Приняв две таблетки снотворного, забираюсь под одеяло, и, удобно устроившись, вспоминаю, что не включила приглушённый свет. После появления Герды приучила себя спать в темноте, но сегодня, когда её нет рядом, не по себе. Решаю не вставать и как только закрываю глаза, проваливаюсь в сон.

Резко открываю глаза, столкнувшись с уже привычным чувством, что на меня кто-то смотрит. Поворачиваю голову и, привыкнув к темноте, вижу силуэт человека в дверном проёме. И если раньше меня накрывало парализующей волной, которая не позволяла даже двинуться, то сейчас я медленно сажусь на кровати, а затем тяну руку к телефону, который лежит на краю тумбочки. Не свожу взгляда с фигуры, а затем хватаю телефон, жму на экран и включаю фонарик, чтобы посветить — никого. Как всегда: фигура пропадает, как только появляется источник света. Словно тень, исчезающая с наступлением утра.

Нервно сглатываю и всё-таки поднимаюсь, чтобы создать ненавязчивый полумрак. Ещё долго не могу уснуть, сожалея, что Герда осталась у Алисы. С ней спокойнее, хотя и в её присутствии мне мерещится силуэт. Но собака никак на него не реагирует, совершенно спокойно наблюдая за моими метаниями. Значит ли это, что у меня галлюцинации, продолжающиеся год? Ломов говорит, что это проявление подсознательных страхов, я же считаю это нечто иное, пока необъяснимое.

Меняю позу, кручусь долго, и всё же засыпаю. В мой сон врывается незнакомец, одаривая взглядом, наполненным благодарностью. Или же мне просто хочется верить, что он желал спасения? А если нет? В моей жизни был момент, когда я не желала, чтобы меня спасали. Но всё уже сделано, а что будет дальше, теперь зависит не от меня.

Глава 7

Просыпаюсь ближе к обеду и, схватив телефон, проверяю неотвеченные вызовы. От Алисы не одного, что означает — никаких изменений в состоянии раненого. Уверена, если бы он умер, она тут же позвонила. Вновь пропущенный от Ломова. Приходится набрать, потому что игнорировать его уже неприлично, учитывая тот факт, что вчера мы не поговорили. Всё оказывается просто: он перенёс время сеанса на два часа раньше, сославшись на отъезд. Обещаю, что буду, но потом вспоминаю, что при удачном исходе, уже завтра я стану сиделкой, а это означает автоматическую несвободу в перемещениях и отлучках.

Заставляю себя встать, посетить ванную, позавтракать и, схватив пакет с кормом и миску Герды, отправиться к дому Чайковских. Алиса открывает ворота и ждёт меня около двери, где находится незнакомец.

— Как он? — спрашиваю, пропуская приветствие.

— Ночью была остановка сердца. — Застываю в неоконченном движении и с трудом справляюсь с полученной информацией, словно там, в операционном зале, небезразличный мне человек. — Сейчас всё в порядке.

— А как ты узнала? Об остановке.

— Связь между датчиками и планшетом. Оповещение пришло. Минута, и я уже на месте.

— Обалдеть, — всё ещё не веря, что такое возможно, плетусь за Алисой. — Какие новшества.

— Мир развивается, медицинское оборудование не отстаёт. Многое можно контролировать на расстоянии. Например, данные с инсулиновой помпы отслеживать через программу в телефоне, если, например, она стоит у ребёнка или пожилого человека, который может по каким-то причинам пропустить понижение или повышение сахара. И вообще, много всего сейчас.

Алиса говорит, а я сразу обращаю внимание на Герду, которая, кажется, даже не сдвинулась после моего ухода. А затем взгляд перемещается на мужчину, который выглядит значительно лучше.

— Мне кажется, ему лучше, — указываю на раненого. — Или я ошибаюсь?

— После остановки сердца стало лучше. — Непонимающе смотрю на Алису, проверяющую показатели приборов. — Удивительно, но факт. Словно, запустившись, сердце начало отсчёт новой для него жизни. Показатели стабилизировались, да и внешний вид радует. — Приближается к лицу мужчины, проверяя реакцию зрачков, а я лишь в этот момент обращаю внимание, что он привязан.

— А это зачем? — показываю на запястья.

— Наркоз действует на всех по-разному. Иногда пациент спокоен, а иногда подвержен состоянию возбуждения. В этом случае может размахивать конечностями, выдернув катетер или трубки, или вообще попытаться встать. Я не могу находиться с ним постоянно, поэтому предусмотрительно «обезвредила», — улыбается, проверяя повязки и довольно кивая сама себе. — Герман вернётся завтра вечером, и его здесь быть не должно. Ты подготовила место?

— Не успела. Избавлялась от следов в машине. Сегодня всё сделаю, — оправдываюсь, словно Алиса мой босс, которому я отчитываюсь о проделанной работе.

— Лучше на первом этаже, на второй не дотащим. И не мешало бы купить ему что-нибудь из одежды.

— Одежды?

— Насть, он, вообще-то, голый, — поднимает простыню, являя доказательство своих слов. Ощущаю, как по щекам разливается румянец и стыдливо отвожу взгляд. — Ты что, голого мужчину не видела? — заливисто смеётся. — Вроде не девочка и замужем была.

— Нет… Просто… — мнусь, не понимая, как сформулировать мысль. — Я ведь его не знаю. Такое ощущение, будто я за кем-то подглядываю. Неудобно.

— О неудобстве тебе придётся забыть, потому что вот так, — обводит его пальцем в воздухе, — он будет лежать, пока не сможет самостоятельно дойти до туалета. Трубка и мешок вместо обычных действий. И ещё придётся обтирать его влажными салфетками, интимные места в том числе. — Сглатываю, представив то, о чём сказала Алиса. Вчера она спросила лишь о реакции на кровь, в нюансы не вдавалась. — Стоп, а как ты себе представляла уход за лежачим больным? — Видимо, считав мои эмоции, Алиса решила прояснить всё досконально.

— Как угодно, только не так. Прости, я не подумала… Я справлюсь, — собравшись, обещаю ей. В противном случае она решит, что откажусь его забирать.

— Так лучше, — довольно заключает, — потому оставить я его всё равно не смогу. Герман будет недоволен.

— Почему?

— Потому что непонятно, кто он и на кого работает. Обычно те, кто к нам попадает, имеют отношение к определённой группе. Они знают нас, мы знаем их, потому что раненого почти всегда сопровождает проверенный человек. А этот… — разводит руками. — Никаких татуировок или отличительных знаков. Кстати, — спохватившись, идёт к соседнему столу, — его одежду я сожгла, но под стелькой кроссовки нашла это.

Вручает мне ключ: маленький, словно игрушечный. Кручу в руке, пока не понимая, к чему он может подойти. Но если мужчина озаботился тем, чтобы его спрятать, значит, предмет для него важен.

— А какой у него размер ноги?

— Размер ноги сорок третий, одежды, — проходится по мужчине оценивающим взглядом, — пятьдесят два — пятьдесят четыре. Примерно. Бери пятьдесят четыре — не ошибёшься. Даже если будет великовата, это к лучшему. Приобрети основное: простое, недорогое, чтобы не жалко было выбросить, если испачкается кровью.

— Завтра отправлюсь в город по делам, заодно приобрету нужное. Что-то ещё?

— Пелёнки, чтобы избежать порчи матраса. Остальное на твоё усмотрение.

Ещё раз окидываю взглядом мужчину и зову Герду в соседнее помещение. Игнорирует, но когда видит свою тарелку и пакет с кормом, всё же подходит. Терпеливо жду, когда собака поест, а Алиса принесёт ей воды. Оставляю корм с расчётом на вечер и утро, и еду домой, чтобы выполнить указание.

На первом этаже не так много комнат, точнее, комнат жилых. Имеется маленькая спальня, где иногда ночует Лида, если приезжает одна. Ночью она обязательно делает подход к холодильнику, поэтому предпочитает сократить расстояние по максимуму.

Освобождаю пространство от лишних предметов, оставив кровать, две тумбочки и комод, куда планирую сложить ещё не приобретённые вещи мужчины. Меняю бельё, а затем растерянно останавливаюсь посреди комнаты, не зная, что означало на языке Алисы «подготовить место». В моём понимании всё готово, но я могу ошибаться. Ладно, изменения будем вносить по факту.

Усевшись на кухне, пью чай, прикидывая, что ещё может понадобиться. Я даже составила список того, что необходимо купить. А затем меня осеняет, и я копаюсь в интернете, выясняя, что и пища должна быть иной. К имеющимся пунктам добавляется ещё с десяток. И к этому моменту нужно подойти основательно, потому как я в городе я бываю раз в неделю исключительно по причине встреч с Ломовым. И перенос сеанса очень вовремя: я успею встретиться с ним и заглянуть в торговый центр для закрытия списка.

Вытаскиваю из машинки одежду, про которую напрочь забыла, и с сожалением отмечаю, что кровь не так просто выстирать. Поэтому заталкиваю испорченные вещи к тенту и закидываю пакет в багажник, которому повезло больше, чем вещам.

Слоняюсь по дому, но затем отправляюсь в мастерскую, чтобы приступить к «заказу» Алисы. Кожи питона хватит на два изделия, и сейчас я радуюсь, что выкройка была сделана ранее. Ошибки первого я учла, поэтому Алиса получит идеальное изделие, которое непременно её порадует. Вливаюсь в любимый процесс, напрочь забыв о времени и планах на завтра, а когда поднимаю голову и смотрю на часы, висящие на стене, охаю, — три часа. Сворачиваюсь и спешу в дом, прокручивая насущные задачи. Привычное снотворное и сон, сегодня не прерывающийся навязчивым силуэтом. Удивительно, но я вижу его исключительно раз в неделю, исключая последние три, а затем точно знаю, что шесть дней могу не вспоминать о нём.

* * *

— Вы снова видели пугающий силуэт? — Ломов сидит в кресле, расслабленно покачивая ногой и делая пометки в блокноте.

Конец ознакомительного фрагмента