— Это — бесплатно, — пододвигает он ко мне брусок с самой тонкой полоской: — Базовое лечение.

— А остальные? — Приложив бесплатный к экрану, киваю на оставшиеся.

— Продвинутое лечение ран, — палец врача касается бруска с более толстыми полосами: — Две сотни монет, полевая хирургия, — указывает он на практически белый, с тонкими красными прожилками, накопитель: — Две тысячи триста.

— Я позже зайду, — кладу на стол, опустошённый моим КПК брусок: — Как заработаю. Только прибыл, откуда у меня такие деньги?! Спасибо, Семён Петрович, если что — я зайду, — поднимаюсь со стула, но врач, качая головой, выражает несогласие с моими действиями.

— И куда собрался, торопыга? Лечиться чем будешь?

— Так я же загрузил?!

— Загрузил он, — хмыкнув, док вытаскивает из ящика стола небольшую коробочку белого цвета: — Держи. Аптечка на три заряда. КПК только определит, что и как лечить, понимаешь?

— Эээ… да. — покрутив коробочку в руках замечаю крепления с одной стороны — точно такие же, что и на поясе. Ага…

Щёлк!

Аптечка прилипает к поясу словно родная.

— Лечит так себе, — кивнув, продолжает врач: — Но хоть что-то. Разбогатеешь — приходи, посерьёзнее дам. И вот ещё, — чуть прищурившись, он окидывает меня быстрым взглядом: — Рюкзак ты где оставил?

— Рюкзак? Нет его у меня.

— Ну ты даёшь. Ствол, КПК взял, а рюкзак чего? Забыл?

— Эээ… Ааа…

— У Михайлыча получи. Новичкам — положено.

— Скажите, — кивнув — понял, мол, задаю вопрос, мучающий меня практически с самого начала моего пребывания здесь: — А новичков, таких как я, много?

— Мало, — с сожалением качает головой врач: — Появляются, но редко. В основном — как и ты, из прошлого выпадают. А после, — он досадливо морщится: — Кто-то нормально устраивается, а кто-то погибает, или ещё хуже. Если ты удивлён, ну что с тобой тут не возятся, — врач разводит руками: — То ты на людей зла не держи. Выживаем мы тут. Сам понимаешь — не до залётных из прошлого.

— Да я не в претензии, — киваю, и тотчас задаю вопрос: — Погибает? А это как? Тут же не умирают.

— Умирают, друг мой, ещё как умирают. Человек существо такое, что порой лезет туда, куда ни одно животное и носа не сунет. А мы — суём. Причём некоторые — добровольно. От безысходности.

— Понимаю, — немного помолчав, всё же решаюсь уточнить: — А вы сказали — хуже. Хуже, чем смерть. Это вы о чём?

— Ты что? — Удивление на его лице столь сильно, словно я спросил почему деревья при ветре качаются.

— Тебе Михалыч о нашем мире ничего не рассказал?

— Нет, — развожу руками, и он мрачнеет: — Ну, блин! Я с ним поговорю. Нельзя вот так вновь прибывших бросать! Хуже, это когда нормальный человек, с виду нормальный, ЧеЗешником становится.

— Кем?!

— У него спроси, — вытащив из стопки бумаг исписанный лист, Семён Петрович принимается его изучать, давая понять, что разговор окончен. Ладно, я не гордый. Намёки понимаю.

— Спасибо, — коротко поклонившись, направляюсь к двери, подле которой меня настигает его окрик.

— Эй, лётчик?

— Да? — Держась за ручку, оборачиваюсь.

— Будешь за куполом ромашки собирай.

— Ромашки?

— Цветы такие. Жёлтый центр и белые лепестки кругом. Мне неси — покупаю я их.

— На аптечки?

— Да, — кивает он: — Входит в состав заряда.

— Принято, док, — толкнув ручку, распахиваю дверь: — Принесу, обязательно.

Выйдя на улицу немедленно натыкаюсь на Бродягу, поджидавшего меня снаружи.

— Успешно?

— Вполне, — демонстрирую ему аптечку на поясе: — Теперь хоть подлечиться чем есть.

— Подлечиться? Ты же здоров — я тебя сканирую каждый раз как вижу.

— Сейчас — да, но вот собачки мне доставили неприятных минут, — кратко рассказываю ему о своей охоте, ожидая волну негатива и мои опасения оправдываются на все сто.

— Ну ты даёшь! Оставил тебя одного и вот! Ты едва не сдох! А обо мне ты подумал? Как я тут один буду?

— Не сдох же. Да и не страшно это — тут ресалки есть.

— А ты уверен, что они на тебя сработают? Ты же не местный — только прибыл.

— И что? Думаешь не сработают?

— Я не думаю. Я фактами оперирую. Там, — пара щупалец взмывает вверх, указывая на небо: — Тебе прописаться в системе нужно. Так?

— Ну да. Это сразу, по совершеннолетию, делается.

— А тут?

— Да откуда ж мне знать, Бродяга?!

— Ну так выясни! И учти — пока в этом не разберёшься, я тебя за Купол не пущу.

— Это как? Силой, что ли удерживать будешь?

— Нужно будет и силой. И не сомневайся — удержу.

В последнем я не сомневаюсь — его манипуляторы действительно сильны, сам же у инженера, собиравшего корпус, просил помощнее поставить.

— Хорошо-хорошо. Разберусь. Я как раз к Михалычу собирался. Вот у него и уточню.

Михалыч, в очередной раз увидев меня на пороге, лишь хмыкнул, неодобрительно покачав головой:

— Ну, блин, и молодёжь пошла! Вот нифига на месте не сидится! Чего носишься? Чего от дел отвлекаешь?!

От дел. Ага. Как же.

Бумаги-то, что перед тобой разложены, точно те же, что и прошлый раз были. Или думаешь, что я настолько невнимателен? Извини, начальник, но внимание — это первое в чем Тодд меня дрессировал, выращивая из пилота инквизитора.

Вслух, я, естественно, ничего не сказал.

Просто зашёл, шагнул к окну, подцепил ногой пуфик и, подтянув его к себе, плюхнулся на мягкие подушки прямо перед оторопевшим от такой наглости, Михалычем.

Один-Ноль.

В мою, разумеется, пользу.

Сейчас он орать начнёт.

И… Раз!

— Да… Да ты что себе позволяешь?! — Хозяин кабинета вскочил на ноги: — Ты!!! Мальчишка! Да я таких…

— Ага. За завтраком ешь, да? А ещё — таких молодых, да наглых, полно на кладбище. Верно? Может что новенькое скажешь?

— Ну знаешь…

— Михалыч, — чуть поёрзав на пуфике — всё же моей заднице были привычны более жёсткие подушки пилотского кресла, продолжаю: — Рюкзак.

— Что рюкзак?

— Где? Вот почему я должен всё по кусочкам доставать?! Это здесь традиция такая? Новеньких кругами гонять? Тогда понимаю, чего от вас народ в ЧеЗе бежит — кто ж такое издевательство сдюжит?!

— Не бегут от нас, — как-то резко сдувшись, Михалыч вяло махнул рукой, усаживаясь на своё место: — Не знаешь, а языком мелешь.

— Не знаю, — закивал я: — Так не рассказал никто. Вот ты — расскажи, что тут и как. А я уже умишком скудным и пораскину.

— Не юродствуй, — поморщился он: — Тебе не идёт. Да… Хм… Что до рюкзака — сразу говорю, моей вины тут нет. Рафик тебе его вместе с пистолетом выдать должен был. Пистолет дал?

Молча вытаскиваю из-за пояса свою пукалку, демонстрируя её Михалычу.

— Дерьмо, да, — кривится он: — Но сам понимаешь, не супер-ствол же тебе давать. Мало ли кто ты и что у тебя в голове.

Молча киваю — да, всё верно. Дадут человеку нормальное оружие, а он раз и по своим палить начнёт.

— Всё нормально, не в обиде я. А рюкзак, может Рафик просто забыл?

— Может и так. Ты сходи, напомни. А если у него с памятью проблемы, то мне скажи — я подойду, освежу, — говоря это он, словно случайно, бросает взгляд на свой сжатый кулак, и тотчас, спохватившись, разжимает пальцы, принимаясь массировать их другой рукой.

— Так что здесь произошло и происходит?

— А ты? Что ты слышал? — Отвечает он вопросом на вопрос, но я не спешу упрекнуть его в подобном. Зачем? Мне сейчас не спор и обиды нужны, мне информация важна.

— Я слыхал, — начинаю, осторожно подбирая скудные сведения — лишнего сказать нельзя, откуда ж мне знать про этот мир: — Что у вас тут рвануло что-то. Много народу побило, города разрушило — я, пока летел, одни руины видел. Ну а больше особо ничего и не видел.

— Рвануло сильно, это да, — кивает Михалыч: — Ну, слушай, тогда, летун. Вот как оно всё было.

Всё началось примерно лет десять назад, когда геологи, рыскавшие по Камчатским горам в поисках месторождений хромитовых и никелевых руд, наткнулись на заваленный камнями корабль.

И да, это был не наш, не человеческий аппарат. Ну не приняты у нас такие плавные обводы корпуса, треугольные коридоры да панели управления, больше похожие на полусферы с разноразмерными дырками по всему телу. А может то и не панели управления были — кто ж чужих поймёт?

Геологи, сумев понять, что находка оказалась вне их компетенции, приняли верное решение и завалив пустой породой проделанный ход, вернулись в столицу, где и доложили об обнаружении чужака.

Доложили, получили премии, отправились отмечать и всё.

Более их никто не видел. Люди просто исчезли.

Позже, по официальным каналам, проскочил коротенький некролог — погибли, сорвавшись в пропасть, при очередных изысканиях. Скорбим, будем помнить вечно и всё такое, положенное при подобных, забываемых на следующий день, случаях.

Район, где было обнаружено нечто, был объявлен бесперспективным, но, как заметили жители окрестных поселений, именно над этим местом отчего-то зачастили пролетать самолёты, а пару раз и тяжёлые вертушки зачем-то зависали в районе, официально признанным совершенно неинтересным.

Официальной версии о строительстве там охотничьей базы для развития туризма — мол именно там водятся особо желанные охотникам горные козлы, естественно, никто не поверил. Дача очередного олигарха — да. База отдыха больших шишек — вполне возможно. Но развитие туризма? В этой дыре? Не смешно, честно. Тут и дорог-то нормальных нет, а вы туристов, и иностранных сюда. Не, бред.