Алексей Свешников

Кошка с Собакой 2

В книге полностью сохранен авторский стиль

1

Исторически так сложилось, что иногда я немножко выпивал. Осознавая всю пагубность и бесконечно стыдясь за свою слабость, я, как всякий закоренелый алконавт, всё же не переставал искать оправданий. Например, я совершенно уверен, что человек непьющий не сможет так понять другого человека, как это сделает рядовой хроник. Правда это понимание не материально, а напоминает ободряющее похлопывание по плечу, но, когда до того, кому ты выражаешь сочувствие, не дотрагиваешься. Этакий буддистский хлопок одной ладонью. К сожалению, чудеса под «этим делом», в виде разбитой рожи или внезапных приключений на жопу, тоже случаются, но мы ведь все не настоящие волшебники, а только учимся? А сколько умных мыслей приходит в голову, пока ты сидишь и смотришь, как уменьшается уровень жидкости в бутылке? Космос! Открываются такие дали, и в такие глубины заглядывает твой слегка замутнённый рассудок, что Фрейд бы пошёл и убился со всего размаху о троллейбус на Невском проспекте от бессильной зависти учёного червя, потратившего жизнь на пустые университетские побасенки, оторванные от пуповины действительности. А накати старина Фрейд пару стаканов, глядишь и перестал бы видеть во всём хуй с пиздой. Человеком бы стал нормальным…

В Питере все времена года хороши по-своему. Есть конечно же предпочтения. Для меня, например, лето — безоговорочный лидер в этом негласном соревновании. Марине зима нравится. Вован выбирает осень, он — человек пушкинского замеса, любит женщин и дуэли. Да что я вам рассказываю, вы же сами с усами: сколько людей, столько и мнений. Но есть такие сезонные национальные забавы, которые для меня хуже зубной боли. Я говорю о лыжах. Ненависть к этому спорту во мне живёт с детства. Со школьной скамьи, когда нас, малолетних безропотных учеников, выгоняли на эти безумные лыжные уроки физкультуры. У меня всегда отмерзали ноги, и я проклинал того идиота, который внёс эту пытку в школьную программу. Апофеозом были массовые забеги, проводившиеся раз в год для всех школ. Происходило это на Ржевке. Я ехал туда в холодном трамвае и замерзал до состояния говяжьей туши в рефрижераторе ещё до начала официальной экзекуции. Мама собирала мне мешочек с термосом и бутербродами. В термосе был чай, и я всегда просил, чтобы он был не сладкий. Я не говорил маме, что этим чаем я отогреваю свои ноги, просто выливая его на побелевшие пальцы и ступни. Потом, когда всё заканчивалось, измученный, я садился в ненавистный трамвай, чтобы ехать домой. Группа «Земляне» пела в то время песню про «счастье — путь домой». Нихуя это не счастье, а земляне эти с другой планеты…

С тех пор зимний спорт для меня всегда ассоциировался с пыткой участвующих и слабоумием организаторов.

— День добрый! — так радостно здороваться по понедельникам может только не отягощённый жизненными проблемами человек.

Я хмуро посмотрел на соседа-спортсмена. Надо было что-то ответить.

— Привет.

— У меня предложение есть, — спортсмен хитро улыбнулся, если конечно можно было так назвать этот его спазм мышц лица.

— Да? — я традиционно внутренне напрягся от этого предложения.

— Как насчёт семейного выезда на лыжах? Погода сейчас оптимальная, ветра нет, солнце…

— Я с детства большой противник обморожений. — вы-то теперь в курсе моего ответа.

К несчастью, на площадку вышла Марина.

— Что? Лыжи? Я — за!

Жена-предательница, что может быть страшнее в этой жизни? Только дети — Павлики Морозовы.

— Марина, ты же знаешь, что я не особо горю желанием отморозить пальчик.

Спортсмен понимающе хмыкнул.

— Наденьте термобельё. В нём точно не отморозите ничего.

— Это я Пушкина цитировал, — пояснил я. — Там про другой пальчик было. Обычный.

— А… Пушкина зимой застрелили как раз… — вспомнил спортсмен ни к селу, ни к городу.

Я покорно выдержал этот внезапный всплеск эрудиции.

— Может, всё-таки, отложим до лета? — попробовал я пойти ва-банк.

Спортсмен аж подпрыгнул:

— Отличная идея! Летом — велопробег! — и глаза у него блеснули как у питона Каа.

— Велопробег, это замечательно, но только я на рикше поеду. Можно же рикш в список участников вносить?

Марина потянула меня за руку:

— Поехали! Ну чего нам сидеть в четырёх стенах? Возьмём животных, им природа жизненно необходима.

Так, слова, сказанные про ходячие пылесборники, обычно открывают двери прямиком в ад. Так и произошло… послышалось торопливое шуршание, и вот уже две мохнатые морды смотрят на меня. В отличие от соседа, у них они действительно хитрющие. Этакие заговорщики перед декабрьским стоянием на Сенатской. Там, правда, ещё заяц был, который Пушкина спас. Я безнадёжно осмотрел лестничную площадку. Никакого спасительного зайца, разумеется, не было. Пропал я, как генерал Милорадович…

— Так что, едем? — Марина продолжала трясти меня за руку, словно школьница.

— Хорошо, — сдался я. — Едем, только надо экипироваться. Нужны лыжи, палки, ботинки, трусы с начёсом. У нас же нет ничего!

— Вот вам визитка, — спортсмен оживился, как пожарный шланг, когда в него дают десять атмосфер. — Скажите хозяину, что от меня, он вам скидку сделает пятьдесят процентов.

— Спасибо! — я спрятал карточку в карман. — Ну что, все по домам, а я на заработки инвентаря и амуниции.

В силу своего неубиваемого убеждения, что всё плохое рано или поздно должно заканчиваться, я был уверен, что утренний разговор с соседом так и канет в историю. Но вечером, когда я накормленный и довольный изучал расположение букв в газете и как гениальный Нэш, искал в этом какой-то свой скрытый смысл, раздался звонок в дверь. Сколько уже всякой херни в этом доме начиналось с такого вот вполне безобидного звонка? Я, чертыхаясь, пошёл открывать.

— Кто там? — крикнула Марина из кухни.

— Откуда я знаю? Я ещё не открыл!

— Спортсмен, — успела шепнуть собака, пока я отпирал замки.

И правда, он собственной персоной высился в дверном проёме как утёс.

— Добрый вечер, — сразу намекнул я.

Он радостно кивнул и начал про свои лыжи:

— Я сегодня договорился, позвонил знакомому товарищу, так что нас ждут вечером в пятницу.

Я выдержал паузу подлёта миномётного снаряда. Даже присвистнул слегка. Тут подошла Марина.

— Едем? Ура!

— Марина, мы ещё не обсудили это в нашем тесном семейном кругу.

— А что тут обсуждать! — горячо влез сосед.

— Да? — Марина встала руки в боки и подозрительно сдвинула брови. — Давай сейчас и обсудим.

— Хорошо, — сдался я, мысленно открутив им обоим их инициативные головы.

— Тогда завтра срочно нужно ехать за формой! — ну почему наш сосед такой большой и сильный и послать его нахер из-за этого не особо хочется?

Я кивнул:

— Завтра займусь…

Когда дверь закрылась, я повёл Марину на кухню, где попытался ещё раз объяснить ей всю глупость планируемой затеи.

— А мне кажется, это то, что всем нам нужно. Верно? — Марина обратилась за поддержкой к тем, кто всегда наносит предательский удар в спину.

— Я только «за», — размахнулась собака.

— А я тем более, — вонзила поглубже кошка.

— Тогда едем! — провернула Марина.

Я глубоко вздохнул и открыл газету.

— Моё мнение здесь никого не интересует…

— Почему… интересует, но только чтобы с ним не соглашаться.

— А я разве не это имел в виду?

— Ты хотел в последней попытке вызвать приступ жалости.

Кошка невинно улыбнулась, и от этого мне захотелось закатить ей шалабан «пиявка».

Собака, правильно оценив ситуацию, ретировалась в комнату. Марина как ни в чём ни бывало что-то перебирала в ящике для ложек.

— Смирился? — между делом спросила она, когда в руке оказался внушительный половник.

— Без холодного оружия теперь не разговариваешь?

— Считай, что это часть моей униформы.

— Что же будет, когда у тебя в руках будут два копья, — я изобразил лыжные палки.

— О! Думаю, тогда тебе придётся взвешивать каждую свою шутку.

— Может, я просто буду сидеть с бокалом хорошего виски у камина, пока вы со спортивной соседской семьёй будете кубарем лететь в пропасть?

Марина выразительно хлопнула поварёшкой по ладошке.

— Обои полетим…

Я кивнул, признавая этот раунд за ней.

Утром, чуть свет, после выстрела Петропавловской пушки, я вышел навстречу морозному утру. Сосед уже ждал меня, приседая рядом со своим джипом. Он, наверное, даже в туалете тужится с утяжелениями… Мы поздоровались, и я было направился к своей машине, но спортсмен остановил меня странным мелодичным рыком, в котором можно было распознать вежливое предложение ехать с ним. В конце концов, чёрт с этим со всем, хоть на бензин не угорю. Я мысленно плюнул и согласился.

До магазина я страдал под рассказы о пользе спорта и никудышности молодых поколений, идущих на смену нам, старикам. Приятно было, что я тоже вроде как получался этим самым несгибаемым и железным стариком, на которых всё сейчас держится. Хотя сам я такого титула всерьёз не воспринимал. Мне по наследству достались традиционные питерские плохие зубы, слабые лёгкие и привычка всё доедать за столом, особенно хлеб.