Катерина Николаевна слушает ответ. Возмущенно говорит:
— Что значит: «Тогда тащи сама свои пакеты»?! Это как понимать, Ярослав? Ярослав?! Ярослав!!!
Похоже, он бросил трубку. Катерина Николаевна убирает телефон и с тоской смотрит на груду покупок. Как все удачно складывается!
— Давайте помогу! — Я оказываюсь с ней рядом. Она вздрагивает, но, увидев, что это я, успокаивается.
— Ой, Даня, привет! Спасибо тебе. Ты мой спаситель!
Подхватываю почти всю груду пакетов. В одном что-то жалобно звякает.
— Ой, только осторожнее, там чайный сервиз, он без коробки… — Катерина Николаевна с беспокойством косится на один из пакетов.
— Не переживайте, я аккуратно.
— Хорошо. Все магазины обегала, еле нашла замену старому… Тоже китайский, костяной… — с легким восторгом рассказывает она по дороге и тут же спохватывается: — Ой, да что я, тебе все это неинтересно. Лучше расскажи, как твои дела?
— Нормально, — односложно отвечаю я. Увы, по Ксюшиным урокам «Расположения к себе» я пока продвинулся недалеко: ученик я крайне неспособный.
Катерина Николаевна пытается продолжить беседу, но я сыплю односложными ответами. Ругаю себя, судорожно пытаюсь придумать что-то подлиннее и повежливее, но не выходит. Параллельно думаю, о чем бы спросить самому так, чтобы вопрос звучал естественно, но боюсь ляпнуть что-то не то. Поэтому бóльшую часть пути молчу.
«Ничего, зато я делаю доброе дело, — думаю я, когда мы входим в подъезд. — А добрые дела куда эффективней любых слов». Этой мыслью я утешаю себя. Я доволен и горд собой, но тут… Я задеваю пакетом ступеньку. Сильно.
Раздается отчаянный звон. От ужаса я замираю. Катерина Николаевна, которая идет чуть впереди, тоже останавливается. Наступает мучительная пауза.
Я все испортил. Я закрываю глаза, видимо, надеясь, что так кошмар исчезнет.
Мое «доброе дело» даст противоположный эффект: настроит Катерину Николаевну против меня! Теперь она меня возненавидит: я разбил с таким трудом добытый сервиз…
Я хочу извиниться, сказать, что я все как-нибудь поправлю, но горло сжалось, слова застряли внутри. Катерина Николаевна медленно, будто нехотя, поворачивается ко мне. Смотрит на пакет у меня в руках с жалостью и крохотной надеждой: может, сервиз просто звякнул, но не разбился?
— Простите, — с трудом говорю я своим кедам.
Я надеюсь, что Катерина Николаевна улыбнется и скажет, что ничего страшного не произошло. Но она молчит. А потом задумчиво говорит:
— Видимо, это знак, что все-таки придется раскошелиться на посеребренный… — А затем жалобно добавляет: — Но может, хоть сахарница… Уж больно она миленькая…
Мне очень стыдно. Хочется побыстрее занести пакеты к ней домой и убежать, закрыться на балконе и ругать себя. Какой же я безрукий придурок!
Катерина Николаевна открывает дверь ключом. Орет музыка — иностранный рэп. Она сердится. Я ставлю пакеты в прихожую. Хочу побыстрее сбежать, но квартира манит меня. Я оглядываюсь в надежде заметить что-то новое, что ускользнуло от моего взгляда в прошлый раз. Вдыхаю. Чувствую запах мыла, дерева и еле уловимый — жареных грибов.
Катерина Николаевна, кажется, уже забыла о моем присутствии. Она достает из пакета упакованный в бумагу сервиз. Раздается предательский звон осколков. Я понимаю, что надеяться не на что: выживших нет.
— Я пойду. Простите еще раз, — шепчу я.
Катерина Николаевна рассеянно благодарит меня и прощается — на автомате, равнодушно. Весь мир для нее в этот момент сжался до одной точки: кофейного сервиза. А остальное попросту перестало существовать.
Я ухожу расстроенным. Думаю о том, как исправить катастрофу, но ничего не могу придумать. Наверное, лучше какое-то время не попадаться Катерине Николаевне на глаза, чтобы не расстраивать ее еще больше.
На следующем уроке английского Алла Марковна раздает всем работы.
Она берет каждый листок кончиками пальцев, словно боится испачкаться. Громко выговаривает фамилию автора работы и дает короткий отзыв. Комментарии похожи: почти каждая работа повергла ее в шок. Я получаю свою. Под ней выведена сердитая двойка.
— Я крайне разочарована. Мне говорили, вы сильный гимназический класс. А вы не дотягиваете даже до уровня ПТУ. — Алла Марковна кривит губы. — Не знаю, какие в этой школе критерии оценки, но мои критерии точно будут выше.
Мы все сидим ссутулившись, стараясь сжаться. Никто не шепчется, не двигается.
Урок проходит в пытках. Алла Марковна выбирает жертв, долго и позорно мучает каждую и усаживает с двойкой. На дом мы получаем нереальное по объему домашнее задание. Ну а в конце занятия Алла Марковна «невзначай» упоминает, что занимается репетиторством и к ней можно записаться на дополнительные занятия. Тысяча рублей за академический час.
— Надеюсь увидеть всех присутствующих на этих занятиях. — Алла Марковна высокомерно оглядывает класс из-под полуопущенных век. — Мы же не хотим, чтобы в следующем году в нашей школе стало на один десятый класс больше?
После уроков к Алле Марковне подходят пятеро и записываются на дополнительные занятия. Первый — конечно же, Соколов с подхалимской улыбочкой.
Эх, английский в этом году точно попадает в мой список проблемных предметов. Да что за полоса невезения такая? Мало мне налажать с сервизом, так теперь и это!
Но вскоре у меня появляется шанс хоть что-то исправить.
Я занимаюсь на балконе учебой. Через неплотно закрытое окно слышу снаружи, внизу, возню. Выглядываю и вижу, как под окнами, среди зарослей сухого кустарника, бродит Катерина Николаевна. Она явно что-то ищет.
Я быстро одеваюсь и выхожу из квартиры.
— Добрый день! Что-то потеряли?
— Привет, Даня, — рассеянно говорит она. — Да вот, кольцо обронила. Решила открыть окно на балконе и сразу же после этого увидела, что кольца нет…
— Давайте помогу поискать.
— Ну что ты! У тебя, наверное, дел полно. Я сама поищу. Сама виновата. Знала ведь, что оно велико, стоило сдать в ювелирный, чтобы ужали…
— Я все-таки помогу. Как оно выглядит?
— Золотое, с квадратным изумрудом.
Я помогаю Катерине Николаевне в поисках. Искать тяжело, мешают густые колючие ветки, а еще — сугробы. Но в итоге мы вынуждены вернуться домой с пустыми руками.
Катерина Николаевна расстроена пропажей. Я уже по реакции на разбитый сервиз понял, что вещи для нее очень много значат, она к ним сильно привязывается, и они для нее как живые. Вот он! Отличный шанс загладить вину! Воодушевленный, я решаю поискать кольцо на следующий день после школы. Найду — и буду не только прощен, но и награжден: Катерина Николаевна проникнется ко мне симпатией.
Я беру с собой фонарик — кольцо наверняка даст блики от света. Через несколько часов тщетных поисков мои руки все красные, в цыпках от копошения в снегу, а еще исцарапаны колючками. Расстроенный, я ухожу ни с чем.
Придется придумать что-то еще.
К Алле Марковне тем временем записались почти все одноклассники. На остальных она нещадно отрывается и занижает оценки. Достается и мне. На очередном уроке Алла Марковна мучает меня у доски: мне нужно перевести предложение с русского на английский.
Предложение ужасно длинное, корявое, с кучей сложных конструкций. Я нервничаю, напрягаю уставший после ночной работы мозг. Алла Марковна подливает масла в огонь: постоянно сбивает меня, задает вопросы, торопит и насмехается.
Соколов за своей партой сияет: он всегда радуется моим неудачам.
Речь в предложении идет о мечтах, в которые не верил автор, но которые дразнят его своей притягательностью. Я с грустью вздыхаю. Передо мной у доски отвечала Юля, а перед Юлей — Паша. Оба посещают дополнительные занятия у Аллы Марковны, и им достались предложения «С утра идет дождь» и «Мэри была в России».
Я допускаю две ошибки. Одна из ошибок состоит в том, что я поставил перед словом «мечты» определенный артикль, а Алла Марковна заявила, что артикль тут стоять не должен.
Она собирается усадить меня с позором и тройкой, но тут Ярослав поднимает руку.
— У вас ошибка, — уверенно говорит он.
Алла Марковна непонимающе смотрит на него:
— Ты хочешь сказать, ошибка у Хмарина?
— Нет, у вас.
По классу пробегает шепоток. Все косятся то на Ярослава, то на учительницу.
— И в чем же эта ошибка?
— Перед dreams надо поставить the, как и написал Хмарин. Речь идет об определенных мечтах.
Одноклассники удивленно перешептываются: неужели кто-то посмел бросить вызов англичанке?
Алла Марковна с холодным раздражением объясняет, что никакой ошибки нет. Нигде не указано, что это какие-то определенные мечты. Ярослав спорит: об определенности говорит вторая часть предложения. Значит, мечты конкретные, они уже упоминались в тексте, и перед мечтами должен ставиться определенный артикль.
— Свои догадки оставь при себе, — отрезает Алла Марковна. — Мы воспринимаем фрагмент самостоятельным текстом, отдельно от остального. И в данном фрагменте нигде не говорится о том, что автор имеет в виду определенные мечты.
— Но это очевидно по смыслу предложения, — хмыкает Ярослав.