— Ну как?

— Вот, — протягиваю ему бумажку, где разборчивым почерком написано: «Выдай нач комплект.». Ниже резкая подпись и оттиск печати. Вот она, печать, заставила меня замедлить шаг, когда я спускался на улицу. Сам оттиск был простым — кружок, по центру которого шарик планеты, развёрнутый к зрителю самым большим материком, и две надписи. Первая, крупная, что была под глобусом, интереса не вызывала — стандартная фраза: «Для официальных бумаг». Ничего необычного — печать явно прежде в какой-то гос структуре служила, но вот вторая, мелкая, растянутая по верхнему краю печати, была куда как интереснее.

Она гласила: «Здесь не умирают».

— Ааа… Нормально, — быстро просмотрев бумажку, Смак вернул её мне: — Пошли в кабак. Сдашь крыс и к Рафику. Пестик получишь, патроны и подъёмные. Я ж говорил — мы, люди, друг другу помогаем.

Кабак, или Бар, если верить вывеске, прежде был каким-то подсобным помещением, судя по полу, где сквозь грязь виднелись керамические плитки бурого и серого цветов.

Стойка у дальней от входа стены, несколько пластиковых столиков — круглых и квадратных, выцветшие постеры с девками в купальниках, в общем место было так себе. Встреться мне, прежде, на Станции, или в наземном порту подобное заведение — прошёл бы мимо, брезгливо поджав губы.

Тошниловка, рыгаловка — это были именно те определения, что идеально соответствовали данному месту.

Посетителей было немного — за одним столиком дремал, привалившись к стене бородатый мужик лет тридцати, а за ещё одним расположилась парочка, не спеша поглощавшая что-то жаренное со своих пластиковых тарелок. Девушка, детали фигуры которой скрадывало зелёное мешковатое облачение, была коротко стриженой и рыжеволосой. Судя по стволу, прислонённому к стене, она была снайпером — на её длинноствольном ружьё виднелся массивный цилиндр оптического прицела. А вот её спутник, налысо стриженый мужчина, тоже около тридцати лет, предпочитал уделять внимание не содержимому своей тарелки, а короткоствольному пистолет-пулемёту, который в разобранном виде занимал почти всё свободное пространство стола.

— Дереза, Хар, — проходивший мимо них Смак помахал рукой, приветствуя знакомых: — Как ещё? Не всех кабанов перебили? — И не дожидаясь ответа, парочка не обратила на него никакого внимания, двинулся к барной стойке.

Дядя Боря, местный бармен, как и Михалыч, был мужчиной в возрасте и крайне немногословным.

Ответив кивком на приветствие Смака, и удостоив меня лишь беглым взглядом, до кивка я, судя по всему, ещё не дорос, он принял пакет с крысами, заглянул в него, а затем, убрав его под стол, быстро принялся отсчитывать кружочки серебристого металла.

— Кому? — Высыпав на стойку пригоршню монет, он посмотрел сначала на Смака, а затем на меня и дождавшись кивка моего спутника, сдвинул монетки ко мне.

— Будешь чего? — Потеряв ко мне интерес, он повернулся к Смаку.

— Кролика, водки и воды.

— Садись, принесу, — бармен повернулся ко мне: — А ты?

— Я? Ааа… А что есть.

— Смотри, — на стойку лёг лист бумаги, покрытый сальными пятнами. Беру в руки и читаю написанные квадратным почерком строки: «Вода чистая — 20, грязная — 10, кролик — 20, отбивная из кабана — 50, водка — 30, курица жар — 10, тушёнка банк — 60, соль, перец — 10».

— Я ещё зайду, — положив бумагу на стойку поворачиваюсь было к выходу, но Смак, попавшийся на глаза, немедленно корректирует мои планы, отчего я разворачиваюсь назад, к бармену:

— Водки дайте.

— Тридцать.

Отсчитываю нужную сумму, одновременно разглядывая монетки. Дизайн тот же самый, что и на печати — шар планеты с названием под ним, и все те же надписи по ободу. Да, с дизайном здесь явно не парились. Вторая сторона несёт на себе номинал — 1, 5, или 10.

Получив бутылку — красно-белая этикетка мне не знакома, подхожу к Смаку и ставлю её перед ним.

— Спасибо.

— Да брось ты, — расплывается он в улыбке, явно довольный подношением:

— Ты это, ну, как у Рафика закончишь, приходи. Посидим, поболтаем, — щёлкает он пальцем по горлышку моего подарка: — Расскажешь, что там, — кивает он на потолок: — Придёшь?

— Обязательно, — кивнув, направляюсь к выходу.

В «Магазе» Рафика было немноголюдно.

Уж не знаю, что в этом здании было прежде, но сейчас, стоило только перешагнуть порог, как посетитель оказывался в просторном зале, вдоль всей длины которого был выстроен прилавок, от которого, до потолка, тянулась сетчатая стена, с окошками в паре-тройке мест.

Вот подле этих окошек народ и теснился, что-то негромко, неразличимо для моего слуха, обсуждая.

Подслушивать чужие разговоры я не любил никогда, а потому коротал время, прогуливаясь по залу.

В дальнем конце от входа вижу ещё одно окно, за которым виден дремлющий в кресле с откинутой спинкой человек. Вывеска над его окном лаконично сообщает мне, что это склад.

Запомним. Если я тут надолго застрял, то это мне понадобится.

Осторожно, стараясь не потревожить сон кладовщика, разворачиваюсь, начиная путь назад, благо у нужного мне окна, уже никого нет — решившие свои вопросы люди либо уже на улице, либо перетекли к нескольким игровым аппаратам — что-то навроде одноруких бандитов, где и стоят, продолжая своё обсуждение.

— Эээ… Дарагой! Зачем стоишь, сюда иди, да? — Рафик, смуглый и черноволосый южанин, замахал руками, едва я оказался подле окна: — Новенький, да? Ты тот лётчик, да? Вах! Рад тебя видеть! Барашка б зажарил ради такого гостя, так нет их тут! — Он, с явной досадой развёл руками: — Но ты нэ пэреживай, дарагой! Рафык, — хлопнул он себя в грудь: — Поможет. Ты, говоришь, я — помогаю. Ты доволен — я доволен. И всэм ха-ра-шо.

— Мне, — вытащив из кармана полученную от Михалыча бумажку, кладу её на прилавок: — Вот.

— Бумажки, шмуражки, зачем таким обижаэшь, да? мог бы и сразу прийти — Рафик поможет, — говоря, вернее строча словами как из пулемёта, он, тем не менее, тщательно разгладил бумажку, а затем, вытащив из-под прилавка толстую книгу и клеевой карандаш, аккуратно вклеил её на страницу, уже на треть заполненную точно такими же, или очень похожими записками.

— Момэнт, — подмигнув, он отошёл к противоположной стене, заставленной ящиками характерного, присущего всему военному вида, и спустя минуту вернулся.

— Вот! Муха нэ еб… нэ сидэл! — Он, не скрывая удовольствия, выложил на прилавок небольшой пистолет и коробку патрон: — Владей! Новьё!

— Это что? — Взяв пистолет в руки, разглядываю.

М-да…

Ствол похож на стандартную полицейскую пукалку. Кошака — точно завалит. Собаку — вряд ли. Ну а человека… Ну, если в глаз попасть, но тут такая точность… Чёрт. Эту игрушку нужно в глазницу воткнуть — тогда, если свезёт, не промажешь.

— Бэри-бэри, — правильно поняв выражение моего лица, Рафик пододвигает ко мне патроны: — На крыс — самое то. Настрэляешь, Борису, в бар снесёшь, денежку получишь. А дэнежку получишь — сюды иди. Я тебе, — подавшись вперёд он перегнулся через прилавок и быстро огляделся по сторонам.

— Я тебе нормальный ствол дам, — продолжил он шёпотом: — Рэдкий-рэдкий, мощный-мощный, Мечта! А не оружие.

— Крыс? Зарядить, прямо здесь, можно?

— Конэчно! Всё одно под Куполом оружие на стрэляэт. Заряжай, разряжай — играйся соколько хочэшь!

Кивнув, снаряжаю магазин и пару запасных, распределяю и их, и оставшиеся патроны по карманам: — Ну, можно и крыс.

— Кы-рыс, собак стрэляй, — расплывается он в улыбке: — Кырыс дяде Боре, лапы — перэдний лэвый мне неси. Михалыч на них, собак, охоту объявил. Достали — сил нэт. Мне приноси, я платить буду.

Киваю и хочу уже уйти, но, в последний момент, спохватываюсь.

А крыс потрошить, если подстрелю, чем? Да и лапы, не отгрызать же их.

— Рафик? А нож у тебя есть?

— Канэшно, дарагой! Вах! Старый стал! Забыл! Вот, держи, — на столе появляется дешёвый нож с рукоятью, штампованной из пластика.

Дерьмо, конечно, но мне и этот сойдёт.

— Патронов ещё возьмёшь?

На его ладони лежит коробочка — точно такая же, что он отдал мне по записке Михалыча.

Отрицательно мотаю головой — денег и так мало.

— А почём? — Цену узнать лишним не будет. Сейчас, с тремя магазинами, у меня 24 выстрела. Ещё 6 — в кармане, коробка на три десятка была.

— Четыре за монету.

— Киваю. Значит, две монеты — магазин. Ну, не так уж и дорого, зная, что за тушку мне дядя Боря 25 отвалит.

— Иди, стреляй, — кивает продавец на выход: — Настрэляешь, приходы — я тебе нормальный ствол подготовлю.

В его руке появляется револьвер. Самый обычный, с барабаном на шесть патронов. Это всяко лучше, чем та игрушка, что торчит у меня за поясом. Заряжать, конечно, долго, но бьёт хорошо.

— Сколько? — Киваю на револьвер.

— Сэм сотэн. Тэбе, как гостю, скидку сдэлаю. За шест-восэмдесат отдам. Всего, — качает он головой: — Пара-тиройка днэй и он твой. Вах! Какой ствол! — Подняв пистолет, он толкает барабан и тот с визгом делает несколько оборотов вокруг оси, быстро замирая на месте. Ясно, складской. Даже консервационную смазку не удалили. Это и хорошо, и плохо. Но, при любом раскладе, мне этот ствол не светит — нищий я.