НИКИТА. Откуда же нам знать? Может, завещание пора писать, может еще чего.

ПУШКИН (задумчиво). Да, завещание. Пожалуй, придется. Тут ты прав… (Вздохнув). Ну, словом, приснился мне сегодня мой Дон Гуан.

НИКИТА. Это развратник испанский?

ПУШКИН. Сразу и развратник… Может, он — просто светский, веселый человек.

НИКИТА. Чужих жен еть — вот все его веселье.

ПУШКИН. Тоже правда. Но сейчас не это неважно. Важно, что приснился он мне.

НИКИТА. В каком виде — вот что важно?

ПУШКИН. Весь был как будто в тумане, глядел необыкновенно печально.

НИКИТА (перебивая). Если в тумане, это хорошо. Это к вёдру. Урожай будет хороший.

ПУШКИН. Я стоял перед ним недвижим, а он смотрел на меня как бы снизу. И я его видел насквозь, и он меня. И, знаешь, он не просто смотрел. Он понимал, какая между нами связь. Он сознавал, что я ему автор. И говорил мне что-то, а я не слышал. Но по лицу было ясно, что говорит вещи горькие, недобрые.

НИКИТА. Ишь ты, еще и бунтует. С бунтовщиками нам не с руки дружбу водить.

ПУШКИН (перебивая). Послушай, Никита, ты же читал «Каменного гостя». Скажи, разве я плохо написал Дон Гуана?

НИКИТА. Замечательно хорошо написали, барин. Особливо, как его там этот командор за душу хватает — и жмет, и жмет… Тяжела ты, шапка Мономаха!

ПУШКИН. Да не шапка — десница.

НИКИТА. И десница тоже…

Пауза.

ПУШКИН (понизив голос). Я тебе, Никита, сейчас страшное скажу. Но ты — никому…

НИКИТА. Могила, ваша милость!

ПУШКИН (оглянувшись по сторонам). Я этого не писал!

НИКИТА. Чего?

ПУШКИН. Вот этого, про десницу.

НИКИТА. Как — не писали? Своими глазами помню. Вот же, поглядите. (Берет рукопись «Каменного гостя», перелистывает). «Вот она… о, тяжело пожатье каменной его десницы! Оставь меня, пусти — пусти мне руку… Я гибну — кончено — о Дона Анна!» Очень душевно написано, барин, прямо до печенок пробирает. Вот, дескать, так со всеми будет, кто на сторону гуляет от законной жены…

ПУШКИН (отнимает рукопись, с досадой). Говорю тебе: не писал. У меня был совсем другой конец. Я потому так и не издал «Каменного гостя», до сих пор лежит тут в рукописи.

НИКИТА. Откуда же оно взялось — то, чего не писали?

ПУШКИН. Я пьесу когда закончил, отдал рукопись переписчику — перебелить. Он на следующий день приносит — а там совсем новый конец.

НИКИТА. Ишь ты!

ПУШКИН. И ведь я отлично помню, что не мое. Стали разбираться — что да как. Он божится, что все в точности перебелил. Говорил, правда, что конец как бы другой рукой был написан.

НИКИТА. Ну, велика беда. Вы бы взяли, да и прописали по старому.

ПУШКИН. Не могу. Веришь, не помню, что у меня там раньше было. Как отрезало.

НИКИТА. А по черновику?

ПУШКИН. Пропал черновик.

НИКИТА. То ись как?

ПУШКИН. Исчез, растворился. Как корова языком слизнула. Переписчик думает, что он на пол упал, а девка вместе с ненужными бумажками сгребла его, да и в печь.

НИКИТА. Ну, так девку за мяса!

ПУШКИН. Он и взял. Только она все равно почему-то не признается. (Пауза). Вот так и вышло, что черновика нет, а что раньше было, вспомнить не могу.

НИКИТА. Дела…

Пауза.

НИКИТА. Одного не понимаю — кто же это за вас поэмы пишет?

ПУШКИН. Сам хотел бы знать. Может, тот самый белый человек, от которого мне судьба умереть?

Смотрит на Никиту.

НИКИТА (крестится). Спаси и сохрани! Если вы этого не писали, что же вы вообще писали?

ПУШКИН. А вот я тебе сейчас прочитаю. Сядь. Садись, садись, ничего…

Никита присаживается. Пушкин горящим взглядом смотрит на слугу, берет рукопись, стоя, начинает читать вслух.

ПУШКИН. (Читает). Сцена первая. Дон Гуан и Лепорелло. Дон Гуан. «Дождемся ночи здесь. Ах, наконец достигли мы ворот Мадрита! Скоро я полечу по улицам знакомым, усы плащом закрыв, а брови шляпой. Как думаешь? узнать меня нельзя?»…

Сон второй. (Каменный гость.)

Дон Гуан и Лепорелло.

Дон Гуан.

Дождемся ночи здесь. Ax, наконец

Достигли мы ворот Мадрита! скоро

Я полечу по улицам знакомым,

Усы плащом закрыв, а брови шляпой.

Как думаешь? узнать меня нельзя?

Лепорелло.

Да! Дон Гуана мудрено признать!

Таких, как он, такая бездна!

Дон Гуан.

Шутишь?

Да кто ж меня узнает?

Лепорелло.

Первый сторож,

Гитана или пьяный музыкант,

Иль свой же брат, нахальный кавалер,

Со шпагою под мышкой и в плаще.

Дон Гуан.

Что за беда, хоть и узнают. Только б

Не встретился мне сам король. А впрочем,

Я никого в Мадрите не боюсь.

Лепорелло.

А завтра же до короля дойдет,

Что Дон Гуан из ссылки самовольно

В Мадрит явился, — что тогда, скажите,

Он с вами сделает?

Дон Гуан.

Пошлет назад.

Уж верно головы мне не отрубят.

Ведь я не государственный преступник.

Меня он удалил, меня ж любя;

Чтобы меня оставила в покое

Семья убитого…

Лепорелло.

Ну то-то же!

Сидели б вы себе спокойно там.

Дон Гуан.

Слуга покорный! я едва-едва

Не умер там со скуки. Что за люди,

Что за земля! А небо?.. точный дым.

А женщины? Да я не променяю,

Вот видишь ли, мой глупый Лепорелло,

Последней в Андалузии крестьянки

На первых тамошних красавиц — право.

Они сначала нравилися мне

Глазами синими, да белизною,

Да скромностью — а пуще новизною;

Да, слава Богу, скоро догадался —

Увидел я, что с ними грех и знаться —

В них жизни нет, всё куклы восковые;

А наши!.. Но послушай, это место

Знакомо нам; узнал ли ты его?

Лепорелло.

Как не узнать: Антоньев монастырь

Мне памятен. Езжали вы сюда,

А лошадей держал я в этой роще.

Проклятая, признаться, должность. Вы

Приятнее здесь время проводили,

Чем я, поверьте.

Дон Гуан (задумчиво).

Бедная Инеза!

Ее уж нет! как я любил ее!

Лепорелло.

Инеза! черноглазая… о, помню.

Три месяца ухаживали вы

За ней; насилу-то помог лукавый.

Дон Гуан.

В июле… ночью. Странную приятность

Я находил в ее печальном взоре

И помертвелых губах. Это странно.

Ты, кажется, ее не находил

Красавицей. И точно, мало было

В ней истинно прекрасного. Глаза,

Одни глаза. Да взгляд… такого взгляда

Уж никогда я не встречал. А голос

У ней был тих и слаб — как у больной —

Муж у нее был негодяй суровый,

Узнал я поздно… Бедная Инеза!..

Лепорелло.

Что ж, вслед за ней другие были.

Дон Гуан.

Правда.

Лепорелло.

А живы будем, будут и другие.

Дон Гуан.

И то.

Дон Гуан замолкает, странно смотрит в пустоту.

Лепорелло.

Что с вами, сударь?

Дон Гуан.

Ты о чем?

Лепорелло.

Так странно

Вы смотрите сейчас перед собой,

Как будто привидение какое

Смутило вашу храбрость.

Дон Гуан.

Чепуха!

Какое привиденье на ночь глядя?

Нет-нет, я просто сон припомнил

Сегодняшний.

Лепорелло.

И что же вам приснилось?

Дон Гуан.

Как будто негр… Нет, арап безродный

Вдруг выдумал меня… Я не живой.

Во мне ни плоти нет, ни крови. В этих жилах

Текут чернила.

Лепорелло.

Только и всего?

Однажды мне приснилось, что волшебник

Могучий вдруг меня заколдовал

И сделал супоросною свиньей.

А что же я? Как прежде, бодр и весел,

И господину своему слуга…

Вопрос есть поважнее.

Дон Гуан.

Ты о чем?

Лепорелло.

О чем? Теперь, которую в Мадрите

Отыскивать мы будем?

Дон Гуан.

О, Лауру!

Я прямо к ней бегу являться.

Лепорелло.

Дело.

Дон Гуан.

К ней прямо в дверь — а если кто-нибудь

Уж у нее — прошу в окно прыгнуть.

Лепорелло.

Конечно. Ну, развеселились мы.

Недолго нас покойницы тревожат.

Кто к нам идет?

Входит монах.

Монах.

Сейчас она приедет

Сюда. Кто здесь? не люди ль Доны Анны?

Лепорелло.

Нет, сами по себе мы господа,

Мы здесь гуляем.

Дон Гуан.

А кого вы ждете?

Монах.

Сейчас должна приехать Дона Анна

На мужнину гробницу.

Дон Гуан.

Дона Анна

Де Сольва! как! супруга командора

Убитого… не помню кем?

Монах.

Развратным,

Бессовестным, безбожным Дон Гуаном.

Лепорелло.

Ого! вот как! Молва о Дон Гуане

И в мирный монастырь проникла даже,

Отшельники хвалы ему поют.

Монах.

Он вам знаком, быть может?

Лепорелло.

Нам? нимало.

А где-то он теперь?

Монах.

Его здесь нет,

Он в ссылке далеко.

Лепорелло.

И слава Богу.

Чем далее, тем лучше. Всех бы их,

Развратников, в один мешок да в море.

Дон Гуан.

Что, что ты врешь?

Лепорелло.

Молчите: я нарочно…

Дон Гуан.

Так здесь похоронили командора?

Монах.

Здесь; памятник жена ему воздвигла

И приезжает каждый день сюда

За упокой души его молиться

И плакать.

Дон Гуан.

Что за странная вдова?

И не дурна?

Монах.

Мы красотою женской,

Отшельники, прельщаться не должны,

Но лгать грешно; не может и угодник

В ее красе чудесной не сознаться.

Дон Гуан.

Недаром же покойник был ревнив.

Он Дону Анну взаперти держал,

Никто из нас не видывал ее.

Я с нею бы хотел поговорить.

Монах.

О, Дона Анна никогда с мужчиной

Не говорит.

Дон Гуан.

А с вами, мой отец?

Монах.

Со мной иное дело; я монах.

Да вот она.

Входит Дона Анна.

Дона Анна.

Отец мой, отоприте.

Монах.

Сейчас, сеньора; я вас ожидал.

Дона Анна идет за монахом.

Лепорелло.

Что, какова?

Дон Гуан.

Ее совсем не видно

Под этим вдовьим черным покрывалом,

Чуть узенькую пятку я заметил.

Лепорелло.

Довольно с вас. У вас воображенье

В минуту дорисует остальное;

Оно у вас проворней живописца,

Конец ознакомительного фрагмента