— Наглухо закрыт военными. Прохода нет ни для кого. Даже для нас. Властители мирян, — поднимает он глаза к потолку: — Пытаются найти свою выгоду, или спихнуть неприятное на соседа.

— А как же тот грешник?

— Этим путём второй раз не пройти, — уходит он от ответа, но краткое облегчение — я всё ещё надеюсь, что эта чаша минует меня, исчезает, как только Тодд продолжает:

— Ты пойдёшь на прорыв. Корабль мы тебе дадим. Курьера с модифицированными движками. Он небольшой — проскочишь, не подстрелят. Далее, пройдя Портал, пойдёшь на посадку. Где-то на трёхста от поверхности, Курьер развалится, но ты, едва заметишь признаки разрушения, катапультируешься. Скафандр у тебя будет. Лёгкий. Парашют тоже. Пользоваться им ты должен уметь, но он сработает автоматически. Там примитивная механика — должна сработать. Легенда для местных — ты пилот из их прошлого, до Катастрофы. Испытывал новый и секретный кора… самолёт. Запомни — местные только-только начали осваивать космос. Крохотные орбиталки и спутники связи их предел. Так что ты пилот атмосферника. Самолёт называется. Дроида своего за новую разработку выдашь. Там как раз до Катастрофы пошло увлечение подобным. Дроны-шпионы, доставщики, простейшие боевые платформы и так далее. Никто не удивится, что у тебя какая-то особая модель.

— Я?! Какого чёрта, Тодд?! — Вскакиваю на ноги: — Это, — показываю на заявление, лежащее перед ним: — Моя отставка. Ознакомьтесь и примите.

— Сэм, — Тодд тоже встаёт: — Давай по-хорошему. Разберёшься с ситуацией, сигнал дроидом отправишь, вытащим. Вытащим! — С нажимом повторяет он: — Об ином — не думай. Портал рос медленно, есть мнение, что и схлопываться он будет так же постепенно. В общем — вытащим, не сомневайся! Вот тогда и об отставке поговорим.

— Нет. Всё, отче. Я — пасс.

— Надо, Сэм, понимаешь? Надо это остановить, а ты лучше других для этого мероприятия подходишь. И опыт есть, и знания, да я просто чувствую — справишься.

— К чёртовой матери ваши чувства, преподобный! Я — пасс. Имею право и этим правом — воспользуюсь! Мне поход в один конец не улыбается!

— И, тем не менее, ты отправишься на Терру и закроешь Портал. Не вынуждай меня…

— Нет!

— Жаль, — вздохнув, он щёлкает клавишами клавиатуры: — Я надеялся избежать подобного.

Дверь распахивается и в комнату врываются штурмовики, немедленно схватывая меня и выкручивая руки, да так, что я бьюсь мордой о стол.

— Сдурели?! Больно же!

— Ты обвиняется в богохульстве, оспаривании Святых Основ, постыдной торговлей Святыми Дарами и, — Тодд разводит руками: — Ереси.

— Какого чёрта, Тодд?!

— И снова грех богохульства в святых пределах, — сокрушённо качает он головой, после переводя взгляд куда-то мне за спину: — Засняли факт грехопадения?

— Так точно, преподобный! — Рявкает кто-то невидимый и я рычу от бессилия — Тодд, сука, отлично всё просчитал!

— Отключите запись, — командует он, а затем склоняется надо мной:

— Извини, Сэм. От других вариантов ты сам отказался. Пытаться на Курьере удрать не советую. Я сейчас все СМИ подниму — отклонишься от курса — сдадут нам немедленно. Даже пираты, которым ты жизнь изрядно попортил. Не думаю, что тебе понравится келья в каком-то отдалённом монастыре на ледяной планете. С пожизненной епитимью.

— Сволочь!

— Не без этого, — он улыбается краешками губ: — Ты справишься, Сэм. Вот увидишь — справишься. Выпрямившись, он поводит рукой, снова обращаясь к кому-то невидимому:

— На грешника наложена епитимья! Десять лет молений в кельи монастыря Святого Феодосия, что на Вулле Льдистом! Да будет так! — Хлопок ладоней подводит черту и штурмовики, не церемонясь, вытаскивают меня из кабинета продолжая больно выкручивать руки.

Их хватка расслабляется только на ангарной палубе.

— Курить будешь? — старший из них, кивнув своим, те мигом отпускают меня, протягивает пачку сигарет:

— Ты не сердись, — щёлкнув зажигалкой он даёт мне прикурить: — Работа такая.

— Понимаю, — выпустив струйку дыма к потолку перевожу взгляд на него: — Дальше-то что?

— Курьер, — офицер кивает на дверь ангара: — Дроид уже там. Курс, куда лететь, в бортовом.

Киваю.

— Спустишься ниже трёхсот, — повторяет он слова Тодда, ещё раз закрепляя план в моей голове: — Корабль развалится.

Киваю.

— Выдашь себя за военного пилота — у них такие лётчиками называются. Скажешь, что из прошлого. Как у них оказался — не понимаешь. Летел, новый самолёт испытывал и хоп! Ты тут. Поверят и примут. И учти, — он упирает палец мне в грудь: — Там, в кабинете, всё записано. Сейчас пойдёт накачка в СМИ — станешь изгоем. Вернёшься — сделаем героем. Попытаешься юлить, прятаться — тебе же хуже.

— Угу, — киваю, понимая, какие силы сейчас задействованы моим начальником. Какой тут юлить, или пытаться на дно залечь — найдут. Охотников пошлют, а он лучших наймёт, или даже не наймёт, просто прощение грехов пообещает, так за моей головой очередь выстроится.

Красиво, братец Тодд всё организовал. Ох, красиво — мне сейчас ничего и не остаётся, кроме как добровольно и с песней, в Портал сигануть. Там я, быть может и выживу, а вот в келье на Вулле Льдистом — точно нет. Знаю я это место — три, ну пять месяцев в каменном мешке и всё, готовьте заупокойную. Да и умирать, медленно промерзая насквозь… Бррр… Лучше пулю, ну, или аутодафе — на последнем хоть не холодно.

В шлеме моего собеседника что-то пикает и офицер хлопает меня по плечу: — Всё, брат. Пора. Иди. Я буду молиться за тебя.

— Лучше ствол дай, — протягиваю руку к кобуре, висящей у него на поясе, но он делает шаг назад:

— На месте найдёшь. Там этого добра много — Война там у них.

За моей спиной, с лязгом начинают расходиться створки ангара и всё, что остаётся мне — так это кивнуть ему, чтобы затем, развернувшись кругом, шагнуть в темноту, которую только-только начинают разгонять набирающие силу светильники.

Весь путь до Портала, за которым скрывалась Терра-Два прошёл очень спокойно, несмотря на то, что в СМИ активно муссировали вашего покорного слугу.

Уххх… Я даже загордился.

Нет, не собой, конечно, а структурой, где я служил. Это я про Инквизицию.

Легенду они создали что надо.

Коррупционер, барыживший Священными Дарами, осквернитель святынь — их, то есть, реликвии, или, говоря проще, мощи святых, я, оказывается, воровал, чтобы загнать провинциальным попам за баснословное бабло, и, самое главное — еретик.

Угу. Именно так.

Оказывается, я, во время месс и литургий, постоянно всё нарушал, подвергая сомнению святые тексты, высмеивая в них некоторые, довольно спорные моменты. Для сохранения своего доброго имени, замечу, что всё, на самом деле, было не так. Спал я. Отсыпался. И на литургиях, и на мессах, благо Тодд, зная моё отношение к подобным мероприятиям, всегда ставил меня в самый тыл, где было так удобно дремать, привалившись к покрытой фресками стене.

Но СМИ было виднее.

Моя ересь, в основном, касалась чудес, что в ветхой древности делал Спаситель, и которые, то есть чудеса, служили непоколебимой основой его святости. Ну, например, то самое чудо с хлебами, когда он, всего семью булками, накормил несколько тысяч. Якобы моя критика касалась не самого факта чуда, а того, как эта толпа смогла вместиться рядом с ним. Мол — не было там столько народу, физически не могло быть — слишком большое количество для той слабозаселённой местности. Ну и в таком духе и дальше.

Но самым страшным «моим» — в кавычках, преступлением, было то, что я регулярно наезжал на епископов и прочих кардиналов, обвиняя тех в грехе стяжательства и алчности.

Вот этого мне простить уж никак не могли и, когда чаша их терпения наполнилась, меня и прижучили, осудив, лишив сана и, с позором отправив в отдалённый монастырь, расположенный на о-о-о-очень отдалённом куске льда.

Вся бы эта прелесть — я про свои, якобы, прегрешения, так и осталась бы внутри нашей Святой Матери, если бы я не сбежал с того монастыря.

Ага. Именно так — нагло, лихо и поправ все нормы приличий.

Ну, якобы, как вы понимаете.

Как оно на самом деле было — вы уже знаете.

Так вот — дал я по голове брату-пилоту, привезшему свежие новости, запрыгнул в Кобру и — ходу. Понятное дело, что мои тюремщики возмутились — как так! Вместо того, чтобы, сидя в холодной келье грехи замаливать, он вон чего выкатил!

Но, так как та планетка была чёрт его знает где, и что к ней летали крайне редко — делать там нечего, факт моего бегства вскрылся спустя довольно продолжительное время.

Да и как вскрылся?

Церковь, не сумев разыскать беглеца — я слишком хорошо прятался, обратилась и к Империи, и к Федерации со смиренной просьбой найти и передать им беглого монаха.

Естественно, и те, и другие — согласились.

Ну как не помочь Матери своей?

Но, при этом, затребовали все данные по моей личности, которые, как легко догадаться, сразу стали достоянием общественности. Как я понимаю, попутно, неплохо обогатив нескольких офицеров, отвечавших за связи с Церковью.

СМИ, и это тоже легко догадаться, с восторгом принялись раскручивать эту тему.

Ну а как же! Впервые, за долгое время, на поверхность всплыл церковный скандал, наглядно демонстрируя то, что прежде тщательно скрывалось!