Я ничем не мог ему помочь, лёжа на полу лицом вверх. Ветер сдирал с меня одежду, порывисто трепля все ремешки и завязки, что на мне были. Хорошо, что парусиновый плащ я отдал для спасения Вилли. Иначе бы он давно помог мне улететь туда же, где лежал сейчас наёмник. Напор ветра не собирался стихать, казалось, что он даже набирал силу, стараясь отодрать меня от пола и пытаясь сдвинуть дальше от двери.

И даже мой выдающийся нос помогал ему в этом, давая возможность цепляться за меня, чтобы выдавить наружу. Трудно было дышать. Ноздри забивались свистящим потоком воздуха, а рот невозможно было открыть. Долго я бы не продержался, и надо было срочно предпринимать хоть что-то.

Впереди я смог рассмотреть воронку, из которой и выходил поток воздуха, набирая силу в круглом коридоре. Мысли лихорадочно скакали в голове, пытаясь найти выход, а руки елозили по телу, в судорожных поисках того, что могло бы помочь мне в этом, пока не наткнулись на рукоять пистоля.

— Точно! Если не это, тогда больше ничего не сможет помочь. Достать из перевязи пистоль и, не поднимая его вверх, выстрелить в воронку, держа его параллельно телу, было делом нескольких десятков секунд. Грохнул выстрел и пуля полетела вперёд, преодолевая сопротивление мощного потока воздуха, остановившись буквально в считаных сантиметрах от цели.

Зависнув на мгновение, она была тут же отброшена обратно, отчего глухо взвизгнула позади меня, отрикошетив от стены. Этот взвизг и натолкнул меня на другое решение. Достав второй пистоль, я направил его не в центр, а немного вбок и, прицелившись в стену под углом, и выстрелил.

Пуля, взвизгнув, как и первая, и также ударив в стену, рикошетом полетела в сторону воронки и под большим углом ударилась внутрь. Раздался лязг и грохот, там что-то сломалось, и ветер стих также внезапно, как и начался.

Поднявшись и дойдя до неё, я смог рассмотреть разбитую конструкцию, закрывавшую собой узкий проход, откуда и дул ветер. Каким образом это работало, было непонятно, но сейчас все прекратилось. Вернувшись к наёмнику, я оттащил его наверх, в пещеру. Его голова была разбита, из рваной раны на лбу по волосам стекала кровь.

Пока я его вытаскивал, он был без сознания, но наверху, обдуваемый свежим морским воздухом, он очнулся.

— Где мы? В аду или преисподней?

— Ты, наверное, Армандо, перепутал, в аду или раю?

— Нет! — отрицательно качнул он головой, — после всего, что я натворил, моё место либо в аду, либо в преисподней!

— Ну, тогда я вынужден разочаровать тебя, мы пока и ни там, и ни там. Всего лишь, возле входа в пещеру.

— ТЫ прошёл сквозь ветер?

— Нет, я вытаскивал тебя, но ветер прекратился. Пуля из пистоля поразила механизм, и поток воздуха иссяк.

— Я знал, с тобой всегда есть удача, и амулеты у тебя необычные, я такие редко встречал, это хорошо. Тебе надо идти вперёд. Я слышал предсказание: «Войдут на остров лишь трое, а вернётся один». Нам повезло, и мы с Вилли остались живы. Но на кону стоит слишком многое, и наши жизни уже и не в счёт. Нам нужны и деньги, и то, что прячет в себе пещера. Иди и возьми их. Мы выполним свой долг, а ты приобретёшь могущественных покровителей, и тогда орден Кающихся никогда не доберётся до тебя. Ты ещё слишком юн и многого не понимаешь, но поверь бывалому наёмнику, это так. Возвращайся в пещеру и возьми сокровища, я сам смогу добраться до тартаны. Бери в первую очередь не золото, а вещи и амулеты, если там будет много всего. Иди! — и он снова потерял сознание.

Я молча пожал плечами. Да, пожалуйста! — выбора-то опять не было. Прислонив к стене тело обмякшего наёмника, я устроил его поудобнее и отправился вниз, подобрав пистоли и перезарядив их.

Дойдя до воронки, закрытой наглухо, я увидел продолжение коридора и направился по нему дальше, минуя её. Идти пришлось недалеко, метров триста. Коридор заканчивался вытянутой в сторону воды пещерой, со сводом, постепенно понижающимся к воде. В полу были вырублены ступени, которые спускались в тёмную воду, плещущуюся в свете «светляка» маслянистыми волнами. Эта пещера была почти круглая, с высоким потолком и одним рисунком на потолке.

Рисунок изображал узкую кишку, закрашенную синим цветом. «Кишка» заканчивалась изображением ещё одной пещеры. Даже на рисунке длина кишки была огромна. Смутное чувство понимания посетило мою голову. Все эти препятствия больше напоминали квесты и испытания, чем просто приключения и препятствия.

Здесь, рядом с водой, я снова стал понимать природу вещей. Вода в колодце непрерывно двигалась, повинуясь тайному ритму приливов и отливов. Пристально вглядываясь в почти чёрную воду, я внезапно понял, что колодец тесно связан с морем, постоянно подпитываясь из него. Подавшись внезапному порыву, я окунул руку в воду.

Вода была прохладная, почти такой же температуры, что и в море. Подняв руку к лицу, я осторожно попробовал языком частые капли, стекавшие с руки. Вода оказалась солёной, что только подтвердило мою догадку. Оглядев всю пещеру, стало понятно, что в ней нет никакого другого выхода, кроме того, откуда пришёл я, и собственно колодца, заполненного морской водой.

Спускаться в него отчаянно не хотелось, надо было возвращаться. Оглянувшись и не решаясь что — то предпринять, я присел возле воды. Пещера, спускаясь низким сводом почти к воде, образовывала над ней неровный купол. В свете светляка было видно, как ступени уходили вниз, постепенно исчезая в манящей глубине бездны. В последнее время я очень много узнал о водной стихии. Побывал в океане, прошёл килевание, и чуть было не захлебнулся там.

Я знал, что выдержу под водой намного больше, чем любой обычный человек. Жаль, не вырастил себе жабры, а надо было бы. За год я ощутимо окреп, вырос и возмужал. И нырнуть в неизвестность не боялся. Больше меня волновало то, что… А надо ли мне всё это?

Размышляя и так, и этак, сознавая произошедшие перемены, я не успевал удивляться изменению моего характера, который перешёл от аморфно-тюленьего образа жизни к постоянному и активному ритму, с преобладанием смертельного риска, без всякого на то моего желания.

Получается, что не моё желание, а непреодолимые обстоятельства постоянно подталкивали меня на совершение личных подвигов. За прошедшее время я не спасал никого, кроме себя. Не помогал, но и не предавал, а ещё так получалось, что при моём участии судьба некоторых знакомых мне лично людей очень сильно поменялась.

Отступать не хотелось, я верил в себя, верил в тех не сильно хороших людей, которые сейчас находились рядом со мной, и с маниакальным упорством лезли в эту пещеру, надеясь то ли обогатиться, то ли решить, как свои, так и чужие проблемы.

Всё ещё сомневаясь, я стал сбрасывать с себя одежду. В пещере было не жарко, а вода оказалась совсем не такой тёплой, как в Карибском море, и значит, мне придётся бороться не только с отсутствием кислорода, но и с холодом. Судорога могла поразить мои мышцы ног и не дать мне доплыть до цели, значит, и этот фактор следовало учитывать и подготовиться к нему.

Размышляя, я продолжал раздеваться. Плащ уже был отдан Вилли, на мне оставался тонкий камзол, который также пришлось снять. Под ним была льняная рубашка с длинным рукавом. Башмаки, верно служившие мне всё это время, пришлось скинуть с ног. Я остался в одних штанах, а брючины ниже колена отхватил саблей.

На песке остались мои вещи, перевязь с пистолями и надежда на лёгкий успех. В руках я сжимал стилет, а абордажную саблю привязал на спину, чтобы она не мешала плыть. Попрыгав и убедившись, что с меня ничего не упадет, я стал растирать икры ног, пытаясь предотвратить очевидное. Судя по схеме, на всём протяжении была только одна возможность вдохнуть глоток воздуха, но получится ли это, было неизвестно.

Медленно спускаясь по ступеням в воду и набирая воздух в лёгкие, погружаясь всё больше и больше, оставив благоразумные сомнения на берегу, я почувствовал, как вода дошла мне сначала до колен, потом до пояса, а потом и до груди. Глубоко вдохнув и перевернувшись в воде, я нырнул вглубь.

Тело послушно отправилось по еле различимому в свете светляка подводному проходу. Лёгкие пока исправно снабжали кислородом кровь, доставлявшую его до всех клеток моего тела. Я плыл всё дальше. Пока ещё была возможность вернуться, но с каждым метром она всё уменьшалась и уменьшалась, пока не стала равна нулю.

Прошла минута, две, три. Лёгкие неспешно работали. Временами из моего рта вырывались пузырьки отработанного воздуха, но силы ещё были. То расстояние, которое я уже преодолел, не смог доплыть бы ни один из тех людей, о которых я знал, но воздушной каверны по-прежнему было не видно.

Весь проход, по которому я плыл, был доверху заполнен водой, а свод пещеры не имел ни дыр, ни пустот, в которых мог остаться воздух. Перед глазами начало темнеть, но я продолжал плыть вперёд, полностью отдавшись автоматическим движениям рук и ног.

Постепенно я стал терять сознание, но тело, подчинённое какой — то неистовой воле, продолжало плыть вперёд. Гребок, ещё гребок, метр, ещё метр. Дыхание перехватило, последние крохи кислорода с трудом проникали в клетки тела. Грудь разрывало от переполнения углекислотой. Хотелось вдохнуть кислорода! И хоть в них тут же хлынула бы неумолимым потоком вода, мне было бы всё равно. Но гаснущее сознание отдавало последний приказ. Не сметь! Не вдыхать! Плыть!