса, — помрачнел Марко. — А мы к нему в гости приехали. Завтра же уезжаем в Шотландию!
— Никуда я не поеду, — заявила Дженни. — Я вот тоже считаю, что совпадений не бывает. Так что… я с тобой, Роджер! И только попробуй возражать.
— Джен… — Роджер в замешательстве поглядел на фокусника, развел руками. — Ты вообще о чем?
— О том самом! Думаете, я не понимаю? Вы же хотите Калеба вытащить!
Дженни переводила горящий взгляд с дедушки на дрессировщика, пыталась встретиться с ними глазами, но Роджер внимательно разглядывал стол, а Марко и вовсе смотрел в окно. Холодным безучастным взором.
— Вы… хотите меня оставить?! Роджер, Марко, да вы что?!
Тяжелая долгая пауза. Дженни не сводит глаз с Марко. Роджер не знает, куда деть руки — большие кулаки с короткими пальцами, поросшими рыжим волосом. Сильные руки, сколько раз он валил медведей за загривок или отшвыривал вызверившихся лаек. Куда их сейчас девать?
Очень тихо. За окном звенит звонок велосипеда.
— Дедушка… я же почти спасла Калеба. — Дженни едва не плачет, но упрямо кусает нижнюю губу. — Ты же сам говорил, что нельзя сдаваться. Никогда.
Марко поворачивается, смотрит на нее долгим испытующим взглядом.
— Он там один с этой тварью. И с колдуном, — не успокаивается Дженни. — А я должна сидеть на попе и тихо дышать?!
Роджер хмыкнул, потянулся:
— Я тебе говорил, что она не усидит на месте?
— Хотелось верить, что у нее хватит на это ума. — Марко поправил круглые очки, и желтые стекла слегка ослабили его холод взгляда. — Не хватило.
— Я…
— Баста! — Марко повел ладонью, будто обрезая нить ее голоса. — Ни ты, ни Роджер понятия не имеете, куда хотите сунуть нос.
— Ты знаешь закон. — Брэдли наконец-то нашел применение рукам — он методично сминал пивную банку в алюминиевый комок. — Она в Магусе, Франчелли. Она вольна…
— Я знаю закон, — такой жесткости в голосе дедушки Дженни никогда не слышала. Он всегда был сдержан и скуп на эмоции, но сейчас… — Поэтому не могу ей запретить.
— Что?! — Дженни аж подпрыгнула. — Дед…
— Я пойду с вами! — оборвал ее Марко.
— А я все гадал, когда же ты присоединишься, — повеселел Роджер. — Стало быть, нас семеро: Дьюла, Людвиг, Эдвард и Эвелина тоже в деле.
Дженни подхватила львенка, потрепала по ушам:
— Семеро и мадагаскарский лев!
— Я бы не спешил радоваться, — остудил ее восторги Марко. — Без подготовки ты и шагу не ступишь. У тебя будет очень насыщенный месяц, миа кара [Моя дорогая (итал.).].
— Н-да… — сочувственно вздохнул Роджер и вручил Дженни розу, скрученную из пивной банки. — За все надо платить.
…В субботу Дженни проснулась раньше обычного. Лежала, накрывшись одеялом с головой, и думала.
Как же все перевернулось за какие-то два месяца!
Еще в начале августа все в ее жизни было просто и понятно. Она была Дженни Далфин, приемная внучка Марко Франчелли, акробатка и помощница фокусника, и они жили и работали в цирке-шапито «Магус». У нее были друзья — воздушные акробаты-близнецы Эдвард и Эвелина, силач Людвиг и его помощник Джеймс. У нее были враги — дрессировщик Роджер Брэдли, хам и грубиян, и его помощник Калеб.
Но однажды ночью все изменилось.
Она обнаружила, что Роджер занимается контрабандой редких животных. Ну, если быть честной, она подслушала разговор дрессировщика с его поставщиком.
И какой черт ее дернул творить добро и чинить справедливость?! Сказала бы деду или директору Биллу Фейришоу, что Брэдли занимается темными делишками, и они бы сами разобрались.
Но Дженни решила наказать его сама. Наверное, потому, что ей было жаль животных. И еще потому, что она терпеть не могла дрессировщика и вечно с ним сталкивалась — с переменным успехом, надо сказать.
Ночью она прокралась к клеткам и освободила мадагаскарского льва. Который, несмотря на свое грозное название, оказался лишь котенком фоссы — редкого и загадочного животного с острова Мадагаскар, дальней родственницы кошек и куниц. Впрочем, этот «котенок» обещал вырасти в зверюгу немалых размеров.
Второе животное Дженни в ту ночь не смогла спасти — и слава богу! Ей страшно повезло, что она не смогла открыть герметичный контейнер — ведь там прятали соволемура (или ледяную химеру)! Страшное магическое создание, которое было сотворено в лабораториях темного мага — «темника» Альберта Фреймуса.
Сказал бы ей кто-нибудь полгода назад, что она всерьез будет верить в магию и всякое колдовство!
Но ей пришлось.
Откуда же она могла знать, что детеныш фоссы был антагонистом для химеры — существом, которое подавляло магические способности этой твари?! Стоило ей забрать львенка, как химера вырвалась на свободу.
И похитила Калеба.
Если честно, Дженни с Калебом всегда была на ножах. Случись с ним что-нибудь более… обыкновенное, скажем, ногу бы он себе вывихнул или даже сломал, Дженни бы мало его жалела. Но угодить в объятия ледяной химеры… такой участи она не пожелала бы даже злейшему врагу.
Эта тварь поглотила Калеба, втянула внутрь себя и попыталась улететь прочь — к своему хозяину. К Главе ковена Западной Англии, темному магу Альберту Фреймусу по прозвищу Щелкунчик.
Как потом оказалось, именно он загипнотизировал Роджера Брэдли и заставил подписать контракт на доставку ледяной химеры в Англию (то есть на самом деле привезти ее самому себе). Для чего? Для того чтобы химера сбежала — ведь по контракту ответственность за доставку соволемура лежала на всех членах цирка «Магус». И если бы химера сбежала, они обязаны были бы возместить Фреймусу ущерб. А он мог потребовать все, что ему вздумается.
С трудом, но Дженни все-таки признала, что колдовство существует, особенно когда увидела, как ледяная химера в августе заморозила весь цирк.
Но она никак не могла взять в толк: что же темному магу нужно было от них, бедных циркачей, которые вынуждены кочевать по всей Британии, чтобы заработать себе на жизнь?
Однако оказалось, что в цирке «Магус» скрывается, как в русской матрешке, еще один Магус — невообразимо древнее сообщество людей с особыми способностями. Люди Магуса, или Люди Договора, как они называли себя, были потомками первых шаманов, которые со времен первобытных племен защищали людей от сверхъестественных существ — эльфов, сидов, фейри, альвов, троллей, пикси, баньши и сотен прочих созданий. Всех их называли первые, потому что они появились на Земле раньше человека. Постепенно люди и первые научились жить вместе (благодаря усилиям Магусов) и заключили Договор о том, что не будут мешать друг другу. Первые ушли в Скрытые Земли оставив людям привычный мир — Внешние Земли, и даровав людям Магуса, которые с той поры стали именоваться Людьми Договора, особые способности.
Однако не всем это понравилось. Уход первых тяжело отразился на магах и колдунах — он подорвал сами основы их Искусства. В попытках вернуть себе прежнюю силу маги увлеклись слабо изученной областью Искусства — алхимией, а также обратились к темным ритуалам, требующим кровавых жертвоприношений. И еще… они развязали войну на уничтожение против Магусов. Столетиями они преследовали Людей Договора, пытаясь отомстить за уход первых и выведать секреты Магуса.
Те немногие из Людей Договора, кто выжил, вынуждены были скрывать свою сущность — многие из них стали циркачами и век за веком изображали бродячих артистов.
Это длилось так долго, что почти все Магусы превратились в цирки и позабыли о своем предназначении. С развитием науки почти исчезли и маги, и древняя вражда между «темниками» и Людьми Договора, казалось, иссякла.
Однако именно Альберт Фреймус, один из самых сильных колдунов Британии, подстроил ловушку, в которую угодил дрессировщик Роджер Брэдли, и едва не получил власть над Магусом Англии.
Он бы добился своего, если бы не Дженни Далфин. Кто бы знал, каких усилий ей это стоило — ведь никто ей не помогал в сражении с соволемуром, кроме мадагаскарского львенка и Роджера Брэдли! Но она сумела поймать химеру и освободить Калеба от ее власти, она добыла подлинное Имя химеры и заставила колдуна признать контракт выполненным, а значит, он не мог ничего требовать от Магуса.
Она победила. Она исправила ошибку, которую допустила, когда освободила львенка. Но Калеб… он ушел вместе с колдуном и химерой! А значит, дело еще не сделано. Его надо спасти.
Вчера они — Роджер, дедушка, сама Дженни и немного львенок — обсудили, что делать дальше. Решили, что Дженни будет сидеть тихо и ждать сбора команды.
Роджер уехал, через месяц он вернется с остальными «штурмовиками», как выразился Марко.
А Дженни места себе не находила! Сколько времени она тупо просидела на подоконнике, как фикус в кадке. Вчера перед сном пошла на простое сальто назад — едва в стену не впилилась! И что же — еще месяц ничего не делать?!
Поэтому она завела будильник на шесть часов и, что самое удивительное, нашла в себе силы подняться.
«Так, Далфин. Или быстро взяла себя в руки, или марш на свалку!». Дженни распахнула шкаф. По стенам запрыгали солнечные зайчики. Сколько можно киснуть дома!
Фоссеныш наблюдал за порхающими по комнате футболками, куртками и модными джинсами из бельевой корзины. Необычная активность хозяйки его обрадовала.
— Срочно входить в форму! Ага, вот и она! — Дженни надела пару длинных черных легинсов. Поверх них натянула носки из разных пар — один кислотно-зеленый, другой лимонно-желтый.
— Теперь топ… — Она надела простую футболку безымянной китайской фирмы, а поверх нее тонкий, но теплый свитер с капюшоном из верблюжьей шерсти, весь разукрашенный ярким зелено-желто-красным орнаментом в духе южноамериканских индейцев. Затем извлекла из пыльной коробки под кроватью кроссовки цвета ядерного апельсина.
— Ха! — В зеркале выплясывало нечто невообразимое, но в точности отражающее всю глубину мировой скорби, ее терзающей.
— Ну как, зверь?
Львенок взволнованно застучал хвостом.
— Не нравится? — Дженни посмотрела на отражение. — Да, брат, ты прав. Я забыла самое главное.
Она протанцевала к кровати и вытащила из-под подушки скомканную шапочку. Грязно-розового цвета с растрепанным помпоном на макушке. — Вот теперь все! Ну что, львя?
Фоссеныш выпрыгнул из корзины и выбежал из комнаты.
Девушка еще раз оценила свой бесподобный вид, подмигнула и спустилась вниз. Настроение улучшалось.
Дед уже готовил кофе, сосредоточенно помешивал его в глиняной джезве [Джезва (тур. Cezve), другое название «турка» — сосуд для приготовления кофе по-турецки. Выглядит, как сужающийся кверху металлический ковш с длинной ручкой. Обычно джезва изготавливается из кованой меди.] и — о чудо! — что-то напевал себе под нос!
Дженни аж застыла. «Битлз»? «Фифти цент»? Старушка Мадонна? В музыке она разбиралась слабо. Ошарашило ее другое — Марко пел! Такого за ним не водилось.
— Доброе утро. — Дженни с опаской зашла на кухню. В последний раз он пел… да никогда он ничего не напевал, не водилось за ним такой привычки!
— Доброе утро, синьорита Далфин, — не оборачиваясь, пробормотал дедушка. — Сегодня вы рано.
— В самый раз. Пойду на пробежку.
— Я только «за», — согласился дедушка, отставил джезву с поднявшейся кофейной пеной. — А вернешься, будем кофе пить по-мароккански…. Пресвятая Мадонна и двенадцать апостолов! Куда ты в таком виде?
— Разве мне не идет?
— Ты похожа на беженца из Эквадора! Сними хотя бы эту ужасную шапку.
— Вот еще! — фыркнула девушка. — Чао, нонно [Дедушка (итал.).]!
— Чао, миа кара [Моя дорогая (итал.).]! — Марко вернулся к кофе. Попробовал его и поморщился:
— Так, перца многовато…
Прохладный ветерок овевал лоб, нежаркое ласковое солнце чуть грело спину. Дженни бегом поднималась по узкой извилистой улочке вверх, от гавани и причалов, от спокойного моря, лижущего подошвы меловых скал.
Утро было прозрачное, осеннее и чуть пахло яблоками и терпким запахом поздних роз, еще цветущих в палисадниках. Дженни бежала мимо бордовых и белых розовых кустов по обе стороны улицы, и ей казалось, что она бежит сквозь открытую оранжерею. На улицах не было ни души, улицы пустынны и тихи — лишь розы лили свой густой аромат в ладони бризу, поднимавшемуся от моря.
И ни души в такую рань — только редкие продавцы открывали свои лавки, сгоняя со ступенек толстых рыжих котов. И те и другие провожали ее одинаково удивленным взглядом. А она мчалась вверх, чувствуя, как застоявшаяся кровь разгоняется по жилам и тело, сонное и ленивое с утра, оживает, наполняется горячей силой.
«Я. Должна. Войти в форму»! — чеканила Дженни, прыжками преодолевая крутой подъем.
Она замедлила ход, чтобы перевести дух, но не остановилась — никогда, ни в коем случае нельзя останавливаться, как бы плохо ни было! Надо бежать вперед — это она знает железно.
И поэтому Дженни продолжала движение, хотя больше всего ей хотелось присесть на ближайшую скамейку, упасть на дорожку или просто рухнуть на траву.
Через пятнадцать минут она уже хотела тихо скончаться — наступила самая тяжелая часть пробежки, когда первый запас сил исчерпан, а организм еще не привык к нагрузкам: еще не понял, что это — всерьез.
Дорога провела ее мимо складов и офисных зданий на окраину. Здесь асфальтовое шоссе уходило прямо, а налево круто поднималась на холм грунтовая дорога. Дженни, несмотря на усталость, заметила, как это красиво — лента мелкого красного гравия, на которую наброшена еще прозрачная, утренняя тень от старых раскидистых ив.
На подъеме Дженни пыхтела, как беременная барсучиха. Она слабо представляла, как выглядит барсук вообще, а уж беременная барсучиха — тем более, но чувствовала, что сейчас похожа именно на нее.
— Зараза! — Дженни преодолела самый тяжелый участок и не выдержала — на мгновение остановилась. Согнулась, упершись руками в колени, и тяжело задышала.
«Слава богу, хоть не видит никто, — подумала Дженни, обтирая лицо ладонью. — Такое позорище. Рожа красная, пот ручьем, а всего полчаса пробежалась!»
— Меньше сладкого жрать надо, — назидательно заметили откуда-то сверху.
Дженни вскинула голову.
В развилке ивы, болтая ногами, сидел мальчишка примерно ее возраста. Насмешливые серые глаза, усыпанный веснушками нос, чуть вздернутая верхняя губа, обнажающая передние зубы, — прикус у мальчишки, надо заметить, был неважный. Да что там говорить — скверный прикус. Коренный житель Бакленд-он-Си (а она отчего-то сразу поняла, что он местный) с большим интересом наблюдал за Дженни. Потной, красной и злой, как черт.
— Тебе чего надо?
— «Судзуки Катана 600», — последовал неожиданный ответ. — Объем двигателя — 656 кубиков, на трассе выдает больше ста пятидесяти.
— В смысле? — захлопала глазами Дженни.
— Ну ты спросила, что мне надо…
— Чего тебе от меня надо?!
— Раз мотоцикл у тебя просить бесполезно…
Дженни уперла руки в бока и посмотрела наверх не без интереса.
— …то даже и не знаю. Может, расскажешь историю твоей не слишком успешной жизни?
— Интересно, ты хамишь всем незнакомым девушкам? Это такой убогий способ познакомиться?
— Нет, только тем, кто бежит так, будто за ним гонится бригада пластических хирургов. С аппаратом для откачки жира.
— Тебя туда собаки загнали? — поинтересовалась Далфин. — Есть в тебе что-то заброшенное. Как в котенке. Или ты туда залез, чтобы хоть в чем-то быть выше остальных?
— Люблю высоту, — ухмыльнулся парень. — Отличный вид, чистейший воздух, орлы парят, по скалам овцы скачут. В розовых шапках.
— Бедняга. Ты съел папины таблеточки от депрессии? — осведомилась девушка, размахивая руками, чтобы не остывать. Вот отдохнет чуть-чуть, словесно попинает этого древесного жителя — и обратно бежать. — А может, не ту марку лизнул? Или добрый порошок понюхал? Ты посиди там, я вернусь в город и пришлю помощь.
— Не расстраивай горожан, они думают, что чудовище в розовом ушло из Бакленда навсегда. Могут сжечь с перепугу.
«Сбить его вниз, и все дела! — Дженни примерилась. — Вон и палочка подходящая валяется. Я ее подцеплю…»
Девушка глубоко вздохнула. Ей скоро штурмовать резиденцию темного мага, надо тренироваться, а не состязаться в остроумии с сельскими дурачками.
— Чао, маугли, — ядовито улыбнулась она. — Когда освоишь прямохождение, найди палку-копалку и займись делом — червячков наковыряй, например.
Она развернулась и побежала обратно. Розовый помпон прыгал на шапке в ритме «а-мне-наплевать».
— Закатывайся еще, пончик, — гостеприимно предложил парень. — Мне будет тебя не хватать.
Достал перочинный нож и задумчиво вогнал его в кору.
Обратно двигаться было проще — она спускалась к морю, и городок выступал ей навстречу, раскрывался, как каменная раковина, и жемчужина моря трепетала в его сердцевине.
«Вот ведь дитя джунглей! — Из головы не выходил этот наглый обитатель ивы. — И откуда такие берутся?»
Она миновала центр Бакленда — площадь, на которой углами сошлись сувенирный магазин, здание почты, полиции и муниципалитета (три в одном, как в шампуне), булочная и красная телефонная будка.
Будка была новенькая, блестящая лаком и металлом и приятно радовала глаз на фоне грубых каменных стен.
