Алексей Сидоров

Скорби.Net

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ЗАГРУЗКА

Глава 1. Инвайт

Нет, он не мог оставить меня сейчас, когда я больше всего в нем нуждаюсь! Просто не мог!

Улыбающийся бородатый мужчина на могильной плите и отец— что между ними общего?! Может, просто двойник?! Или я до сих пор сплю, и все, что случилось за последние месяцы, один сплошной кошмар? Вдруг надо просто проснуться?!

На черном гранитном памятнике надпись: «Любимому брату и отцу от дочери и всей семьи Скворцовых». Перед плитой гроб — стоит на досках, которые протянули поперек вырытой могилы. Люди, чьи лица я с трудом узнаю, подходят к гробу и что-то шепчут, потом отходят. Прощаются с человеком, который был моим отцом.

Закрываю лицо руками, пытаюсь разогнать сгустившуюся тьму, хотя бы в мыслях, но не получается — будущее беспросветно.

Боже! Моя очередь!

Толпа выносит к гробу, как морская волна.

Ноги сами собой подгибаются — и я опускаюсь на колени. Почти падаю на край могилы, задеваю доску, земля под которой заметно проседает.

Слышу журчание, будто не только я, но и сама земля плачет по папе. Хочу сказать отцу что-то доброе, чтобы он понял: я не хотела, чтобы все так повернулось. Хотела бы отмотать время назад и исправить то, что натворила.

Морщинистая ладонь легла на плечо. Разглядела ногти с облезшим розовым лаком и сразу поняла, что это тетя. Наверняка хочет успокоить, сейчас скажет что-то типа «надо жить дальше», «папа в лучшем из миров» и прочую лабуду, в которой нет смысла. Ничего не воротишь. Все уже случилось.

Тетя Полина — очень большая женщина, будто съевшая двух помельче, с не до конца закрашенной сединой на волосах. Тетя даже не пыталась заменить мне отца, пока шла подготовка к похоронам. Видимо, привыкла к одиночеству — слышала, что у нее взросла дочь, которая с ней не живет. На фига ей такая ветреная балаболка, как я?!

До похорон тетю видела всего пару раз, причем, со странными книгами. Папа еще сказал, что они «колдовские». Типа чокнутая родственница занимается магией, что для него сродни шарлатанству. Помню обложки книг — одна с черным, рогатым монстром, демоном. «Такой вселяется в человека и высасывает эмоции», — сказал папа. «Правда?!» — спросила я. Тот ответил, что пошутил.

— Диан, пора! — говорит тетя.

— Нет! — отвечаю я.

— Дианочка, дорогая, все уж попрощались…

Какое мне дело до всех? Не они потерял отца! Это я осталась одна, а не они!!!

Голова становится свинцовой, кожа на лице вспыхивает огнем.

Еле-еле поднимаюсь и сжимаю кулаки.

— Вы не понимаете! Я не могу… — хриплю я.

Тетя обнимает так, что становится нечем дышать. От нее несет застарелым потом и еще чем-то вроде спичек. Серой?! Она что курит?! Пока была у нее, не не видела, чтобы тетя курила, хотя она вполне могла делать это на улице, и никому ничего не сообщать. Тетя вся влажная и липкая. «Это все из-за лишнего веса, — понимаю я. — Все толстые люди сильно потеют».

— Ну-ну, дорогая. Я… — говорит тетя, смахивает слезу. — Мне тоже жаль брата… жаль твоего папу, но тут уж ничего не попишешь. Что случилось, то случилось…

Тетя тянет меня в сторону, видимо, чтобы освободить место двум работникам кладбища. Те быстро-быстро — и куда только спешат?! — закрывают крышку гроба. Начинают заколачивать. Еще двое рабочих несут лопаты.

Понимаю, что сейчас произойдет, — я лишусь папы навсегда!

Пихаю тетю в бок, та охает, а сама тем временем бегу к гробу — рабочие отшатываются в сторону, как от прокаженной. Один даже падает на пятую точку и рассыпает гвозди.

— Па-ап! — кричу я.

Журчание становится громче.

Земля вздрагивает, как от землетрясения.

Когда ступаю на край могилы, то земля подо мной проваливается. Телефон выпадает из рук.

Почва проседает — и я ногами вперед съезжаю в могилу…

***

Пытаюсь опереться хоть на что-нибудь, но кисти проваливаются в глину. Мокрую глину.

Слишком мокрую.

А еще — вонючую, будто содержимое общественного туалета.

Барахтаю руками, разбрызгивая грязь, переворачиваюсь и вижу над собой узкую полоску света.

Спина становится мокрой — вода прибывает!

— Помогите! Я тут! — кричу я.

Земля под одной из досок проседает — и гроб начинает крениться вниз. Полоска света становится меньше.

— Боже, Диана! — наверху слышно голос тети. — Да что стоите-то столбом?! — это она, видимо, работникам кладбища, но успеют ли они?!

Могила быстро заполняется водой вперемешку с грязью.

Хочу встать, но поскальзываюсь и падаю. Фыркаю, так как вода быстро доходит до подбородка.

Еще чуть-чуть — и просто захлебнусь!

Боже, я могу утонуть в могиле собственного отца! Это так кошмарно и нереально, что я готова позволить реальности поглотить себя. Сдаться, лишь бы найти покой.

Но папа хотел бы, что я выжила!

Мысль придает силы.

— По… кхр-р! — хриплю я.

Вода скрывает лицо.

Выныриваю.

Пытаюсь ухватиться за стенки могилы, но те слишком мокрые и рыхлые. Комья земли оседают в могилу, будто торопятся меня похоронить.

— Да быстрее вы! — орет тетя на работников кладбища.

Вижу, как руки тянутся ко мне, чтобы вытащить из могилы. Хватаюсь за одну из них, с наколками, как за спасательный круг и не отпускаю все то время, что меня тянут наверх.

Вот и лица взрослых, они не в фокусе.

Картинка постепенно темнеет, так, будто наступило солнечное затмение. Кажется, я теряю созна…

***

Свет пробивается сквозь веки. Они неподъемные, будто на них повесили шестнадцатикилограммовые гири.

Делаю усилие — в фокусе зрения появляется Тетя, сидит рядом со мной на стуле.

Позади нее белая стена, справа — пикающие и мигающие приборы. Я что, в больнице?!

В голове — пустота.

— Ну, наконец-то, а то я уж все передумала, пока тут сижу, — сказала тетя

Оглянулась по сторонам: тумбочка, на которой стоял стакан воды, и стул, на котором сидела тетя, — вот и все убранство больничной палаты.

— Телефон. Я потеряла телефон, — прошептала я.

Мне казалось важным найти гаджет именно сейчас — в голове сидела навязчивая мысль, что меня мог потерять папа. Он мог звонить или написать, пока я…

Боже, папа!

Я все вспомнила. Воспоминания нахлынули одновременно со всех сторон — будто вода в могилу.

Тетя протянула мой «Самсунг». Он все в том же прозрачном чехле и с наклейкой-знаком индийской мантры «Ом», похожей на нашу цифру «30».

— Вот, даже протерла, а то микробы, канализация и вообще… — затараторила тетя, рассказывая, что на кладбище случился прорыв канализации и могилы затопило, а потом вдруг резко остановилась и добавила: — Слушай, нам надо серьезно поговорить!

Я не слушала — полностью погрузилась в телефон.

Ввела пароль — год рождения. Вот и рабочий стол с героями «Шерлока».

Телефон завибрировал в руках.

Появился баннер — черно-серый, оформленный могильными крестами, позади которых качались, как руки скелетов, ветви деревьев. Не сразу сообразила, что это реклама приложения.

«СКОРБИ.NET»

Под лого — крупная надпись «Скучаешь по погибшим родным?! Мы можем помочь!».

Боже, даже не чужом горе зарабатывают! Как по-скотски-то все!

Стиснула зубы и выбрала в меню «Удалить», занесла палец над ответом «Нет», но помедлила.

В мысленный кокон, в котором я, казалось, надежно укрылась от всего мира, просочились слова тети:

— Ты же понимаешь, это не навсегда. Всего полгодика — пока мы утрясаем жилищный вопрос, а потом решим, как дальше… Ты же хотела в матлицей?

Я все еще смотрела в экран. Машинально кивнула.

— Ну, во-от! — обрадовалась родственница.

Нажала «Удалить» инвайт и подняла взгляд на тетю, когда та уже заканчивала:

— …и вообще — тебе там будет хорошо, там такие же детки, как ты…

— Где? — не поняла я,

— В интернате. Ты что, не слушала?!

Она что, шутит?!

— Я не хочу ни в какой интернат!

— В смысле?!

— Я хочу домой!

Тетя сразу напряглась, лицо покраснело

— Но, Диан, там же… папы уже нет. Папы. Нет! Да послушай ты меня, наконец!

— Ну и что! Я справлюсь, я смогу.

Тетя секунду сидела с открытым ртом, а потом произнесла заметно тише:

— Одна?! В пустой квартире, которую?..

Пауза. Тетя будто обдумывала ответ самой себе.

— Что?! Даже думать об этом не смей! — продолжила она. — Да кто тебе вообще позволит?! Ты же несовершеннолетняя.

— Мне скоро шестнадцать. И я в состоянии себя обслужить! — ответила я.

Тетя резко встала с кресла, взгляд метался из стороны в сторону, как у загнанного в угол зверя,

— Не-не-не, даже не думай. Ты что? Такая ответственность — оставить ребенка одного на самобеспечении. Да кто мне даст?!

— Скажите, что я сама попросила.

— Скажите? Кому скажите?! Ох, Диана, подведешь ты меня под монастырь, чесслово.

Тетя положила руку на грудь в области сердца и сделала длинные вдох-выдох.

Потом села в кресло и дрожащими пальцами извлекла из сумки таблетки корвалола, быстро сунула под язык.

Похоже, тетя зашла с козырей — я же не бесчувственное бревно, правда?!