Девушка смущённо поморщилась, но сочла нужным признаться.

— Ладно, признаю. Мне нравятся его рассказы и сила. Но он хвастун.

— Все мужчины хвастуны, но он силён, горяч и благороден, к тому же, сам смог заслужить звание виконта. Он понравится твоему отцу, и ты это прекрасно знаешь. А если кто-то понравится твоему отцу, тот и станет твоим мужем, учти это, Эсти…

— А ты когда найдёшь себе подходящую партию? Твоя сестрица готова пойти за любого, о ком скажет ваш отец, насколько я слышала о ней. И ты тоже?

— Конечно, нет. Элеонора — холодная стерва, признаю, но я ещё большая стерва, чем она, и я выберу себе то, что сама хочу, или сделаю так, как мне будет нужно.

Эстрелла откинула в сторону роскошные золотистые волосы и сморщила аккуратный носик, скептически оглядев подругу.

— Что-то я сомневаюсь в твоих способностях. Твоя сестра не такая холодная, как тебе кажется, и она продуманней тебя, а то и сильнее, и сможет себе также подобрать мужа, как это заявляешь и ты.

— Давай ты не будешь лезть в нашу семью, подруга? Мы сами разберёмся друг с другом, а ты будешь жить своей жизнью, а не чужой.

— Ха, — фыркнула девушка и демонстративно отвернулась к окну, в котором были видны проплывающие мимо пейзажи. К моменту, когда они подъехали к замку и вышли из кареты, отношения между подругами потеплели, и уже совершенно нельзя было догадаться об их невинной ссоре.

Карету запустили внутрь двора, вслед за ней въехал и Алонсо. Его коня забрали и увели в конюшню, а сам он вслед за слугой вошёл в небольшой, но отличающийся роскошным убранством, замок. Его отвели в один из залов, девушки упорхнули вглубь замка, менять походное платье на более приличествующее.

Алонсо же пока было предложено ожидать, наслаждаясь лицезрением портретов разных предков, но он их не стал рассматривать, весь погружённый в свои мысли. Поэтому даже не заметил поразительное сходство многих портретов с маркизом де Тораль.

Через час утомительного ожидания, который он скоротал за бокалом светлого сухого вина, его пригласили в общий зал. Там гостя встретила почтенная донья, оказавшаяся бабушкой Эльвиры. Она сразу начала разговор с выражения ему благодарностей.

— Как вы благородны, виконт. Наша семья очень признательна вам! Как ваше имя, благородный идальго?

— Виконт Алонсо Альфредо де Перес, благородная донья.

— Я очень рада, что вы повстречались на пути наших девочек. А вот и они… Спешат засвидетельствовать вам свою радость.

Алонсо поднял глаза и погиб. Обе девушки показались ему прекрасными ангелами, лишь по ошибке одетыми в земные платья. Они были бесподобны в его глазах. Белая кожа, практически нетронутая загаром, чёрные вьющиеся волосы, собранные в причёску — у одной, и распущенные золотистые — у другой.

Последующие сутки он провёл, словно во сне, и, расставаясь со своей золотистой любовью, отказывался верить в это. В награду за спасение дочерей донья вручила ему фамильный перстень и письмо к отцу. Всё забрав и напоследок поцеловав руки девушкам, он уехал, очарованный до глубины души.

На обратном пути Алонсо останавливался только, чтобы дать коню отдохнуть и пощипать травки, сам довольствуясь глотком вина из фляги и куском сыра. Так он без лишних проволочек добрался до своего поместья, чтобы донельзя обрадовать отца, как своим титулом, так и тем письмом, которое донья ему адресовала. Встреча оказалась более теплой, чем предполагалось, а престарелый барон ещё долго после того, как сын уже уехал на службу, рассказывал о его заслугах, хвастаясь перед соседями.

В это время Эльвира де Тораль разговаривала с родной сестрой-близнецом Элеонорой де Тораль, наличие которой её родители, по своим причинам, старались не афишировать.

— Ммм, как давно я тебя не видела, Эльвира!

— И я тебя, Элеонора.

Сёстры деликатно обнялись, обозначив еле заметный поцелуй в щёчку.

— А ты похорошела, Эля, сразу видно, что учишься в магической академии Толедо, самой лучшей академии Испании.

— Но ты тоже учишься не в самой худшей академии, пусть и в Германии.

Эльвира зло усмехнулась, сверкнув на сестру потемневшими глазами цвета гречишного мёда. В ответ Элеонора изогнула крутую тонкую бровь и скорчила милую гримаску.

— В Северной Германии, сестрёнка, — подчеркнула этот факт Эльвира. — И это не академия, и даже не университет, а всего лишь частный закрытый интернат для магиков.

— Ха, ты же сама упросила отца туда тебя направить, разве не так?

— Не совсем. Отец предложил мне на выбор несколько подобных учебных заведений. Я хотела сначала поехать в Прагу, но остановилась на Киле, всё же, ближе к морю.

— А тебе это пошло на пользу, ты стала больше похожа на ведьму: белая, почти алебастровая кожа, мягкие чёрные волосы. Фууу! Они так и продолжают кучерявиться, как и в детстве?!

Эльвира передёрнула плечом, укрытым брабантским кружевом, и ответила сестре.

— Зато ты стала загорелой, как обычная крестьянка, а твои чёрные волосы стали жёсткими, как проволока. Видимо, от злости.

— А ты дряннннь, оказывается, Эля.

— Учусь у тебя, Эля.

— Я тебя ничему не учила!

— Учила!

— Нет!

— Да!

— Нет!

— Да!

Обе сестры вскочили. Загорелая черноволосая Элеонора, обычно холодная и сдержанная, сейчас была вне себя от злости и с ненавистью смотрела на свою сестрёнку. Эльвира же, обычно гораздо эмоциональнее, сейчас вызывающе холодно смотрела в ответ, так же, сдерживаясь.

— Ладно, — бросила Элеонора. — Вижу, из тебя выросла настоящая ведьма. Ты на метле там у себя в Киле не летала?

— Зачем? Чтобы оставлять мозоли на своей заднице? У меня кожа нежная, в отличие от твоей, ты-то явно никогда не упустишь такой возможности, если она у тебя будет.

— Ты дерзишь, дорогая, — холодно ответила ей Элеонора, уже успокоившись и с интересом рассматривая сестрёнку.

— А ты изменилась.

— Так же, как и ты.

— Не спорю. Но я стала спокойнее, а ты не сдержаннее. А это опасно. Я скажу отцу, что ты стала необузданной и дикой, и можешь выкинуть опасный фортель.

— Прекрасно, продолжаешь ябедничать?

— Нет, сестрёнка, я интригую, чего и тебе советую.

— Да, тогда я скажу, что видела тебя с неким идальго, и ты ему подарила свой шёлковый платок с монограммами.

— Да что ты говоришь, какой ещё платок? Все мои платки на месте.

— Да?! А вот этот? — Эльвира достала из корсета тонкий шёлковый платок и показала его сестре. Это был, действительно, один из её платков.

— Ах, ты, воровка! — не сдержалась Элеонора.

— Почему, воровка? — широко раскрыв смеющиеся глаза, ответила ей Эльвира. — Это мой платок. У нас же с тобой одинаковые монограммы. И я люблю те же цвета, что и ты, только форму его я подсмотрела у тебя и заказала себе такие же. И я тренируюсь, так же, как и ты. Так что, на любой твой ход я отвечу своим.

— Ммм, — протянула Элеонора, сузив чёрные глаза, и более внимательно вглядываясь в сестру. — А ты растёшь, сестрёнка.

— Нет, я только пытаюсь дотянуться до тебя. Пока получается плохо, но я стараюсь. Я знаю твой характер, Эля Лёд, если я буду слабой, ты вытрешь об меня ноги, а если буду не хуже тебя, то ты будешь считаться со мной, и тогда мы будем с тобой на равных, то есть, сестры, а не абы кто.

Элеонора, до этого холодно смотревшая на Эльвиру, неожиданно улыбнулась.

— Вот за что я люблю тебя, сестра, так за это то, что ты всегда могла меня раскусить. Я скучала по тебе, — и она распахнула свои объятия. Эльвира подскочила и прыгнула в широко расставленные руки сестры, сжав её крепко-крепко, за что Элеонора сильно укусила её за ухо, и обе весело рассмеялись.

Это вечное соперничество им нравилось. Одна была цинична и холодна, другая — изобретательная и эгоистична. Но обе сестры были умны и знали это очень хорошо.

— Как твоя учёба в академии?

— Прекрасно.

— А твоя в интернате?

— Превосходно.

— Да, а тут был один из твоих соучеников, перед твоим приездом.

— Это который спас тебя?

— Да. Его зовут Алонсо де Перес. Ты его знаешь?

— Знаю.

— А что так не многословно, сестрёнка?

— А зачем тебе?

— Интересно. Он всю дорогу рассказывал нам о пиратах и своих приключениях.

— Да, он хвастун и простак. И я так поняла, что он умудрился понравиться нашей гостье?

— Немного, совсем чуть-чуть, — и Эльвира показала маленькими холёными пальчиками насколько. По её информации выходило, что не больше, чем на толщину иголки.

— Угу, я так и думала.

— А что за друг у него, который сам стал виконтом? И я не сомневаюсь, что вытащил и глупого барона наверх, как прилив поднимает со дна ракушки.

— Филин?

— Нет, он называл его Эрнандо Гарсия.

— Я же говорю, что Филин.

— Так его зовут Эрнандо Буо?

— Нет, зовут его Эрнадо Гарсия, по прозвищу Филин. Он весьма неординарная личность, тёмная и непонятная. Но по мне, так он просто соплежуй и тряпка.

— Да, как интересно, сестрёнка, расскажи, — и Эльвира захлопала маленькими ладошками, в восторге от полученной информации.

— Что тебе рассказать?

— Почему ты его считаешь тряпкой, ведь он получил в семнадцать лет звание барона и виконта, будучи круглым сиротой.