Друзья повскакивали и увидели катер, пришвартовавшийся к надувному понтону, с которого приходилось нырять, чтобы не пораниться о кораллы, облепившие берег на несколько метров. На таких катерах обычно возили желающих на острова и прочие «морские» экскурсии — небольшое двухпалубное суденышко метров десяти в длину. Вероятно, капитан этого «дредноута», чтобы не повредить хрупкий причал, подошел к понтону на малых оборотах двигателя, потому на него и не обратили внимания.

— Класс! — Вика даже приплясывала от возбуждения на месте. — Надо его уговорить, чтобы нас отсюда вывез куда-нибудь!

— Деньги у кого есть? — деловито поинтересовался Сергей. — Бакинские, наликом. Идея такая: скидываемся и нанимаем этого араба до ближайшего порта…

Но развить тему он не успел: несколько официантов тащили к понтону ящики с кока-колой и прочими напитками, какие-то коробки, а руководил ими…

— Олег! Едрить твою налево! Олежка! Так вот он куда пропал!

— Вот, а вы говорили!

— Беру свои слова обратно! Деловой, сразу видать. Мы тут судачим, воду в ступе толчем, а он смотри что провернул! Хвалю!

Вика, от избытка чувств, обняла Игоря за шею и чмокнула в щеку. Это, конечно, было не совсем то, на что он в душе продолжал надеяться, но тоже неплохо. Девичье сердечко колотилось совсем рядом, и за одно это он мог простить все на свете.

Олег тем временем деловито прошагал куда-то мимо, не обращая внимания на товарищей по несчастью.

— Эй, Олежка! — окликнул его Сергей. — Где лайбой разжился?

— Во-первых… — Финансист остановился и взглянул на приятелей так, словно видел их впервые. — Не Олежка и даже не Олег, а Олег Григорьевич. Именно так.

— Да ладно! — Сергей направился к нему, улыбаясь до ушей. — Не загоняйся. Когда отчаливаем? Собраться успеем?

— Отчаливаем? — холодно удивился тот. — Отчаливаю я. Со своей семьей. А вы, уважаемые, остаетесь.

— Шутишь? Брось прикалываться…

— Я совершенно серьезен, — Олег поджал пухлые губы. — Я нанял эту яхту исключительно для себя и своей семьи и делить ее с кем-либо еще не намерен.

Сергей замер на полдороге, безмолвно разевая рот, словно выброшенная на берег рыбина, и вместо него подал голос Игорь:

— Но катер ведь большой, Олег Григорьевич. Мы бы все там поместились. И вообще…

— Против вас, Игорь, я ничего не имею, — начал финансист, и у Игоря гора упала с плеч. — Но, понимаете, тут дело принципа. Вы понимаете? Аренда этого судна обошлась мне в круглую сумму, и я не намерен заниматься благотворительностью. Если вы готовы заплатить, я охотно приму вас на борт. Готовы заплатить?

— Сколько? — упавшим голосом спросил молодой человек, надеясь на чудо.

Надежда умерла, не родившись, — сумма была просто неподъемной.

— В Москве, когда выберемся… — попытался барахтаться он, но Олег был непреклонен:

— В Москве-е-е? Нет, так не пойдет. Только наличными и сейчас.

— Это невозможно! — пискнула Татьяна.

— Тогда откланиваюсь, — шутовски поклонился Олег. — Желаю приятно провести время на гостеприимной египетской земле!

Все молча смотрели вслед удаляющемуся финансисту в полном безмолвии.

— Ну, вы видали, каков гад! — беспомощно обернулся к друзьям Сергей, первым выйдя из транса. — А ты, Игорешка, этого урода еще защищал! Беги, целуйся с ним, может, снизойдет!

Теперь ему почему-то никто не перечил…

* * *

Друзья никому не рассказывали о своем разочаровании, но слухи обладают мистической способностью рождаться вообще, кажется, без участия человека и распространяться со скоростью, близкой к световой. Поэтому, когда Олег с семейством и целым эскортом египетских парнишек из рум-сервиса, нагруженных чемоданами, свертками и коробками (видимо, тряхнул мошной напоследок хозяин жизни) появились на импровизированной пристани, там уже яблоку некуда было упасть.

По хроническому безлюдью последних дней не верилось, что в отеле остается еще такое количество постояльцев. Игорь узнал среди бедолаг и давешних прибалтов, и поляка с некой бесцветной особой, видимо, супругой, и прочих обитателей благословенной Европы, признанных спасателями недостойными их милости. А уж соотечественников… Многие, надеясь неизвестно на что, пришли полностью экипированными для отплытия — с багажом (кое-кто тащил даже огромные кальяны, купленные в сувенирных лавках — не бросать же добро). Но большинство лишь хмуро наблюдали за счастливчиками, даже не делая попытки шагнуть на причал.

Толпа молчаливо расступилась перед кортежем господина Пинского и так же молча сомкнулась за спинами сопровождающих его египтян-носильщиков. Он тоже не удостоил недавних товарищей по несчастью внимания. Только его супруга — полная миловидная шатенка, крепко держа за руки испуганно жмущихся к ней мальчика и девочку, весь короткий путь по колышущимся под ногами поплавкам понтона затравленно озиралась, будто ей в спину вот-вот должен был прогреметь выстрел или ударить брошенный кем-нибудь камень.

Хотя иные взгляды куда тяжелее камней…

Смуглолицый шкипер уже распутывал крепящие суденышко к причалу тросы, когда из толпы раздался плачущий женский голос:

— Хоть детей пожалейте! На коленях вас прошу — детишек возьмите!

Олег, уже находящийся на борту катера, обернулся и бросил, как плюнул:

— Простите, но я не могу взять на себя такую ответственность.

Этот плевок в лицо остающимся на берегу переполнил чашу терпения, и толпа угрожающе качнулась к понтону. Но финансист предвидел и это.

Темнолицый усатый здоровяк, мало чем уступающий Сергею по габаритам, а в охвате талии и превосходящий раза в полтора, — один из охранников, день-деньской скучавших у ворот отеля и возле рамки металлоискателя на ресепшене — заступил дорогу самым рьяным и угрожающе положил руку на расстегнутую кобуру. Он не сказал ни слова, но под его взглядом из-под насупленных «брежневских» бровей даже самые бесшабашные почувствовали себя неуверенно.

— Чего они так за этого м… впрягаются? — буркнул Сергей Игорю, потихоньку задвигая Анну себе за спину: они не лезли в первые ряды, но чем черт не шутит…

— Известно чего, — с горечью ответил Корнеев, поступая так же с Викой, вцепившейся в локоть Татьяне. — Баксов у него, видать, куры не клюют, а арабы на бабло ох как падки.

— У-у-у, ж… — скрипнул зубами Сергей. — Автомат бы сюда!

— Молчи уж, автоматчик! — выскользнула из-за его спины супруга, в свою очередь норовя закрыть своим некрупным телом ненаглядного муженька. — Ты его в руках-то хоть держал?

— Обижаешь, Нюра…

Катер тем временем медленно отчалил от понтона, затарахтел мотор, заполоскал по ветру красно-бело-черный египетский триколор на корме, а изображенный на нем орел зашевелил крыльями, будто собираясь взлететь.

— Будьте вы прокляты! — отчаянно выкрикнула вслед удаляющемуся суденышку та самая женщина, обнимая двух уткнувшихся ей в подол хнычущих малышей. — Чтоб вы сдохли! Чтоб вы не доплыли, паразиты!

Могла ли она надеяться, что господин Пинский расслышит ее за шумом судового движка? А поди ж ты — расслышал.

— Не дождетесь, — раздался от удаляющегося катера мегафонный бас.

— А ведь последнее слово осталось за ним, — улыбнулась сквозь слезы Вика.

— Ну да, — вздохнул Игорь. — За такими всегда последнее слово…

Толпа постепенно рассасывалась. Большинство потянулось вслед за сразу потерявшими интерес к отдыхающим египтянами к ресторану, откуда уже доносился горьковатый запах дыма и подгоревшего мяса, кто-то направился к своим местам на пляже… На берегу оставались лишь наши друзья и еще несколько самых упорных. То ли верящих, что у бессердечного по определению индивидуума — всем известно, что у финансистов и адвокатов вместо сердца отнюдь не пламенный мотор, а калькулятор — внезапно проснется совесть, то ли надеющихся, что сбудется проклятие матери несчастных ребятишек. Тощий очкарик в бейсболке козырьком назад с торчащими из-под нее во все стороны соломенными патлами и сумасшедшей раскраски трусах-багамах ниже колен безотрывно следил за удаляющимся катером объективом маленькой видеокамеры.

— Ты снимаешь, что ли? — удивился Игорь: он и раньше видел этого кинолюбителя с неразлучной камерой в самых неожиданных местах — балансирующим на острых кораллах по колено в воде, подкрадывающимся к чинно вышагивающей по газону цапле, свешивающимся с балкона второго этажа соседнего с Игоревым корпуса…

— Ага! — сверкнул тот совсем не великолепными зубами.

— Зачем?

— Ну… — растерялся тот. — Так просто… На память. Я всегда все снимаю.

— Репортер, что ли?

— Да нет… Для себя…

— А я бы на этого гада пленки пожалел, — никак не мог успокоиться Сергей.

— Да тут не пленка — жесткий диск…

— Одна хрень! А жестким диском этого пи…ра по балде бы!

— Сергей! — укоризненно дернула мужа за рукав Анна.

— Чего Сергей? — вскинулся тот. — Я что: пи…ра пи…ром назвать не могу?

— Люди же кругом!

— Во! — поднял тот вверх толстый, как сосиска, палец. — Люди! А этот — не человек. Пи…ор, одним словом! Пи…ор и есть.

— Сергей!..

— Смотрите! — перебил их «кинолюбитель», указывая пальцем на рябящую мириадами солнечных бликов темно-синюю гладь моря. — Смотрите-е!!!