Запись номер МХХР-24-ССВА-020

Пробивший атмосферный щит челнок опустился посреди зелёного луга, на одном краю которого темнел лес, а с другой виднелись строения небольшого городка, скорее даже деревушки, чьи домики, покрытые весело блестевшей разноцветной черепицей, редко возвышались более чем на пару этажей.

Выбравшись наружу я с наслаждением вдохнул, напоенный ароматами свежести и цветов, воздух. Да, это не восстановленная и обогащённая кислородом смесь — контраст был столь разителен, что мне казалось, что мои лёгкие, волшебным образом превратившиеся в подобие желудка, принялись трепетать, спеша как можно быстрее утолить терзавший их голод.

Налетевший было ветерок, приятно освеживший лицо, вдруг донёс до меня горечь пожаров и вонь горелой плоти — проклятые запахи войны. Ненавидимые, но неотступные от её злой сути. Ещё один порыв — и вновь меня окутывают чистейшие ароматы мира, бывшего благодатным и щедрым домом для проживавших здесь.

— И на такую красоту темные покуситься посмели?! — Поклонившись подошедшим воинам, первым среди которых шёл гроссмейстер ордена Кочерганус, покачал я головой: — Не знаю я мук достойных, нечестивым карой достойной быть могущих!

— Ты, жрец, и не знаешь? — На лице гроссмейстера появилась кривая усмешка: — Мне казалось, что подобные тебе, весьма, — пошевелил он пальцами, вычерчивая в воздухе некую фигуру: — Весьма изобретательны в части наказаний. Пройдёмся, — взмах руки и мы, шагая рядом, мне опять пришлось напрячь свои силы, чтобы поспеть за ним, двинулись в сторону леса.

— Так как же подобное произойти могло? — повторил я свой вопрос, когда мы отошли от его свиты: — Темные Эльдары, насколько я их гнусную породу знаю, никогда оккупацией не занимались. Рейд, налёт, захват пленных для пыток и арены — да. Но оккупировать планету? Неужто они своим привычкам изменить решили?!

— Да нет тут никаких эльдар, — остановился гроссмейстер: — Ни тёмных, ни светлых — никаких нет.

— Как это нет? — Земля покачнулась у меня под ногами: — Но Примарх…

— Примарх, — его голова склоняется в почтении, и я спешу повторить его жест: — Он знает то, что доносят официальные линии.

— А по факту? — Задрав голову устремляю на него требовательный взгляд: — Скажите мне — что?

— А по факту, — отворачивается он от меня: — По факту, жрец… По факту тебе здесь много работы предстоит. Мятеж.

Это короткое слово бьёт словно хлыст отца-истязателя, которым он регулярно подгонял нас, избавляя от греха нерадивости.

— Да, мятеж, — продолжает гроссмейстер: — Местные против Лорда Управителя восстали. Так что…

— Но как это возможно?! Ведь лорд Управитель — суть проводник решений Его?

— Бываю такие проводники, — доносится до меня его ответ: — Что похуже иного сопротивления будут. Налогами зажал — вот местные и не сдержались. Перебили чиновников Администратума, потребовали расследования — Лорд мол законы Империума нарушает.

— А гвардия?

— Перешла на их сторону. Не вся, конечно. Но те, кто не перешли, — он махнул рукой: — Уже, наверное, у Трона Его обретаются.

— Лорда тоже убили?

— Ага. Как же! Сбежал на орбиту при первых же признаках мятежа! В общем, — развернувшись, Гроссмейстер побрёл в сторону ожидавшей его свиты: — Дел тебе здесь много. Кроме ереси, хаос, учуяв слабину полез. Демонов пока не видели, но кто знает. — Он замолчал и остаток пути мы прошли молча — лишь подойдя к своим братьям он продолжил, перейдя на официальный тон:

— Тебя, жрец, до особого распоряжения, направляю в помощь третьей роте. Они держат оборону деревни, — его рука указала на яркие крыши домов: — Присоединись к ним, укрепи словом и окажи боевую помощь. Оружие на месте получишь. Слава Империуму! — Закованный в броню кулак лязгнул о нагрудную бронепластину.

— Слава Ему и Детям Его!

Порыв ветерка принёс с собой запахи войны и я, поклонившись, двинулся в сторону домиков — туда, откуда послышались звуки стрельбы и разрывов, разрушавшие идиллию мирного летнего дня.

Запись номер МХХР-24-ССВА-021

Вразуми!

Только на мудрость Твою, нам, простым смертным, недоступную, могу рассчитывать я. Ведь ты же — волей своей, определил Лордов планетарных, служению человечества ради быть. В этом долг их и радость от намерений Твоих исполнения. Как то быть может, что Лорд, агнцев своих, вдруг истязать стал? И что он, убоявшись гнева толпы безоружной, на орбиту, да надпланетарную, сбежал, стадо без поводыря и наставника оставив?

Неужто чела его эманации тёмные коснулись, мысли, противные роду человеческому, внушая?

Так ведь нет же!

Чист он оказался и проверки все пройдя, благословение Сегментарного Управителя получил. На флота нашего, доблестного, призыв. А виновными, Отче, внизу, на планете оставшиеся, признаны были.

И не только признаны — приговорены к полному уничтожению, земли благословенной очищения ради.

Стены мне один из сынов Твоих поведал, к коему под начало я встал, волю гроссмейстера исполняя.

Так же рассказал он мне о планах, что Лорд разработал. Слушал я его и сердце моё, отчаянием наполнялось — виданное ли дело, что бы планету от жителей местных очищали, а им на замену других гнали? С миров ледяных и пустынных? Рассчитывал Лорд, что поселенцы новые, красотами Гарраса очарованные, безропотно налоги повышенные примут, в казну Лорда личную утекающие.

И да, Отче!

Ведомо мне сие — по каналам своим проверил я отчисления налоговые, благо доступ на то, вместе с правом офиссума нашего имею.

Не увеличился ручей золотой, на благо Империума, текущий. Ни на самую малую каплю воды его не пополнились. И ведомо мне, что Сегментарий, от того ручейка питался, жадно ту воду златую, черпая и заглатывая, жажду свою ненасытную гася.

Но как такое быть может, Всевидящий?

Почему не покарал ты отступников, казни чудовищные, существу человеческому противные, замысливших?

Или взор твой затуманился? Или разум, забот о детях твоих полный, не заметил подобного?

Даже мне, инквизитору, кровь, во славу Твою, проливающему, и то подобное хуже тёмной мерзости показалось.

Ответь мне, Отче!

Дай ответ слуге своему!

Как? Как подобное, от рук слуг твоих самых доверенных, произойти могло?

Знаком укажи, ибо вера моя, вера беззаветная, опорой мне служащая, пошатнулась.

Дай ответ!

Не молчи!

Запись номер МХХР-24-ССВА-022

— И разгребать эту кучу нас бросили, — брат Шоров, рассказавший мне всё это, поёрзал, приваливаясь к куче щебня, за которой мы с ним прятались. Война, начавшая свой кровавый путь по планете, оставила свои отметины и здесь, превратив в руины окраину городка. Удар десанта был молниеносен — упавшие прямо на дома капсулы выбросили из своего нутра десятки космодесантников, которые немедленно открыли огонь, без промаха поражая выскакивавших на улицы мятежников. Этот кровавый урок был достойно оценён выжившими. Сбежав в лес, они перешли к тактике партизанских боёв и здесь уже перевес оказался на стороне местных.

Да, броня Его Детей могла без особых проблем сдержать что импульс лазгана, что кинетические пули охотничьих ружей. Но одно дело, когда таких попаданий мало, и совсем другое, когда по одному работают сразу с десяток стволов. Как вода точит камень, так и мятежники истачивали силы десанта. Потери были небольшими — позавчера один легкораненый, вчера один убитый — вроде и немного, но для полуроты, направленной на очистку деревушки, даже они были чувствительными.

— И вы что? Не могли одним броском их смять? — Удивился я: — Вам же разметать толпу гражданских — раз плюнуть?! Видел я вас в деле — орлы! Демонов, почитай голыми руками рвёте! — В памяти всплыли треугольные головки, но, тряхнув головой, я отогнал наваждение.

— Демонов — да, — опять поёрзал Шоров: — Я бы сейчас много отдал, чтобы с ними, не этими, встретиться. Погано здесь, жрец. Очень погано.

— И всё же я не понимаю. Они же вот, — не высовываясь из-за кучи, киваю в сторону близкого леса: — Метров сто. Рывок — и победа за вами!

— Пробовали. В первый же день, — отворачивается он: — Минус шестнадцать братьев. Мятежников — ну… Десятка полтора. Может два. Стариков и раненых. Тех, кто в заслоне остался. Смертники, короче. Как до них дошли — подорвали себя. Ещё два брата в минус.

— Это как?! Прости меня, но потерять шестнадцать, как? Тут же сотня метров всего?

— Да, сотня. А там, — он повторяет мой жест: — Под тысячу стволов. Понятно, что слабых, понятно, что стрелки из них так себе, но количество! Им и взяли.

— Тысяча?

— Да. Здесь, — взмахом руки Шоров показывает на светлую стену домика напротив. Она вся испятнана ожогами попаданий и покрыта шрамами от кинетических зарядов: — Здесь под четыре тысячи жило. При десанте мы… Ну полтысячи… Ну, может тысячу перебили. Остальные удрали. И, почитай, в каждом доме, семье — ствол. Тут охота единственное развлечение. Стрелков, хороших, слава Отцу, мало, но нам и тех, что есть хватило. Вот так и сидим, — вздохнул он: — Голову высунешь — не факт, что назад без дырки вернёшься.