– Ничего, – вынужден был признать баронет. И не сдержал упрека. – Вы могли хотя бы поинтересоваться, какие страны она намеревалась посетить. Мало ли что может случиться? В Европе полно разбойников.

– Вы же знаете мою дочь. Если ей что-то втемяшилось в голову, она все равно добьется своего.

– Хотел бы я посмотреть на того разбойника, который отважится напасть на леди Мэри, – вставил сэр Чарльз. – И на то, что от него останется.

– К тому же вы как муж сами обязаны были воздействовать на леди, – добавил Эдуард.

Баронет невольно вскинулся. Уж не насмешка ли это? Однако лица старых друзей были непроницаемо-спокойны и серьезны. Словно оба понятия не имели об особенностях супружеской жизни баронета и леди.

Говорить больше на эту тему Пит не мог. Иначе вполне можно сорваться на никчемные жалобы и нарваться на ответ, что муж сам должен управляться с собственной женой, а не просить поддержки ее родителя.

– Как ваша служба? – невольно пришел ему на помощь толстяк.

– В мае мой срок истечет, и я навсегда покину эту варварскую страну, – объявил баронет.

– Как? Вы не думаете продлить контракт? – вроде бы удивленно спросил лорд.

– Нет. Я получил известие, что полученный чин сохранится за мной в нашем флоте. Никакого смысла обучать здешних дикарей я больше не вижу. – Пит скривился, не выдержав воспоминаний о местных нравах и моряках. – Кстати, лорд, вы ничего не слышали о планах Петра?

– О каких именно? – Лорд Эдуард переспросил таким тоном, словно тех планов было ему известно невероятное множество.

– Касательно дальнейших действий. Мир с Турцией заключен. Прямо скажем, весьма выгодный для Московии мир.

Баронет сделал крохотную паузу, отпивая вино, и толстяк счел нужным вставить:

– И не очень выгодный для нас. Теперь Петр может направить основную торговлю к нашему вечному врагу: Франции. Приходится с сожалением признать, что в данном случае наша дипломатия оказалась не на высоте. Но кто знал, что Людовик вдруг решит поддержать требования московитов?

Все трое невольно замолчали, вновь переживая случившееся.

– Нет, я имел в виду дальнейшие шаги Петра, – наконец вставил адмирал.

– Какие могут быть шаги? Сейчас ему надо закрепиться на завоеванных землях. Промелькнул слух о намерении Петра перенести столицу в Таганрог, однако, признаться, не очень в это верится, – обстоятельно поведал посол.

Баронет удовлетворенно вздохнул. Раз промелькнул такой слух, значит, можно быть спокойным за союзников. Не то чтобы Пит принимал близко к сердцу шведские проблемы, однако война за испанское наследство могла начаться в самое ближайшее время, и закаленная в боях армия молодого короля вполне могла сослужить службу британской короне.

Когда он ушел, толстяк повернулся к лорду:

– Дело тут двойственное. С одной стороны, баронет прав. Но с другой – наличие у Петра гавани на Балтике вновь переориентировало бы торговлю на наш рынок. Хотя шведов победить практически невозможно. Так, отвлеченные рассуждения. Хотя если бы один наш знакомый…

Продолжать Чарльз не стал. Лорд без того прекрасно понял его мысль. Скорее – просто сам успел подумать в том же направлении. Есть люди, способности которых нам кажутся едва ли не безграничными. Иногда даже не знаешь, к добру это или к худу.

– Я тоже думаю, что царь совершил весьма серьезную ошибку, – признал Эдуард. – Но Петр далеко не глуп и рано или поздно должен осознать это.

– Вам не кажется, дорогой друг, что нам надо навестить вашу дочь в ее… э… заграничном странствии? – после некоторой паузы предложил толстяк.

От любого другого человека услышанная фраза прозвучала бы оскорблением, намеком на то, о чем принято молчать, но Чарли был старым другом, от которого просто не могло быть тайн. И на которого не было обид.

Чарли был единственным человеком, кому лорд показал полученное от дочери письмо. Там было всего три слова: «Папа, я счастлива». Эти три слова сумели обезоружить посла, заставили пойти на обман с якобы отправлением дочери в путешествие по Европе. Равно как не вмешиваться в ее отношения с Командором.

– Если бы знать, где они находятся в данный момент, – вздохнул лорд. – Флейшман сообщал, будто де Санглиер почти постоянно находится в разъездах. И лишь иногда появляется в своем доме в Коломне. Знать бы, когда.

– Давайте просто нагрянем туда, а там будет видно. Подождем, если что, – предложил Чарльз. – Петр тоже куда-то уехал. Если и не застанем, то хоть узнаем новости от Флейшмана.

Лорд вздохнул и согласился.

Поговорить с Командором все равно было надо.

Разговора о ближайших делах Кабанов старательно избегал. Он не хотел разлучаться с Мэри, терять ее и в то же время не был уверен в ней до конца. Вдруг в благородной леди взыграет квасной британский патриотизм? И что тогда? Какой будет выбор – любовь или родина? Уж лучше вообще не ставить человека, тем более – женщину, перед подобной проблемой.

Без нее все слишком запутано. Все люди как люди. А тут… Можно оправдываться чувствами, обстоятельствами, но фактом является то, что Кабанов живет с замужней женщиной. К тому же – дочерью британского дипломата. И ладно бы, в начале двадцать первого века, когда на мораль стали смотреть сквозь пальцы.

Иногда Сергей ругал сам себя за слабость. Порой ему казалось, что он предал память Наташи и Юленьки. И все равно был готов отстаивать внезапно свалившееся на него нечаянное счастье хоть против всего света.

Только как быть с грядущей войной? И вообще, можно ли не доверять своей подруге, учитывать возможность предательства с ее стороны?

Но есть ли женщины, которые не предадут ни при каких обстоятельствах? Не в одном, так в другом? И почему в голову всегда лезут вопросы, не имеющие однозначного ответа?

И громом среди мартовского неба явился визит лорда Эдуарда. Вопреки обыкновению – одного, без привычного толстого сэра.

Ни о каких делах Эдик особо не расспрашивал, в планы проникнуть не пытался, ни в чем из случившегося не обвинял. Лишь еще раз предложил перебраться в Англию и, услышав очередной отказ, привычно не огорчился этому.

Зато совершенно неожиданно вдруг сообщил, что уже готовит бумаги для бракоразводного процесса.

Под испытующим взглядом лорда Кабанов от души поблагодарил былого противника, а затем официально попросил руки его дочери. Как только она станет свободна.

Мэри же проявила свою радость чересчур бурно для воспитанной британской леди – просто бросилась отцу на шею. Вроде бы хотела следом и Кабанову, но тут сумела сдержаться, взглядом пообещав проделать и это, и многое другое наедине.

– Не стоит благодарностей. – Эдуард выглядел не привычно надменным, а несколько усталым и даже постаревшим. – Я просто очень хочу двух вещей: счастья для дочери и, обязательно, – внуков.

Они лежали, тесно прижавшись друг к другу. Мэри выполнила гораздо больше, чем обещала взглядом, и теперь умиротворенно обвилась вокруг Кабанова и доверчиво положила голову ему на плечо.

– Серж, я хочу вам сказать…

Будь проклят язык, в котором даже нет доверительного обращения на «ты»! Получалось как-то отстраненно вежливо, невзирая на нежный тон.

Возможно, Мэри сама поняла разницу, и потому окончание фразы неожиданно прозвучало по-русски:

– Я счастлива, Серж.

Вместо ответа Кабанов припал к распухшим от поцелуев нежным губам. Да и что слова? Все они кажутся настолько бледными для выражения обуревающих чувств! Пусть вместо них говорят губы и руки…

Но скорая разлука давила, а принятое решение скрывать ее причину поневоле мучило совесть. Кабанов привык не делиться с женщинами собственными проблемами, стараться оберегать их от суровых реалий мира, но тут женщина была несколько другой, непохожей на остальных, да и причиной скрытности являлось недоверие. Хотя как можно не доверять той, с которой ты составляешь одно целое?

Мэри явно что-то почувствовала и потому спросила:

– Серж, что-то случилось?

– Пока нет, – вздохнул Кабанов. – Но как только сойдет снег, мы на некоторое время расстанемся.

– Зачем? – не поняла Мэри. – Война с турками закончилась. Разве я не могу поехать с тобой?

– В этом случае боюсь, что нет.

– Так, – в голосе леди промелькнуло нечто от Ягуара. – Командор, я дала повод что-то скрывать от меня?

– Мэри, есть вещи, о которых лучше не знать, – попробовал защититься Командор. – Я служу России, а ее интересы могут несколько отличаться от тех, которые близки тебе.

– Мне близко только то, что беспокоит тебя, – твердо произнесла женщина.

Она даже отстранилась от Кабанова, словно подчеркивая неизбежный в противном случае разрыв.

– Просто намечается одно весьма деликатное дело. И я не хочу, чтобы ты… – Командор замялся, пытаясь подобрать такие слова, которые не обидели бы благородную леди.

Вдруг горячее женское тело вновь прильнуло к нему, и Мэри тихо шепнула:

– Серж! Я так долго тебя ждала!.. Или прогони, или…

А дальше слова вновь стали абсолютно не нужны. По крайней мере – на какое-то время… И только чуть позже приговором обоим прозвучали слова:

– А ведь я от тебя уйду, Серж. Не могу я так. Пойми, не могу…

9. Старый город Рига

По европейским меркам Рига считалась весьма крупным городом. Шутка ли сказать – больше шести тысяч постоянных жителей! Если же считать вместе с постоянным шведским гарнизоном – то чуть ли не в два раза больше. Как ни крути, один из самых больших городов Прибалтики.

Разумеется, почти все жители Риги были немцами. Латышам вообще запрещалось селиться внутри крепостных стен. Исключение составляла только прислуга да небольшое число чернорабочих. Хотя по обычному городскому праву каждый, кто сумел бы прожить в городе два года, становился свободным, на практике провести здесь хоть одну ночь для коренного жителя было почти неразрешимой проблемой.

Шведское владычество довольно болезненно ударило по бюргерам. Как любой порт, Рига жила торговлей. Вот только казна Швеции была пуста, и чтобы ее наполнить, не столь далекая метрополия постоянно увеличивала всевозможные налоги, а то и вводила новые. Одним из них стали так называемые лицензии – дополнительные торговые пошлины со всех товаров, идущие непосредственно в королевскую казну. Фактически Швеция пыталась жить за счет своих колоний. Пусть не заокеанских, как у Англии, Голландии, Франции, но все же заморских.

Лицензии настолько увеличили цены, что товарооборот в Риге упал в несколько раз. Купец трудится ради прибыли, а с нынешней властью в результате могли быть лишь убытки. Потому традиционный поток грузов несколько изменил направление и теперь шел главным образом через Кенигсберг или Либаву.

Появление каждого судна превратилось для горожан если не в праздник, то в нечто, весьма близкое к нему. Поэтому был вдвойне удивителен нынешний наплыв кораблей. Прежде поодиночке заявилось два судна, а потом под охраной фрегата – еще целых четыре.

Охрана не вызвала нареканий даже у подозрительных шведов. Недавняя попытка Дании схватиться со своей давней соперницей хотя и была быстро подавлена союзным англо-голландским флотом совместно с небольшим шведским десантом, поневоле вызывала недоверие моряков к спокойствию балтийских вод. А тут еще на борту был большой груз металла, тканей и даже специй, то есть вещей изначально дорогих, которые приходилось охранять волей-неволей.

Да и командовал флотилией уже хорошо знакомый местному начальству человек. Он же объяснил, что товар предназначен для Вильно и скоро за ним должны явиться заказчики. Взамен они доставят груз пшеницы, на которую как раз появился спрос в Норвегии. Время весеннее, до следующего урожая далеко, а тут подвернулся удобный случай… Скоро еще должны подойти два грузовых судна под охраной бригантины.

Все из-за той же короткой войны на судах были усилены команды. Пусть плата экипажам несколько возрастет, но скупой платит дважды, а то и вообще лишается всех денег.

Теперь все суда застыли на Даугаве почти вплотную к крепостным стенам, а фрегат остался возле Динамюнде, небольшой крепости, запиравшей вход в реку.

Впрочем, крепостные стены уже не играли прежней роли. Шведы дополнительно построили вплотную к городу новую цитадель по последним требованиям фортификационного искусства. Земляные валы с каменной кладкой представляли собой неодолимую преграду для вражеских бомб, а сильный гарнизон с легкостью мог держать в подчинении всю Лифляндию, а при случае отразить любой натиск соседних государств. В первую очередь – Речи Посполитой или России.

Генерал-губернатором Лифляндии был Эрих Дальберг. Тот самый, который несколько лет назад высокомерно отказался встречаться с находившимся в составе посольства инкогнито русским царем и с самими великими послами. Более того, Дальберг пригрозил Петру и его спутникам арестом, если они в порыве любопытства не прекратят осматривать крепость.

Сейчас как раз продолжали идти переговоры между двумя государствами. В ответ на шведские требования подтвердить Столбовой мир памятливый русский царь требовал прежде наказать оскорбившего его губернатора. В противном случае о каком мире может идти речь? Честь царя и его официальных лиц – это еще и честь государства, и унижать ее нельзя ни в коем случае. Иначе кто и когда отнесется с почтением к этой стране?

Но и Карл не собирался выдавать своего губернатора. Более того, усиленно доказывал, что тот был в своем праве, относясь к гостям, словно к врагам. Из-за этого переговоры длились и длились, и обе стороны уже стали терять терпение. Воодушевленный легкой победой над Данией, Карл в открытую говорил, что пришла пора хорошенько проучить Россию. Петр же пока предпочитал молчать, дожидаясь заранее оговоренного часа.

По примеру своего короля, Дальберг абсолютно не боялся русских. Столько лет правя рядом с их границами, он успел вынести о соседях мнение, как о народе, весьма негодном к воинской службе. Потому церемонился с ними не больше, чем с местными крестьянами или горожанами.

Пусть горожане были немцами, но, если подумать, именно шведы в данный момент спасали их от выступлений лифляндской черни, страстно ненавидящей наследников Ливонского ордена. Следовательно, с этой стороны можно было не ждать ни подвохов, ни бунтов, ни бед. Пусть ругаются, сколько влезет. Никаких действий за руганью последовать не может.

Дальберг не принял в свое время ни русских послов, ни русского царя. Зато появление в Риге знатной британской леди заставило старого генерала немедленно отложить все текущие дела. Помимо того, что Англия являлась могучей союзницей, Дальберг хорошо помнил, чьей дочерью и женой являлась возвращающаяся на родину путешественница. Посему визит последовал едва ли не сразу после извещения о прибытии леди.

Весь маленький дворик гостиницы был занят повозками. По вполне понятным причинам леди перемещалась с комфортом. Одних слуг было с ней больше дюжины, и это не считая неизбежных служанок. Хотя на этот раз общество путешественницы отнюдь не исчерпывалось подневольными людьми.

В комнате, куда после доклада вступил Дальберг, рядом с уже знакомой ему леди восседал одетый в богатый камзол мужчина средних лет. Лицо мужчины, суровое, украшенное шрамом, с холодным взглядом глаз, сразу обличало в нем бывалого воина.

– Знакомьтесь. Губернатор Риги генерал Дальберг – мой муж, – называть имя супруга леди не стала.

Есть люди, которых обязан знать каждый. Хотя бы в силу их происхождения. А Дальберг отнюдь не был невежей.

– Безмерно рад, – искренне улыбнулся малоулыбчивый генерал. – Я думал, вы остаетесь на службе у царя Петра.

– Нет. Война с турками закончена. Делать там мне больше нечего. Да и дядя настойчиво зовет вернуться.

И снова, как в случае с леди, уточнение имени родственника не последовало.

– Вы недавно из Москвы. Осмелюсь полюбопытствовать – что там слышно о продолжающихся переговорах? – уже за неизменным кубком вина спросил Дальберг. – Сами понимаете, мы здесь кровно заинтересованы в продлении договора.

Еще бы! Если переговоры споткнулись на требовании наказать лифляндского губернатора!

– По-моему, царь Петр просто не может простить вам холодную встречу. Вот и упорствует в подписании. Но разве Карл станет наказывать столь нужного ему человека? Неужели вас, генерал, беспокоит поведение России?

– Нет. Эта варварская страна не представляет никакой угрозы. Они с турками столько лет справиться не могли. Куда же им идти на нас? – Губернатор вновь улыбнулся. На этот раз с откровенным презрением.

– Однако ходили неясные слухи, будто царь Петр искал союза с саксонским и польским Августом. И что последний даже собрал на всякий случай армию где-то в районе Митавы. Впрочем, поляки и саксонцы ничем не лучше русских медведей. На вашем месте, генерал, я послал бы пару полков к границе. Солдаты засиделись на месте, а тут бы вспомнили походную жизнь. А Август сразу задумается. И на это все вы потратили бы от силы неделю.

Идея пришлась Дальбергу по душе. Он тоже считал, что солдаты время от времени должны разминаться в небольших походах. А тут еще от прогулки намечалась непосредственная польза.

– Я смотрю, мне будет на чем добраться до Голландии, – перевел разговор британец.

– Я на одном из судов плыла сюда, – заметила ему леди.

– Да, судов в Риге достаточно, – кивнул губернатор. – И в ближайшее время должны подойти еще два или три.

– Хорошо, – англичанин удовлетворенно кивнул. – Я сегодня поговорю с хозяевами, а перед отправлением обязательно устрою вечер для всех офицеров гарнизона. После пребывания в России так хочется побыть в хорошем обществе.

В этом плане Дальберг его очень понимал.

Обещанные губернатором суда подошли к Динамюнде через два дня уже почти в темноте. Бригантина и два грузовых судна, на которых помимо груза прибыла целая толпа мужчин. Как пояснил таможеннику капитан бригантины, искатели счастья, нанятые Августом где-то в Европе. Довольно обычное дело по нынешним временам.

Сам капитан привычно отправился в гости к коменданту крепости. Благо, они уже были знакомы по прошлому году.

– Прошу прощения, Валери, но ваши пассажиры не слишком желательны. Как предупредил губернатор, с Августом вполне возможны небольшие осложнения. А тут – пополнение в его армию, – признался начальник Динамюнде Будберг.

– Нам платят, мы перевозим, – философски заметил капитан.

За разговором он протянул коменданту необходимые бумаги, хотя тому уже доводилось видеть все эти патенты и аналоги грядущих деклараций.

– Я понимаю, – согласился Будберг. – Но и нас можно понять. Два полка вчера ушли на границу с Курляндией продемонстрировать нашу готовность и силу, а тут такое…

– Они все равно не задержатся в Риге. Даже на берег сходить не будут. Наймут повозки – и отправятся дальше, – успокоил его моряк. – Да и что такое сотня человек против вашего гарнизона?

– Ничего, – обещанный британским путешественником вечер должен был уже начаться, и потому приглашенный туда Будберг спешил завершить необходимые формальности. – Все в порядке. Только, боюсь, сегодня в Ригу вас уже не пустят. Хотя вы можете отправиться туда со мной.

– Благодарю, – кивнул капитан. – Только перед этим можете взглянуть еще на одну бумагу.

Будберг непонимающе склонился над протянутым ему листом.

– Что это, Валери?

– Каперский патент от царя Петра, – хладнокровно ответил ему капитан и в подтверждение своих слов направил в лоб капитана пистолет.

Званый вечер действительно был в полном разгаре. Ни один из рижских кабаков не мог вместить всех приглашенных, и потому губернатор разрешил использовать для этой цели Рижский замок. Со своей стороны британец нанял в городе едва ли не всех поваров в придачу к своим, а уж продуктов и вина закупил столько, что торговцы были готовы молиться на богатого путешественника. И даже солдатам было послано в казармы несколько бочек вина.