— Да!

— И мы должны вместе сегодня же взять свои жизни в свои руки! Мы должны остановить бойню и построить новый мир. Мир, в котором каждый король и властелин!

— Да! — люди дружно зааплодировали.

— Эй! Ты чего здесь делаешь? — кто-то схватил Грионта за рукав и потянул в сторону.

— Кюрэль, милая! — он обхватил ее за талию и чуть приподнял.

Она хлопнула его по рукам.

— Пусти, дурачок!

— Я так соскучился! — он поцеловал ее в губы.

— Конечно, тебя уже сколько месяцев не видно… Да пусти же!

Грионт поставил ее на пол, но рук с талии не убрал.

— Ты пришел не вовремя, — прошептала Кюрэль.

— А что происходит? Выбираем нового короля?

— Это не шутки, так что лучше уходи, пока тебя не заметили, или придется пойти с ними.

— А ты? — он лукаво улыбнулся.

— Я отца не брошу.

— А меня, значит, бросишь? Вот как ты меня любишь!

— Дурак ты, — она наморщила красивый носик и отвернулась.

— Ну, ладно, ладно, — Грионт зарылся лицом в ее волосах. — Я пришел сюда к тебе, и они меня совершенно не волнуют. Наверху есть свободная комната?

— Откуда?

Грионт задумался, как быть. А между тем толпа за спиной все более распалялась.

— Мы должны выпустить из тюрем всех, кого посадили Охотники! — прокричал какой-то безумец.

— Свободу заключенным! — вторили ему другие.

Джерри на скамейке уже не было.

— Они сейчас уйдут, — сообразила Кюрэль и увлекла Грионта в угол. — Главное, чтобы нас не заметили.

Но сам он не разделял ее беспокойства и, прижавшись к девушке, принялся покрывать поцелуями ее волосы, шею, пока, наконец, не добрался и до губ. И в этот самый момент кто-то с силой схватил его за ворот. Кюрэль испуганно вскрикнула.

— Хватит возле юбки отсиживаться, мужчина должен действовать, — с такими словами Джерри выволок его на улицу, как щенка за шкирку. Толпа подхватила его и потоком вылилась на улицы, вбирая в свои ряды все больше прохожих. Грионт перестал понимать, где он и куда они движутся, но сопротивляться натиску уже не мог. А его милая прекрасная Кюрэль так и осталась стоять на пороге трактирчика, чуть касаясь изящными пальчиками горячих губ.

***

— Эй, ты спишь, полукровка?

— Что? — Лаирэ приподнял голову. Его сосед по камере, эльф по имени Фуэртэ, сидел в позе насторожившейся собаки и к чему-то прислушивался.

— Люди идут, — определил он.

— Куда?

— Сюда.

— Зачем? — Лаирэ тоже сел.

— Не знаю, но их много, — Фуэртэ вытянулся во весь свой длинный рост и подошел к окну.

В заточении Лаирэ сидел месяцев пять или шесть, ожидая, как ему объяснили, обмена пленными. В начале зимы подселили эльфа. Только с тех пор ими мало кто интересовался. Тюремщики раз в день приносили скромные пайки, но никого из Охотников он больше не видел.

— Они точно идут сюда, — проговорил Фуэртэ, отходя от окна. Лаирэ молча наблюдал, как эльф подошел к двери и с силой ударил по доскам кулаком.

— Эй! — крикнул он.

Появившийся тюремщик прорычал что-то по-человечески. Фуэртэ указал рукой на окно. Человек его явно не понял и, выругавшись, ушел.

***

— Франц, чего он хотел? — поинтересовался Валерий.

— Не знаю, руками махал, — ответил тот. — И зачем мы их тут держим?

— Таков приказ.

— Но ведь королевы больше нет.

— А ты считаешь, надо уподобиться этой толпе и, как стадо, носиться с криками по улицам, каждый день выбирая нового вожака?

— Что стало со страной, в которой мы родились? — Франц покачал головой и уселся за стол.

— Вчера заходил Окунь, — сообщил Валерий. — У него жена с младенцем, но он все еще здесь. И ради Лидера, да будет ему на той стороне покой, я тоже останусь.

— Лидер был хороший мужик, — согласился Франц, подхватывая со стола бутылку. — Мог нас казнить или взашей выгнать, когда Тигр сбежал, а нет, оставил, дал шанс.

— Ты слышишь? — Валерий поднял вверх указательный палец.

— Я думал, у меня в ушах шумит.

— Боюсь, что нет…

***

Кюрэль проскользнула между столиками и подошла к сидящей в углу женщине. На вид той было лет тридцать пять, а то и больше. Темноволосая, миловидная и задумчивая.

— Вам что-нибудь принести? — вежливо спросила Кюрэль.

— Не надо, — женщина покачала головой. — Лучше присядь.

Кюрэль убедилась, что никому сейчас не нужна, и устроилась напротив.

— Вас что-то гнетет? Боитесь, эти люди натворят много бед?

— Да куда уж больше, — женщина печально улыбнулась.

— Меня зовут Кюрэль, а вас?

— Ульрика, — ответила та и отпила из кружки. — Беда, Кюрэль, в том, что среди этих безумцев мой муж. И даже не среди, а во главе, потому что иначе он не умеет.

— Ваш муж? Джерри? Тот, кто выступал на скамейке?

— Он меня по-своему, конечно, любит, но никогда не послушает.

— А что плохого в свободе заключенных? Охотники ведь не воров с грабителями сажают, а так называемых шпионов, — на последнем слове Кюрэль скривилась. — То есть по сути невинных людей, просто не согласных с властью.

— Но Джерри не видит, с кем имеет дело. Этот сброд не его банда. Это дезертиры и отступники, предавшие собственную страну и предков. Сегодня они поверили ему, всех отпустят, а завтра утром перебьют. Просто потому, что им взбредет это в голову.

— Вы меня, конечно, извините, — не удержалась Кюрэль, — но я не понимаю, как вам удается жить с мужем, если вы не верите ни ему, ни в него.

Ульрика сделала еще глоток и подняла глаза на девушку.

— В чем-то ты, конечно, права, — она вздохнула. — Мне положено его поддерживать. Только я что-то устала. Столько лет живу не своей жизнью. А моложе никто из нас не становится.

Кюрэль покачала головой и поднялась.

— Знаете, если бы у меня был такой красивый муж, я бы следовала за ним повсюду. Хоть в пекло, хоть куда. Хороший мужик — настоящая редкость.

Ульрика усмехнулась и снова погрузилась в свои мысли.

***

Эри смотрела вверх, откуда доносились звуки эльфийской флейты. Красивая нежная мелодия пробуждала в душе радость и одновременно грусть, сладкую тоску. Хотелось позволить ей увести себя в иной мир, мир грез и вечной радуги. Если бы кто-нибудь спросил, какой музыкальный инструмент у нее самый любимый, Эри, не задумываясь, ответила бы, что эльфийская флейта. Маленькая дудочка неровной формы, зеленая и напоминающая ветку, обвитую крупными листьями. Орланда говорила, что такие флейты умеют изготавливать всего несколько мастеров, и лишь немногие эльфы могут по-настоящему красиво на них играть.

Эри закрыла глаза. Представилось, что она идет по склону к реке. Стопы утопают в зеленой траве, в воде отражается ярко-голубое небо. А навстречу идет женщина. Красивая и словно не из этого мира. Она простирает к ней руки и прижимает к себе. И в ту же секунду хочется разрыдаться от счастья. Потому что она знает, что ее любят.

— Эри! — Айлин сбежала по помосту вниз. — Эри, ты чего?

— А? — она торопливо утерла слезы. — Ничего, просто мелодия красивая.

— Пойдем наверх, праздник уже начался.

— Не могу, — отступила Эри.

— Что тебя смущает? — Айлин тряхнула красными волосами. — Ты ведь наполовину эльф, и разве кто-нибудь хоть раз тебе что-то сказал? Да и Оринг помог не только нам, он и людей освободил.

— Я все понимаю, спасибо, — Эри вяло улыбнулась. — Но не пойду.

— А я думала, мы твоя семья. Разве не ты сама говорила, что всю жизнь искала тепло? Оно здесь. Тебе же нравится среди нас, ведь так?

— Нравится, но… все равно я здесь чужая.

— Не говори глупостей. Пойдем, — Айлин схватила подругу за рукав куртки. — Так можно всю жизнь простоять в стороне, вздыхая о нелегкой доле!

Эри поддалась. На мгновение в ней всколыхнулось старое, полузабытое чувство надежды. Когда-то она вот так же надеялась, что станет частью семьи Фридлина, а потом — что сможет соединить Корда и Элисон, зажить с ними счастливо. В Толлгарде она верила, что наконец-то обрела друзей и любимого, а потом засобиралась бежать с Рикки на край света. Все прошлые надежды объединяло одно: они неизбежно рушились, таяли, как снежинки на ладонях.

Девушки поднялись на верхнюю площадку. В центре горел костер, и эльфы водили хоровод. Ренорд восседал на троне с высокой спинкой. По правую и левую сторону расположились еще несколько эльфов, судя по всему, высокопоставленных. Была среди них и Тиара. Увидев Эри, она приветливо улыбнулась.

Лилась чудесная музыка, столы пестрели всякими вкусностями. Разом забывалось, что где-то шла война, где-то умирали их товарищи. Жители Филдбурга пили и веселились, пели и танцевали так, словно завтра не наступит никогда. Айлин пошутила, что душа эльфа не может жить без праздника, и с охотой пустилась в пляс.

Эри держалась в стороне и наблюдала. Внутри пробуждалось чувство, что часть ее самой всю жизнь стремилась попасть именно сюда, к огромным деревьям и добродушным, открытым эльфам. Казалось, стоило лишь разрешить себе, и она обретет дом, который так долго искала, и уже никто никогда не прогонит ее отсюда. И все же другая часть ее сопротивлялась, мысленно возвращаясь к людям. Иная, мудрая Эри приняла бы единственно верное решение. Она же не могла. И так и стояла посередине моста.