А есть ещё и УГРО, которое свирепствует, задерживая каждого, а при сопротивлении ещё и стреляют в ответ. Если я не ошибаюсь, за последние две недели счёт пошёл уже на десятки трупов, и это при формальной отмене смертной казни.

— Да, — криво усмехнулся Юскевич, — уголовные только об этом и говорят. Министр смог удивить всех. Сначала выпустил своих «птенцов», а потом стал ловить и стрелять каждого, кто оступился. И сейчас они напоминают подсадную дичь.

— Оступился раз, оступится и дважды, и трижды, — снисходительно заметил Григорович. — От себя же могу добавить, что Совет общественной безопасности тоже не будет стесняться в средствах. Зачем тащить убийцу в тюрьму, если его можно пристрелить на месте при попытке сопротивления. Так что, при разговоре со своими людьми вы можете это учитывать и обещать персональную защиту. В разумных, конечно, пределах.

— Угу, ясно. — Юскевич усмехнулся в пшеничные усы. — Так и буду делать. Так, что вы говорите, надо атаковать большевиков, которые окопались в особняке Кшесинской?

— Да.

— Но ведь они буквально неделю назад отбили нападение эсеров, если я не ошибаюсь.

— Да, не ошибаетесь. Но нападение было слабо организованным и проведено очень малыми силами. Вам же следует привлечь к этой операции всех своих людей. Абсолютно всех. Ударить сжатым кулаком, завязать бой и проникнуть внутрь.

Если же большевики успеют подтянуть к себе силы, то тогда вам надо максимально ослабить их и после этого отступить. Возьмите с собой бомбы. Вам их предоставят по вашему запросу. Пулемётов не дадим, всё равно уголовники не умеют ими пользоваться, да и непривычны они к ним, так что это ни к чему.

Бомбами можно закидать установленные в особняке пулемёты, их там будет не больше двух. Обещайте всем своим людям двойную оплату. Всё равно многие из них, скорее всего, назад не вернутся. Дерзайте. Дальше будет видно. Возможно, что с анархистами мы и сами разберёмся, если у вас будут большие потери. Вы и ваши люди будете нужны ещё не раз. Предстоит много разных дел, так что всё в ваших руках, Николай Максимович.

— Ясно. И в какое время нападать?

— Как обычно, ночью. Через сутки. Дольше тянуть нельзя. Сможете?

— Смогу. Люди готовы, люди хотят зарабатывать, людям нравится. На этом всё?

— Да, если у вас нет ко мне вопросов, то тогда спешу откланяться.

— Не держу… Всего вам.

— Угу, — и ротмистр, еле заметно скривившись, вышел от Юскевича.

* * *

Чуть позже описанных выше событий генерал Брюн сидел в кабинете Климовича.

— Валентин, — обратился Климович к бывшему главе Департамента полиции, — события нарастают. План номер один предусматривал спокойный переход наших структур к контролю Петрограда и арестам некоторой части революционеров из партии эсеров.

Но Керенский решил ускорить события, активно сталкивая лбами всех, до кого может дотянуться. Мне непонятно только одно: почему он так рьяно взялся за большевиков? Чем они так ему интересны и почему он так их боится?

— Женя, ты разве не в курсе? Уже давно в среде революционеров назревает разделение на плохих и хороших. Многие фракции держатся до поры в тени, чтобы потом резко выскочить, как чёртик из табакерки. Наши уважаемые союзники и враги активно разыгрывают эту карту. На кого они делают ставку в данный момент, неизвестно.

А с момента приезда Троцкого в Россию партия большевиков стала резко усиливать свои позиции. Меньшевики не входят с ними ни в какое сравнение, их политика соглашательства и оборончества полностью устраивает послов Франции и Англии. Но вот приезжает Ленин, и с ходу выкрикивает в толпу свои апрельские тезисы.

Керенский весьма остроумно оборвал его митинг и не дал завести толпу, но это не остановило его. Основная позиция Ленина — это позиция циммервальдовцев, то есть пораженцев. Он против ведения империей войны. Мало того, он обвиняет нас же в её развязывании, это абсурд. Для нас, но не для него.

Он свято верит в то, что говорит, он мастерски обводит вокруг пальца людей, ещё вчера уверенных в том, что война со стороны России ведётся освободительная. А Ленин заявляет, что она грабительская и империалистическая и приносит доход только буржуазной прослойке Российской империи. И это при том, что многие заводы просто закрываются от нехватки сырья и рабочих. И это второй абсурд.

Безусловно, часть нашей промышленной и финансовой элиты изрядно подзаработали за три года ведения этой войны, но не сейчас. Промышленность стагнирует, развития нет, мы в финансовом тупике. Рубль обесценивается и всё, соответственно, дорожает, и конца и края этому не видно.

Так кому выгодно резкое окончание войны, так горячо ненавидимой Лениным?

— Ты задаёшь риторические вопросы, Валентин. Это ещё Цицерон сказал про выгоду. Естественно, немцам. Ведь это у них населению уже продают хлеб из коры дуба, морковный чай и прочие ботанические изыски из мало съедобных растений. Их экономика на пределе, в отличие от нашей, но революция происходит, тем не менее, у нас, а не у них. Что за метаморфозы?

— Я согласен с тобой, Женя. Мне кажется, что Керенский не зря сталкивает лбами эсеров и большевиков. Мы сейчас в силах уничтожить и тех, и других, но он не доводит дело до конца, а чего-то выгадывает, уничтожая второстепенных лиц и выбивая из ведения борьбы за власть самую крупную партию. Думаю, что время Ленина ещё не пришло, и он просто ждёт удобного момента, чтобы расправится со всеми, либо сделать их не лидерами, а аутсайдерами.

Но нам надо решать что-то с Пуришкевичем, он ведёт двойную игру и стал на весьма мутную дорожку. Кроме того, он обладает частью информации о Керенском, да и сам Керенский дал приказ на его уничтожение. Ты найдёшь исполнителя, или это мне придётся делать самому?

— Найду, Валентин, не переживай. Этим займутся мои люди, не столь щепетильные, как я.

— Да? Тогда хорошо, у меня как гора с плеч упала. Тогда до завтра?

— До завтра!

* * *

Елизавета Проклова, проститутка со стажем, ожидала очередного клиента, но действительность сильно омрачала наркотическая ломка. Эта женщина, ещё совсем не старая, уже давно попала в сети наркотической зависимости, подсаженная на них одним из клиентов, а потом и владелицей публичного дома.

Конец ознакомительного фрагмента