Есть что-то глубоко неправильное в том, что на стартовой странице «Википедии» у нас сохранена статья о ревматоидном артрите. Или что по морщинам у маминого рта можно предсказать, насколько плох будет день. В прошлом году мне пришлось объяснять Дарси, что «хронический» означает «навсегда». Неизлечимый. Болезнь никуда не денется.

У мамы магистерская степень в области биологии, и она профессиональный медицинский писатель, причем чертовски хороший. Она написала множество образовательных материалов на тему здоровья, документы для Управления по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов, а также изысканные заявки на гранты, которые приносили ее клиентам миллионы долларов. Но она фрилансер. Когда папа еще был с нами и она могла работать ежедневно, это не было проблемой. К сожалению, сейчас это не вариант. В некоторые дни боль мучает ее так сильно, что она едва может встать с кровати, не говоря уже о том, чтобы брать какие-то проекты. Ее запутанное донельзя заявление на получение пособия по инвалидности отклоняли уже четыре раза.

Но хотя бы я здесь. По крайней мере, я могу как-то помочь.

— Отдыхай, хорошо? — Я кладу ладонь на мамину щеку. Под ее глазами залегли угольно-серые тени. — Иди обратно в кровать. Чудовища сами себя развлекут.

Последнее, что я слышу, выходя за дверь, как Сабрина и Дарси жалуются на овсянку на кухне. Я делаю мысленную пометку затариться жидкостью для снятия лака, а затем замечаю выезжающую из-за угла машину Истон. Машу ей и бегу к дороге.

Это похоже на начало конца моей жизни.

Глава 2

— В этом турнире швейцарская система. Типа того. Хотя в реале не совсем так.

Истон собирает нашу команду вокруг себя, будто она Тони Старк, а мы Мстители, но вместо того, чтобы острить, она раздает значки шахматного клуба Патерсона. На втором этаже здания в районе Фултон-Маркет, должно быть, человек триста, не меньше, и я, похоже, единственная, кому не сказали, что одежда должна быть в стиле бизнес-кежуал.

Упс.

— Каждый из вас сыграет четыре партии, — продолжает Истон. — Турнир благотворительный, так что здесь полно любителей. Вместо рейтингов ФИДЕ будут использовать самостоятельную оценку уровня каждого игрока, чтобы определить соперника.

У ФИДЕ, Международной шахматной федерации — кстати, почему-то аббревиатура не МШФ; не уверена, но подозреваю, что здесь замешан французский язык, — сложная система оценки уровня игрока, которая позволяет определить рейтинг шахматиста. В семь лет я изучила тему досконально, потому что сходила с ума по шахматам и хотела стать гроссмейстером-русалочкой, когда вырасту. Сейчас я забыла большинство бюрократических деталей — возможно, чтобы запомнить более важную информацию, типа лучшего способа обжать клемму или сюжета первых трех сезонов «Как избежать наказания за убийство». Все, что я помню: попасть в рейтинг можно, сыграв в любом турнире, который подается на обсчет в ФИДЕ. Конечно, я этого сто лет не делала, потому что сто лет не подходила к доске.

Если быть точной, четыре года, пять месяцев и две недели — и нет, я не перестану считать дни.

— Так что, мы должны сами определить свой уровень? — спрашивает Зак.

Он первокурсник из Монклера и присоединился к шахматному клубу Патерсона уже после того, как оттуда ушла я. У него явные амбиции заниматься шахматным спортом профессионально. Я видела его только один раз, дома у Оскара, и не скажу, что он мне понравился. Он постоянно встревал в разговор, чтобы упомянуть свой рейтинг ФИДЕ (2546-е место), час рассказывал о своем рейтинге ФИДЕ (2546-е место) и, судя по всему, вообще не понял, что я не собираюсь идти с ним на свидание, какое бы место в рейтинге ФИДЕ он ни занимал (2546-е, если вы вдруг забыли).

Но он не так плох, как Джош, еще один член нашей команды. Его заявка на победу — постоянные комментарии, что Истон поменяла бы ориентацию, если хотя бы раз с ним поцеловалась.

— Как капитан команды, я заранее сообщила о ваших навыках, — говорит Истон. — В общем, записала…

— А почему это ты капитан? — спрашивает Зак. — Не помню, чтобы мы обсуждали этот вопрос.

— Тогда я диктатор этой команды, — шипит она. Я делаю вид, что поправляю значок на футболке, чтобы скрыть улыбку. — Я записала Мэллори в самую сильную группу.

Мои руки безвольно повисают вдоль туловища.

— Истон. Я едва играла в последние…

— Зак там же. И я, — продолжает она, полностью меня игнорируя. Затем смотрит на Джоша и делает паузу для пущего эффекта, прежде чем сказать: — Слабая — для тебя.

Джош гогочет здоровым смехом избалованного мальчишки.

— Если без шуток, в какую группу ты…

Истон продолжает смотреть на него с крайне серьезным видом, и он опускает глаза в пол.

— Клуб заполучил твою историю поиска? — спрашиваю я Истон, когда мы вдвоем идем в сторону зала.

— С чего ты взяла?

— Готова поспорить, ты здесь не по своей воле, только не в компании этих двоих. Так что или кто-то узнал про порно со щупальцами или…

— Нет никакого порно со щупальцами, — она бросает на меня неодобрительный взгляд. — Менеджер клуба попросил собрать команду. Я не могла отказать, потому что он написал мне рекомендательное письмо для колледжа. Он просто воспользовался тем, что я ему должна. — Истон задевает плечами двух мужчин в костюмах, чтобы пройти к зоне соревнований. — Как и ты, свалив на меня своих сестер.

— Ты это заслужила, потому что привела Зака и эту ладью из его задницы.

— Ах, Зак. Вот бы узнать, какой у него рейтинг ФИДЕ…

Я смеюсь:

— Возможно, нам стоит спросить его и…

Мы заходим в дверь, и я забываю, что хотела сказать.

Суета в зале прекращается, а затем и вовсе воцаряется тишина.

Люди ходят рядом со мной, мимо меня, врезаются в меня, а я стою на месте, будто замороженная, не в силах сделать ни шага.

Передо мной столы. Множество столов соединили вместе, чтобы образовать длинные, параллельные, бесконечные ряды. Поверхность покрыта бело-голубыми скатертями, рядом прислонены пластиковые складные стулья, а между стульями…

Доски.

Десятки. Сотни. Не в самом лучшем состоянии: я даже отсюда могу сказать, что они старые и дешевые, на плохо вырезанных фигурках — сколы, поля грязные, краска на них поблекла. Передо мной уродливые наборы с несочетающимися фигурами. Запах в помещении такой же, как в моих детских воспоминаниях. Он соткан из знакомых простых нот: дерево, фетр, пот, несвежий кофе, аромат бергамота отцовского лосьона для бритья, дом, чувство принадлежности к чему-то, счастье и…

— Мэл? Ты в порядке? — Истон с хмурым видом трясет меня за плечи.

Не думаю, что это ее первый вопрос.

— Да. Да… — Я сглатываю, и становится лучше. Момент прерывается, сердцебиение замедляется, и я снова становлюсь обычной светловолосой девушкой. А это просто комната. Шахматные фигуры — хлам. Вещи. Одни белые, другие черные. Одни могут передвигаться на определенные незанятые клетки, другие ограничены в своих ходах. Кого это вообще может волновать? — Мне нужно попить.

— У меня есть «Кристал лайт» [«Кристал лайт» (англ. Crystal Light) — смесь пудр, в которую нужно добавить воды, чтобы получить низкокалорийный цветной напиток.] с клубничным вкусом. — Она протягивает свой рюкзак. — Он отвратительный.

— Ребята. — Зак наконец догоняет нас. — Без паники, я заприметил кое-какую большую шишку международного масштаба.

Истон драматично вздыхает:

— Кто там? Гарри Стайлс?

— Что? Нет.

— Малала? [Малала Юсуфзай (р. 1997) — пакистанская правозащитница.]

— Нет.

— Боже, Мишель Обама? Как думаешь, она подпишет мою карманную конституцию?

— Нет. Рудра Лал. Максим Алексеев. Андреас Антонов. Янг Джанг. Популярные игроки.

— О, — Истон кивает. — Ты имеешь в виду обычных, совсем не знаменитых людей?

Мне нравится наблюдать, как Истон издевается над Заком, но эти имена мне прекрасно известны. Я бы не узнала этих людей в лицо, но в тот период, когда дышала шахматами, я изучала их партии по книгам или шахматным программам, смотрела обучающие видео на «Ютьюбе». Воспоминания возникают, словно пробужденные после долгого сна электрические синапсы.

Лал: разнообразные дебюты, позиционная игра [Усиление позиции без столкновения с фигурами соперника.].

Антонов: хитрый, но играет технично.

Джанг: расчетливый, медленный.

Алексеев: все еще молодой, нестабильный.

Я пожимаю плечами, отгоняя воспоминания, и интересуюсь:

— Что они делают на турнире для любителей?

— Организатор хорошо знакома со всем шахматным миром, а в Нью-Йорке у нее свой шахматный клуб. Плюс победившая команда получит шанс выбрать организацию, куда от их имени отправят двадцать тысяч долларов. — Зак потирает руки, будто мультяшный злодей. — Надеюсь, меня поставят против кого-нибудь из мастодонтов.

— Вы, парни, думаете, что сможете победить? — брови Истон скептично взлетают. — Разве они не профи?

— Ну, я вроде как тренировался. — Зак смахивает несуществующие крошки со своего блейзера. — Мое место в рейтинге 2546-е. — Мы все закатываем глаза. — А у Лала сейчас спад в карьере. Видели, как он проиграл Сойеру на международных в Убуд две недели назад? Это был позор.

— Легко опозориться, когда играешь против Сойера, — замечает Джош.

— Что ж, я обыграл множество соперников.