Гости Алидина с удивлением начали меня рассматривать. Эти смотрины закончились с появлением двух женщин. Яна несла что-то красное в стеклянном кувшине, рядом с ней шла дородная круглолицая женщина в сарафане. Меня представили жене Алидина — Екатерине Александровне. Мама Яны вообще не походила на своего мужа. Славянский тип лица, веселый нрав…

Пока Екатерина Александровна благожелательно расспрашивала меня о «Седьмом небе», Яна разлила всем морса из кувшина, села рядом. Я положил ей салатиков, поинтересовался, что она будет пить.

— Ничего не буду. И ты тоже больше не пей, ладно? — на ухо прошептала мне девушка. — Тебе еще в часть ехать…

Тема ресторана присутствующим быстро надоела, меня вернули к бойне в сберкассе. Я коротко рассказал о происшествии, даже изобразил на столе рюмками — где кто стоял и куда я стрелял.

— Да… не уверен, что все бы гладко закончилось — вмешайся милиция… — Семен Кузьмич тут же наполнил освободившиеся рюмки.

— У наших постовых даже оружия нет, — покивал коротышка. — Засовывают огурец в кобуру, так и ходят.

— А кто здесь кто? — прошептал уже я на ухо Яне.

Пока гости дружно обсуждали неготовность отечественной милиции бороться с вооруженными налетчиками, Алидина меня быстро просветила:

— С лысиной — это Цвигун. Начальник папы, заместитель Андропова. Слева товарищ — это Банников. Тоже служит в Комитете. Третьего я не знаю.

Дискуссия между кагэбэшниками нарастала, пришлось вмешаться.

— После сберкассы я много думал и считаю, что нашим органам нужна профессиональная группа быстрого реагирования.

О как завернул! Надо расшифровать, а то пошлют без права переписки…

— Такой ну… оперативный отряд, готовый ко всему. Снайпер, взрывник — двери вскрывать или стену проломить, пять-шесть спецназовцев, чтобы положить всех, кто, так сказать, с оружием в руках покусился на социалистическую законность.

— Ну-ка, ну-ка, продолжай… — Алидин принес первую порцию шашлыка, все ее мигом расхватали. Принялись, обжигаясь, есть.

Я поискал взглядом кетчуп на столе, но не нашел.

— Обязательно профессиональная подготовка, — пожал плечами я. — Группа должна быть готова работать хоть по пассажирскому поезду, хоть в многоэтажке. Наверное, потребуется альпинистская подготовка. Ну и всякое спецоборудование.

— Какое? — быстро спросил Цвигун.

— Э-э… стальной штурмовой щит, который может отражать пули, — я начал вспоминать экипировку ОМОНа. — Миниатюрные рации, чтобы можно было переговариваться внутри отряда. Шлемы, которые не надо поправлять после бега. Бронежилеты. И не виамовское [ВИАМ — Всесоюзный научно-исследовательский институт авиационных материалов.] дерьм… — я осекся, посмотрел виновато на Яну.

Девушка прыснула.

— Продолжай, не стесняйся, — подбодрил меня Алидин.

— Ну хорошие бронежилеты. Легкие, удобные в движении.

— А по вооружению что? — в разговор вступил Банников.

— Обязательно светошумовые гранаты или взрывпакеты. Плюс надо заказать конструкторам укороченный АК. Под более легкий патрон. В жилой застройке дальность и мощность не нужна, важнее габариты.

— Ну пока разработают, обкатают… — Цвигун махнул рукой. — Хотя идея интересная, такой автомат и десантникам пригодится, танкистам… Вот мы в Великую Отечественную…

Дальше Семен Кузьмич начал рассказывать, как воевал на фронте, участвовал в Ростовской наступательной операции. ППД, ППШ — заместитель Андропова хорошо был знаком со всеми автоматами войны, знал их ТТХ, сильные и слабые стороны. Похоже, Цвигун искренне любил оружие и на эту тему мог рассуждать вечно.

Пока он разливался рекой, Алидин внимательно на меня смотрел, постукивая пальцами по столу. Сходил за очередной порцией шашлыка, вежливо прервал Цвигуна:

— Семен Кузьмич, давай дослушаем Орлова. Похоже, тут что-то наклевывается…

— А что еще надо? — пожал плечами я.

— Какая техника нужна? — задал хороший вопрос Банников.

— Бронированный автомобиль с пулеметом. Для особо тяжелых случаев — бэтээр. И собственный самолет…

Тут мужчины засмеялись. Цвигун так и вовсе захохотал так, что выступили слезы.

— Ну насмешил так насмешил! Прямо Райкин…

— Дослушайте до конца, — спокойно отреагировал я. Водка приятным теплом растеклась по телу, меня несло: — Представьте, что где-нибудь в Армавире вооруженные преступники захватили пассажирский самолет. На борту сто человек, включая двадцать женщин и детей. Две тонны керосина.

Смех как обрезало. Все нахмурились, дамы даже тарелки отставили.

— Преступники требуют сто тысяч долларов США и свободный вылет в Турцию. Наши действия?..

— Заблокировать взлетно-посадочную полосу, подогнать бэтээр из части, — первым сообразил Банников. — Окружить самолет и предложить сдаться.

— Тогда преступники расстреляли первого заложника, — продолжал нагнетать я. — Дальше обещают убивать детей, если не дадут вылет и деньги.

— Николай, прекрати! — Алидина ударила меня по руке. — Это мерзко!

— Нет, Яночка, постой, — Цвигун задумался. — Капитан дело говорит. Виктор Иванович, ты бы что делал?

Заместитель Андропова повернулся к генералу.

— Вел бы переговоры, — мрачно ответил Алидин, — готовил бы штурм.

— Но кем? Не милицией же…

— Рядом с Армавиром есть наверняка какие-то части спецназа ГРУ.

— А если нет? — опять усилил я. — Да и готовы ли они штурмовать самолет? Их-то натаскивают на совсем другие операции. Один неудачный выстрел — и все превратится в огромную горящую братскую могилу.

— Вы ведь подводите к собственному самолету, — Банников посмотрел на меня умными глазами.

— Именно. После получения сообщения группа… ну, допустим, назовем ее для краткости «Гром» — выезжает в Чкаловский. Там ждет грузовой ИЛ. Загоняем машину со всем спецоборудованием, через два часа в Армавире. Ладно, через три. Пока преступникам обещают собрать доллары и убалтывают, готовим штурм. Готовим по отработанному сценарию.

— Какому? — тут же спросил Банников.

— Не знаю, — развел руками я. — Мы же тут фантазируем. Так далеко я заглянуть не могу…

— Зато я могу, — Цвигун посмотрел на Алидина. — Сегодня у нас суббота. Виктор Иванович, значит, в понедельник, край вторник, жду тебя со служебной запиской по «Грому».

Все открыли рты, уставились на генерала.

— У меня чуйка! — Цвигун ткнул себя в грудь. — Знаете сколько раз спасала на войне? Как екнет сердце — значит, жди. Сейчас два раза екнуло. Как начал капитан рассказывать, прямо всего передернуло. Все так и будет. И даже еще хуже. Надо готовиться.

— На базе моего управления? — Алидин мрачно посмотрел на меня, тайком показав кулак.

— А чьего же? Ну можно из «Девятки» кого-то привлечь… Но там тоже на совсем другое готовят.

— Преступники — это дело МВД!

— Обычные да. А тут террористы. Особо опасные. Это дело Комитета.

— Тогда звони в понедельник Ивашутину… — Алидин зло улыбнулся мне. — Пусть отдает Орлова. Без него не возьмусь. Вон он какой, оказывается, грамотный…

Картина Репина «Приплыли»…

* * *

Конец вечера вышел скомканным. Алидин был злым, женщины, перешептываясь, ушли в дом мыть посуду. Я уже собрался откланяться, как Банников начал расспрашивать о Вьетнаме, о кознях китайцев, технике…

— В вашем рапорте указано, что наблюдали работу «Шилки». Как впечатления?

— Как в том анекдоте…

— Каком?

— Разговаривают два водителя «Шилки». «Ты знаешь, что главное в нашей самоходке?» — «Башня?» — «Нет». — «Автоматическая пушка?» — «Нет». — «Тогда что?» — «Главное не обосраться от страха».

Гэбэшники дружно засмеялись, обстановка слегка разрядилась.

— Такое сильное впечатление? — Алидин заулыбался, разлил остатки водки.

— Не обосрался, но когда увидел остатки «Фантома»… ох… — сказал и осекся. Но нет, никто мне на вид не поставил и воспитывать не начал. Впрочем, и разговор продолжения не получил — первым уехал Банников с незнакомым гэбэшником. Вторым, слегка покачиваясь, ушел к машинам Цвигун. Пока Алидин прощался с начальством, я зашел в дом.

Ну летняя кухня, все деревянное, горит лампа под абажуром. Над ней вьется мошкара. Ничего интересного. Екатерины Александровны не наблюдалось — Яна домывала посуду.

Я подошел вплотную, прижался к девушке. Слегка приобнял и поцеловал в шею.

— Дурак, а если отец придет?!

Яна вильнула задом, попыталась вырваться.

— Они с Цвигуном прощаются. А где твоя мама?

— Спать пошла — голова у нее разболелась. Как начал ты ужасы рассказывать про детей… Нельзя так, нельзя!

— Ну раз нельзя… — я пожал плечами, с сожалением расцепился с такой аппетитной фигурой. — Зашел попрощаться. Поеду.

— Подожди, я тебе с собой соберу. Шашлык остался, салаты. — Яна засуетилась.

Нагруженный снедью и поцелованный на прощанье, я вышел на свежий воздух — и тут же был прихвачен генералом.

— Удивил ты меня, Орлов. Второй раз… — Алидин был подшофе, но смотрел цепко. — Мне надо тебе говорить, что о «Громе» никому ни слова? В понедельник, прямо с утра, явишься ко мне на Лубянку, сделаем служебку. Дашь подписку о неразглашении.

— Дам, куда же я денусь. Я поеду?

— Тебя отвезут. И вот что… Ты заглядывай к нам. Я не против ваших встреч с Яной.