Впрочем, последний немедленно приподнялся и с тревогой посмотрел на кипящую похлебку.

— Массаракш! Ты поосторожнее там. Так и без обеда недолго остаться!

Но убедился, что ничего с готовящейся пищей не стряслось, и опять лениво откинулся на траву.

— Что это? — все еще с испугом прошептала женщина.

— Наверное, «питон» в яму попал. Есть тут колдобина неподалеку. — Проводник извлек сигарету, прикурил и устроился поудобнее. Даже головной убор надвинул поглубже, словно собрался спать.

— Простите, господин, но питоны, как и змеи вообще, не ревут. — Книжник попытался встать, словно желая убедиться в правоте науки, однако осторожность взяла верх. Питон — противник страшный.

— Ты что, с дерева рухнул? Это не тот питон. — Вопреки словам, голос проводника звучал ровно. — Автоматическая самоходная баллиста «питон». Не слыхал ни разу?

— Не имел счастья.

Рев меж тем стих, превратившись в размеренный удаляющийся лязг гусениц.

— Эх, вы! Деятели умственного труда! Тут таких, знаешь, сколько ползало? Хорошая вещь. Постоянно в движении, ни один враг не мог предсказать, где она окажется в определенный момент. Значит, уничтожить тоже не мог. Зато «питон» спокойно выпускал ракету, куда лететь у той изначально в памяти, да шустренько укатывал подальше. Потом — подземный склад, перезарядка, и опять на боевое дежурство. Конечно, склад не перемещался, зато находился на такой глубине, никакой атомной бомбе не взять. Хотя, входы, если не ошибаюсь, несмотря на все хитрости, в конце концов завалило. Да война все равно закончилась. Вот «питоны» и ползают по разным маршрутам с невыпущенными ракетами.

Рассказывал Шляпник лениво, не поднимая головы и не интересуясь производимым впечатлением. Все равно до обеда надо немного подождать. Почему бы не потрепать немного языком?

— Но разве конец войны не означает конца патрулированию? — зачем-то попытался отыскать логическое несоответствие Книжник. Порода такая — лишь бы порассуждать. Не важно, разбираешься ты в конкретной проблеме или нет. Чаще всего — не разбираешься.

— Кто их электронные мозги знает? — Шляпник даже ухом не повел. Лежал да периодически пускал в небо табачный дым. — Замкнуло где-нибудь. Может, еще при передаче приказа. Тут такое творилось — еще сто лет аукаться будет. Если бы не всякие зенитные комплексы, никакого леса бы не осталось, сплошная спекшаяся пустыня.

— Но неужели нельзя как-нибудь отключить всю эту технику?

— Понятия не имею, — признался Шляпник. — Я же не генерал и не ученый. Может, и можно, но откуда? По идее, центр управления находился в Крепости. А вот добраться до нее… Там вообще все завалено. Остался ли кто, нет — никому не известно. Ходят слухи, будто гарнизон все еще несет службу в подземельях. Может, и правда. Люди раньше были — не чета нынешним.

Он потянул воздух носом и сел.

— Кажись, готово. Давайте жрать, что ли? Перепреет, тоже хорошего мало.

Фермерша помешала варево, зачерпнула, подула на ложку, попробовала. После чего осторожно убрала котелок с костра.

Все задвигались. Откуда-то возник еще один котелок, меньший по размерам, и половину похлебки перелили туда. Кто-то сел у большого, кто-то — у маленького. Мужчины, согласно обычаю, поснимали головные уборы, и только проводник остался в своей шляпе. Он ее вообще не снимал: в ней спал, в ней ел. Поделили сухари, и пошла потеха.

— Все. Краткий отдых, — объявил Шляпник, удовлетворенно откидываясь на спину и извлекая сигарету. — Ручей для помывки котелков в той стороне. Воду не пить, фонит она сильно. И на другой берег не ходите. Противопехотки там. А дальше — газомет. Разрядить бы его, только лень.

Фермерша покорно поднялась и подхватила котелки. Была она женщиной безропотной, во всем слушалась мужа, который со своей стороны вовсю пользовался этим и старался поручить ей большую часть работы. В поле, может, было иначе, однако все, касаемое быта, лежало на жене.

— Послушайте, господин. Давно хочу вас спросить. — Книжник тоже закурил. — Откуда вы здесь все так знаете? Главное — зачем вам это? Ладно, мы заплатили вам неплохую сумму, чтобы провели на хороший участок. Но в остальное время как? Или желающих хоть отбавляй?

— Думаете, нет? Не перевелись еще романтики вкупе с прагматиками. Когда в большом мире дела хреновые, всегда найдутся желающие удрать на природу.

— Но специально ходить сюда, узнавать…

Остальные тоже слушали с интересом. В здешних краях Шляпник был личностью полулегендарной. Появлялся где хотел и когда хотел, исчезал непонятно куда и насколько. И все-таки каждый раз возвращался. Наглухо застегнутый, вечно не снимающий большую шляпу…

— Служил я здесь. Сапером. Кому же знать район, как не мне? А потом началось, и возвращаться стало некуда, — равнодушно отозвался Шляпник. — Городок мой накрыли, одна радиоактивная зола осталась. Другие места… Кому я там такой нужен? Тут хоть кое-какие склады есть. Консервов — море, самых разнообразных. Кое-какие простейшие лекарства. Табак. Выпивка. Опять-таки, при деле, без денег не сижу. Думаете, на земле горбиться лучше?

Они думали именно так. У каждого свои представления о счастье. Кто-то предпочитает работать, кому-то требуется адреналин, а кто-то считает, будто достоин исключительно высокого положения.

Вновь где-то зарычало и залязгало. Только «питон», если это был он, шел с другой стороны. Как раз у того ручья, куда указывал Шляпник.

Там вскрикнули, а затем рвануло. Гулко, неожиданно.

— Массаракш! — Равнодушия Шляпника словно не бывало. — Я же предупреждал идиотов! Куда?

Но Фермер уже мчался на помощь супруге. Следом, уже не бегом, а шагом двинулись Худой и Дед. И уж глядя на них — Меченый с Книжником.

— Да не поможете вы ей уже, идиоты! — крикнул вдогонку Шляпник. — Разве что котелки подберете.

Но слова опоздали. Пришлось идти за всеми. Хотя Шляпник прекрасно знал, что именно увидит. Разве что с небольшими вариациями.

Ручеек был неширокий, берега высохшие, лишь у самой воды чуть топкие. На той стороне отсюда можно было заметить огромные ягоды, росшие среди негустых колючих кустов. И сразу бросалась в глаза небольшая, еще дымящаяся воронка.

Все было предельно ясно. Фермерша не устояла перед искусом, захотела полакомиться ягодами-переростками, а тут «питон» за деревьями, несколько лишних шагов в сторону…

Шляпник невольно опасался, что Фермер бросится собирать куски супруги, однако тот лишь стоял да смотрел на разбросанные останки.

— Говорил я вам — слушаться меня во всем, — не дожидаясь упреков, перешел в наступление проводник. — Здесь вам не там. Укрепрайон принца Кирну, не что-нибудь.

— Да пошел он, твой принц! — неожиданно рявкнул Фермер. — Массаракш! Где я теперь бабу найду? Обратно возвращаться?

— Твои бабы — не мои проблемы, — холодно известил Шляпник. — Хочешь, возвращайся, хочешь — дальше иди.

— Э нет! А кто готовить будет? Дом прибирать? Мы на что договаривались? Что ты нас всех в целости и сохранности доставишь на свободную хорошую землю.

— С условием — в лесу слушаться меня, словно Императора. Сама виновата!

— Сама не сама, но деньги гони, — неожиданно пришел на помощь Фермеру Меченый.

И потянулся за карабином.

— Уважаемые! Не ссорьтесь! — попытался влезть между ними Книжник.

— Кто ссорится? Мы по справедливости. — Меченый небрежно отодвинул спутника по путешествию.

— Вот именно. — Худой встал за Фермером и Меченым, демонстрируя солидарность с ними.

Дед вздохнул, но вмешиваться не стал.

— Какие деньги? — спокойно поинтересовался Шляпник, но в глазах его стоял холод.

— Обещал доставить шестерых. Нас осталось пятеро. Вот за одного денежку и верни, — пояснил Меченый, не убирая руки от оружия. — Плюс — компенсация, раз мы без единственной бабы остались.

— Иначе мы тебя так ославим — ни одного клиента в жизнь не найдешь, — добавил Худой.

— Именно! — Меченый хлопнул приятеля по плечу.

— Серьезное заявление. — Шляпник переводил взгляд с одного клиента на другого. — Только сюда я деньги не ношу. Бесполезны они здесь, если говорить простым языком.

Меченый демонстративно щелкнул предохранителем. Проводник даже внимания не обратил на угрожающий жест.

— Единственное — могу отдать кое-какими припасами. Тут неподалеку склад имеется. Консервы всякие, оружие, саперный инструмент. Насколько понимаю, лопата в хозяйстве всегда пригодится. Можете взять всего, сколько унесете. Идет?

— Склад, говоришь?

— Так в укрепрайоне их полно. Надо лишь знать, где.

— Лады. Веди к складу. Но если обманешь… — хлопок ладонью по карабину.

У Шляпника тоже виднелась на поясе кобура. Однако он даже не пытался дотянуться до пистолета.

— Зачем обманывать? Вы ведь меня ославите… Только предупреждаю в последний раз: не будете слушаться, никуда не дойдете.

Вид повисших на деревьях внутренностей подтверждал слова проводника.

— Куда идти-то?

Шляпник задумался на несколько мгновений, припоминая маршрут.

— Туда.

Там их и встретил пулемет. Шедших впереди Худого и Деда пули прошили сразу. Те даже охнуть не успели, просто повалились рядышком на мох. Замешкавшийся Фермер присоединился к убитым спустя несколько мгновений. Лишь Меченый что-то крикнул, рванул в сторону, но пули и тут оказались быстрее.

— Вот и все, — холодно произнес Шляпник Книжнику.

Тот шел рядом с проводником, позади всех, и теперь застыл на краю роковой поляны.

— Господин! Вы же их…

— Разве я? В лесу хватает сюрпризов. Этот — один из них. Кстати, о репутации. Вот грозились мою испортить, а говорить о том оказалось некому. И для всех в большом мире ваша группа благополучно перебралась за Голубую Змею. Думаешь, кто-нибудь проверять будет? Для того через здешние дебри пройти надо.

— Но я… — Книжник растерянно смотрел на проводника.

— Вот именно. Ты тоже лишний. Уж прости меня. Все равно ты там не приживешься. В утешение могу приоткрыть тебе небольшую тайну. Никаких хороших земель ни по эту, ни по другую сторону Голубой Змеи нет. Радиоактивно тут все кругом. Разве что, вообще далеко. Тут помереть даже легче.

Книжник зачем-то поправил очки. На лице его, кроме растерянности, не было ничего.

— Ну, что стоишь? — Шляпник расстегнул кобуру. — А ну пошел!

И даже подтолкнул спутника поближе к роковой черте…

Глава 4

Все случилось чересчур неожиданно: рванули к ближайшей подворотне и наткнулись на двоих парней в полувоенной одежде. Оба с автоматами, у одного кроме того пистолетная кобура на поясе, у другого за плечом виднеется труба снаряженного гранатомета.

— Кто такие? — пролаял на хонтийском владелец кобуры.

— Свои, — отозвался на том же языке Чачу.

Главное ведь: никуда не скрыться. Расстояние — рукой не достать, а от пуль не увернуться.

— Свои, говоришь? А почему с вещами? Что вообще тут делаете?

— Ищем, под чье командование поступить, — хорошо хоть, языком Бат владел. Говорил без акцента, лишь приходилось сожалеть о небольшом словарном запасе. — Желаем принести пользу родине. Вот документ.

И шагнул поближе к парочке ополченцев.

Было неприятно и, что скрывать, страшно. Просто другого выхода не оставалось. Иначе положат всех здесь же. А так — хоть какой-то шанс.

Тот, с кобурой, протянул руку за извлеченной Батом студенческой карточкой. Бдительность его ослабла. Чачу резко рубанул хонтийца ребром ладони по горлу и без перехода крутанулся, ударив второго ногой.

Удар был менее удачным, но не ожидавший его автоматчик упал. В следующий момент Чачу уже оседлал его, сдавил ногами руки противника, выхватил нож и несколько раз погрузил куда-то между ребер. Краем глаза заметил, что Турс уже возится со вторым, кажется, тоже размахивает чем-то.

Вытереть лезвие об одежду убитого. Или еще живого? Никаких добрых чувств к хонтийцам Чачу сейчас не испытывал. В крови бушевал адреналин, и свершившееся воспринималось как закономерное возмездие. Теперь подхватить автомат. Хорошо хоть, успел еще в школе пройти первоначальный курс воинского обучения. Отбушевавшая война заставила пересмотреть школьные программы и ввести в них кое-какой общеармейский минимум.

— Патроны не забудь! — выдохнул Турс, снимая со «своего» хонтийца пояс с кобурой.

Пришлось лихорадочно обыскать еще трепещущее тело. Пара магазинов нашлась в карманах — все-таки остановивший студентов патруль хонтийцев был ополченческим, не военным. В противном случае, может быть, лежать здесь досталось бы не им. Гранатомет Чачу тоже прихватил. Под грохот близкого боя любое оружие казалось не лишним.

— Держи! — Турс протянул пистолет ошалело застывшему на месте Рину.

Приятель был бледен с оттенком в зелень. Он еще не уяснил: сейчас действует один закон: ты или тебя. Переживания придут после. К тем, кто уцелеет.

— Держи, кому говорят!

Чачу тем временем заглянул во двор. Он был явно сквозным, со вторым выходом на ту улицу, где теперь кипел бой. Но непосредственно в зоне видимости в данный момент никого не было. Лишь понятно: кто-то засел в дальнем доме и стрелял оттуда. Если же вспомнить хонтийцев в подворотне, в грубом приближении ситуация была ясной.

— Что тут? — Турс последовал примеру спутника, заозирался. Автомат в его руках ходил следом за взглядом.

— Что делать будем? — вопросом ответил Бат. Сам он находился в легком замешательстве. Никакого страха не было, напротив, душа жаждала драки, вот только стоит ли?

— На той стороне наверняка наши. Надо к ним. — Турс тоже колебался. Просто он решил: теперь выбраться из города втроем будет еще труднее. А может, его просто опьянил шум боя и их маленькая победа над патрулем.

Может, они бы выбрали иной путь, но тут из дальнего дома выскочил мужчина в такой же полувоенной одежде, что была на хонтийцах. На плече у него лежал снаряженный гранатомет. Следом за ним объявился другой, с автоматом. Вдвоем они бросились к приоткрытым воротам на том конце. Даже по сторонам не взглянули.

Расстояние до врагов было плевым, при желании камнем можно докинуть, и Чачу машинально вскинул автомат. Для верности опустился на колено, прицелился получше.

Ствол чуть повело. Гранатометчик послушно упал лицом вниз. Сразу загрохотало над ухом — поддержавший Турс завалил второго хонтийца. Кисловато потянуло порохом.

Все так просто. Ловишь цель на мушку да плавно нажимаешь на курок. Словно играешь в войну.

Они еще не успели ни рвануть вперед, ни, напротив, отступить, когда в проеме ворот появился гвардеец. Уж их форму ни с какой другой не спутать. Увидел студентов, на миг застыл со вскинутым автоматом. Показалось: выстрелит, но солдат вдруг махнул левой рукой. Мол, быстро сюда!

— Пошли, что ли? — спросил Чачу.

Было бы обидно схлопотать порцию свинца от своего. Но Турс демонстративно закинул автомат за спину и решительно двинулся к гвардейцу.

— Рин, шевели ножками! Останешься один!

Гвардеец был постарше любого из студентов. Пальца с курка он не убирал, продолжая выцеливать приближающихся парней.

— Что здесь происходит? Пленные? — Рядом с первым гвардейцем вырос другой с офицерскими нашивками. — На кой нам они?

— Пока не установил, господин лейтенант. Но, судя по всему, гранатометчик — их работа.

— Осмелюсь доложить! Бывший действительный рядовой Девятой бригады Боевой Гвардии Турс! Нахожусь в запасе. До недавнего времени — студент Высшей технической школы.

— Как здесь оказались? — Лейтенант пытливо посмотрел на троицу.

— Пытаемся вырваться из города, господин лейтенант!

— Оружие откуда?

— На хонтийский дозор нарвались. Вон они лежат, — Турс кивнул назад.

— Кто с тобой?

— Тоже бывшие студенты, — произнес Бат.

— Ладно. Идите за мной.

Пришлось выйти прямо на улицу, под свист пуль.

По середине проезжей части, вращая башенкой, медленно полз бронеход. Еще один «рысенок» двигался подальше. Вдоль стен домов, почти прижимаясь к ним, перемещались две редкие цепочки гвардейцев. Каждая из них старалась контролировать окна на противоположной стороне. Все в полном соответствии со статьями боевого устава.

— Давай!

Они подбежали к идущему за «рысенком» пожилому офицеру. Лицо гвардейца было изуродовано старым шрамом, наискось пересекавшим щеку почти от правого глаза и до скулы.

— Господин ротмистр! Разрешите доложить! Встретили трех студентов. Наших. Один — гвардеец запаса. Они смогли овладеть оружием. Убрали гранатометчика, пытавшегося ударить из той подворотни. Утверждают, что хотят выйти из города. Разрешите взять с собой?

— Точно студенты? — Ротмистр внимательно осмотрел всех троих. — Но на кой вы мне нужны, скажите-ка! Тут науки совсем другие. Мне бы раненых своих вытащить, а не штатских спасать.

Впереди грохнул взрыв. Студенты инстинктивно присели.

— Вот я о том же, — деловито сообщил ротмистр. Сам он даже не вздрогнул.

— Господин ротмистр! Я — действительный рядовой Гвардии! — напомнил Турс. — Гвардейцы бывшими не бывают. Лишь на службе, в запасе и на пенсии, как говаривал мой командир полковник Дрым. Еще добавлял — и четвертое состояние — могила.

— Ты знал Дрыма? — встрепенулся ротмистр. — Ну что ж… Только с нами легко не будет. Капрал Богулу!

Давешний гвардеец объявился немедленно, словно только и ждал вызова к командиру.

— Возьми этих троих в свою секцию. Но последи за ними. Если что, сам понимаешь…

Понимал не только капрал. Студенты прекрасно поняли недосказанное. Шел бой, разбираться в подробностях было некогда, и ротмистр оказал им максимально возможное доверие, взяв с собой, но одновременно приказав в случае чего уничтожить на месте.

Обижаться не стоило. Хонтийцы вполне могли попытаться забросить своих людей к гвардейцам. Ротмистр был просто обязан обезопасить своих бойцов от любых случайностей.

— Слушаюсь! — Богулу четко козырнул и повернулся к невольным новобранцам. — Что делать, знаете? Наша шеренга — правая. Задача — контролировать окна на другой стороне, не давая противнику возможность вести огонь. Проморгаете — рискуете стать покойниками. Главное — выстрелить первым. Разбираться станем потом. Да не с пистолетом в бой идти!

Это уже к Рину, вертевшему в руках трофей.

— Подожди! — Капрал подскочил к бронеходу, заглянул в приоткрытую дверцу, что-то сказал и извлек оттуда автомат с запасным магазином.

Дальше пришлось впрячься в нелегкую армейскую службу всерьез. Продвигались с боем, медленно, стараясь прикрыть две бронированные машины от гранатометчиков и в свою очередь получая от них помощь огнем.

Движение не прекращалось ни на миг. Лишь ускорялось иногда, да замедлялось — значительно чаще. Весь процесс зачисления новых бойцов тоже прошел на ходу. Не велика проблема, чтобы из-за нее останавливаться под огнем.

Труднее всего приходилось головным секциям. Им приходилось заглядывать во все дворы, зачищать их в случае необходимости, вести бой на перекрестках и в промежутках между зданиями. Чачу видел, как двое пронесли раненого гвардейца, уложили в бронеход и сразу помчались на свое место.

Но доставалось и остальным. Хонтийцев нельзя было назвать дилетантами в военном деле. Кое-кто специально прятался в квартирах и на чердаках, чтобы затем нанести ущерб основной колонне.