Поединки, тем временем, уже завершились. На ногах остался только один воин бори. Удивительно, но он остался невредимым, в то время как другие бойцы умирали у его ног, истекая кровью.

— Молодец, Датун, сын Эхно, из рода туле! — крикнул каан Линх. — Твой отец радуется, глядя на тебя с Верхнего мира. Дарю тебе сотню гауров.

Воин поклонился. Вытер окровавленный халади, и вышел из кибитки.

Каан поглядел на Трипто.

— Кудесник из далекой страны! Покажи свое мастерство.

Трипто встал из-за стола.

— Это будет честью для меня, великий каан.

— Проводите его, — велел каан.

Трипто сполоснул руки, взял посох, и вышел вслед за даркутом-сановником. Остальные гости завершили трапезу.

Недалеко от входа в кибитку очистили место для волшебного ритуала. Вбили колышки, обвязали их веревками, получился квадрат. Вскопали землю, насыпали кучки семян, положили саженцы деревьев.

Вокруг квадрата стояли даркуты, целая толпа. Видно, слух о том, что чужеземец будет творить чудеса, мгновенно разошелся по аилу.

Трипто подошел к площадке. Оглянулся. Из кибитки вышел каан Линх, встал неподалеку. Следом тянулись его приближенные. Слуги постелили ковры, принесли трон.

Каан уселся. Селенг-тархан встал рядом, благожелательно улыбался.

Трипто зашел в огороженное место. Поглядел на толпу людей вокруг. Впереди стоял шаман с застывшим лицом.

Трипто отложил посох, встал на колени. Закрыл глаза. Помолился Деумирии.

Даркуты молчали. Только где-то плакал младенец, да ревели антилопы-гауры.

Жрец встал. Подошел к вскопанной земле, осмотрел. В одном месте остались репей и хвощ. Не пойдет, это сорняки. Трипто стукнул посохом о землю, провел рукой над вредной травой.

Даркуты удивленно зашептались. Каан Линх подался вперед на троне, не веря глазам. Сорная трава почернела и увяла. Превратилась в сухие стебли. Легла на землю.

Слуга подошел и вырвал сорняки с корнями. Убрал в сторону. Собрал семена, осмотрел, высыпал в грядки. Взял мотыгу, углубил ямы в земле, посадил саженцы яблони. Отошел за веревки. Оперся о мотыгу, ждал.

Трипто прошептал:

— Мать плодородия Деумирия, даруй свою милость урожаю.

Снова стукнул посохом. Провел рукой над посевами. Подошел к саженцам, поводил ладонью вдоль тонких стволов.

Даркуты снова заговорили, уже громче. Из земли, там где посадили семена, показались маленькие светло-зеленые ростки.

— А деревья? — крикнул шаман.

Трипто слабо улыбнулся.

— Всему свое время. Не торопись, тоже зацветут.

Оперся на посох, поклонился каану.

— С вашего позволения, великий каан, мне требуется отдохнуть. Милость богини Деумирии забирает много сил.

Каан кивнул.

— Ты и вправду кудесник. Иди, отдохни. Эй, кто там, проводите гостя в его кибитку.

Трипто пошел за слугой. Толпа даркутов почтительно расступилась перед жрецом.

* * *

Поздним вечером Селенг-тархан пришел к каану. В кибитке светили лампы с жиром овцебыков.

— Что случилось? Опять бори сцепились с багатурами тэйпов? — спросил Линх. Весь вечер он спал, и проснулся с больной головой. А сейчас сидел на кровати и пил хмельное молоко.

— Нет, все в порядке, правитель. Меня волнует другое.

— Говори уже, не тяни. У меня голова сейчас лопнет от боли.

— Жрец чужеземной богини. Правитель, разве вы не видите, как он опасен?

Линх поднял взгляд.

— Кто, этот безобидный травоед? Да он и меча держать не умеет.

Селенг покачал головой.

— Один мудрец может навредить больше, чем тысяча воинов. Народ был потрясен, увидев его трюки с семенами. Завтра люди перестанут слушаться нас, своих господ, и пойдут за ним.

— Тогда надо переманить его на нашу сторону, — сказал Линх. — Он ценный союзник.

— Будь это шаман Тэйанга, я бы согласился, правитель. Но его богиня проповедует земледелие. Она хочет, чтобы даркуты слезли с гауров и возделывали поля.

Линх почесал макушку.

— А что плохого? Мы можем обменивать хлеб на оружие. Как северные народы.

— Нет, повелитель! Не бывать этому! — почти крикнул Селенг. — Сила даркутов в гаурах и бизонах. Мы станем слабыми, если займемся землей и огородимся стенами. Наш дух иссякнет, а из тел уйдет сила. Посмотрите на другие оседлые народы. В их жилах течет моча, а не кровь. Нас завоюют другие кочевые народы.

— Ты прав, Селенг, но посмотри, как развиты народы, живущие на земле и за стенами. Они все время что-то придумывают.

— Пусть придумывают, мой повелитель. Мы придем и отберем.

Линх погладил усы.

— Что предлагаешь делать с жрецом?

Селенг пожал плечами.

— Отправим к его драгоценной богине. Пусть творит чудеса в Верхнем мире.

— Ты где мозги потерял? Он принес послание от архонта, значит, он посол. Его нельзя трогать. К тому же, он у нас в гостях.

Селенг опустился на колени.

— Мой повелитель. Жрец опасен. Настолько, что можно пренебречь обычными условностями. Если он продолжит свои фокусы, в головах наших подданных наступит разброд и шатание.

— Селенг, как я могу убить гостя в своем доме? Чудотворца? — зарычал Линх.

Начальник бори поднял лицо. По щекам текли слезы.

— Повелитель, просто дай согласие. Я отвечу за все. Народу мы скажем, что ночью жрец улетел в Верхний мир. Я ведь забочусь о крепости вашего правления, повелитель!

— Что, мое правление зависит от какого-то вшивого шарлатана? — сердито спросил Линх.

— Прикажите отрубить мне голову, повелитель, если я совершу ошибку.

Линх встал и прошелся по кибитке. Селенг ждал на коленях, опустив голову. Линх глянул на него.

— Хорошо. Сделаем это. Приведи жреца сюда.

Селенг поднялся, поклонился каану, и вышел из кибитки.

Спустя суткан, промежуток времени, когда успевает вскипеть молоко, двое бори привели Трипто к каану. Селенг приказал выйти гвардейцам, и встал у входа.

Жрец выглядел спокойным, только слегка побледнел. В руке посох.

— Ты представляешь угрозу для Ташт-и-Даркут, — сказал Линх. Он сидел на троне. — Твои чудеса вносят смуту в мой народ. Поэтому я должен…

— Я знаю, что ты задумал, великий каан. Богиня Деумирия, да множится ее благодать, явилась ко мне во сне и поведала мне о твоих помыслах. Я нахожусь под ее защитой, каан. И я у тебя в гостях. Боги даркутов отвернутся от того, кто нарушил священный закон гостеприимства.

— Ого! — Линх выглядел удивленным. — Ты смеешь угрожать мне, лживый проходимец?

— Великий каан, я и не думал угрожать. Я просто напомнил…

Лицо каана исказилось от ярости. Он подскочил к постели, и схватил халади с золотой рукоятью. Развернулся к жрецу. Бросился на него, подняв халади.

Трипто крикнул, направив на каана посох:

— Заклинаю именем богини Деумирии…

И каан на ходу превратился в манула, невероятно пушистого степного кота с короткими толстыми лапами и большой головой. Завис в воздухе, сверкнул желтыми глазами, мягко упал на ковер. Жалобно мяукнул.

Трипто потряс посохом.

— Благодарю, богиня Деумирия! Да умножится слава твоя!

Жрец обернулся. Сзади стоял Селенг, удивленно глядел на манула. Потом перевел взгляд на Трипто. Опустился на колени и склонил голову.

— Ты и впрямь могущественный волшебник, чужеземец. Мы совершили ужасную ошибку, решив напасть на тебя.

Он пополз на коленях к манулу, причитая по дороге:

— Великий каан, прости мои прегрешения. Ведь это я толкнул тебя на путь убийства. Как же быть, великий каан? Как вернуть твой прежний облик?

Манул зашипел и сжался в комок, готовый убежать.

— Только милость богини Деумирии возвратит каану наружность человека, — ответил Трипто. — Молитесь, чтобы она простила ваши грехи.

Селенг развернулся и пополз к жрецу. Уткнулся лбом в ноги, обхватил сандалии Трипто.

— Всемогущий волшебник, прошу, яви свою милость! Прости меня, глупца. Я не видел дальше собственного носа. И теперь за это пострадал мой повелитель.

— Проси о милости богиню Деумирию, — ответил Трипто, пытаясь освободить ноги. — Я лишь проводник ее воли.

— Прости меня, могущественный чародей, — закричал Селенг, еще крепче обхватывая ноги Трипто. — Я был слаб. Я сошел с истинного пути.

— Ну хорошо, хорошо, — сказал Трипто, стараясь отодвинуться от начальника гвардии. — Прощаю тебя, иди с миром.

— Вот и славно, — сказал Селенг. Поднял голову и, не вставая с колен, метнул вверх руку. В горло жреца вонзилась калинга, метательный нож с тремя лезвиями. Кровь брызнула Селенгу на лицо. Трипто выронил посох, схватился за горло, и повалился на ковер.

— Уф, устал кричать весь вечер, — улыбнулся ему Селенг. — И на коленях так много еще не ползал. Сначала перед вот этим великим недоумком, — и почесал манула за ушами. — Потом перед тобой, всемогущий чародей.

Трипто хрипел и ворочался на ковре. Огоньки в лампах метались, и грозили угаснуть.

Селенг поднял посох, осмотрел.

В кибитку вошли сановники. Ябгу Судани улыбнулся.

— Хвала Тэйангу, вы сумели разобраться с иноземным лгуном. Все по плану. А куда подевался каан?

— Чужеземный колдун превратил нашего каана в степного кота, — ответил Селенг, продолжая осматривать посох. — Мне пришлось убить колдуна.

— Как такое возможно? — удивленно спросил Судани. — Позовите шамана, пусть расколдует Линха.