— Ладно, — закатывает глаза и исчезает на заднем сиденье.

Оказываюсь в машине, едва не ругнувшись снова, потому что девчонка закинула конечности на сиденье и намеренно ёрзает острыми каблуками по кожаной обивке.

— Сядь как полагается, — гаркаю, отчего она дёргается, но желаемый эффект достигнут. — И пристегнись.

— Кто пристёгивается на заднем сиденье? — пищит, переходя на визг.

— Ты. Сейчас.

— Ладно, — недовольно цокает, — всё, пристегнулась. Может, уже поедем? Надеюсь, тебе сказали, что заказ срочный?

Трогаюсь с места, выезжая в сторону трассы, забивая вопль интуиции, которая бьёт копытом. Дерьмовая будет поездка. Ехать два дня, и девчонка ещё подкинет мне проблем. А пока уткнулась в телефон, прерывая блаженную тишину противным щёлканьем. Быстро порхает пальцами по экрану, улыбается и шевелит губами, видимо, проговаривая набираемый текст. И чтобы не слышать монотонный раздражающий звук, поднимаю перегородку.

Тут же тарабанит по преграде, а затем насилует кнопку вызова. Приходится опустить и приготовиться к новой порции недовольства мною.

— Эй! Я против, чтобы ты от меня отгораживался!

— А я против два дня слушать гадкое щёлканье твоего телефона. Или выключай звук, или я поднимаю перегородку.

— Тебе заплатили вдвойне не для того, чтобы ты рот открывал! — заводится, и я понимаю, что озвученный парень здесь ни при чём — девчонка не приемлет иного мнения. И на его месте я бы тоже закинул её в чёрный список, а затем удалил и из своей жизни.

— С огромным удовольствием его закрою, — улыбаюсь, и преграда вновь поднимается.

Блядь. Это тот момент, когда понимаешь, что влип по самые яйца. Два дня. Два, твою мать, бесконечных дня в компании невоспитанной сыкухи! И почему не уточнил пол пассажира, услышав лишь о сумме? Следующий час не обращаю внимания на стук и выкрики, которые, разбиваясь о преграду, доносятся глухими моментами. Спустя четыре опускаю перегородку, чтобы поймать яростный взгляд, впивающийся острыми пиками и раздирающий на куски. И если девчонка решила, что её недовольство откликнется во мне хоть какими-нибудь эмоциями, ошиблась.

— Успокоилась? — спрашиваю безразлично, чтобы она поняла — плевать мне на её метания.

— Я против изоляции, — в меня летит претензия. — Хочу, чтобы ты разговаривал со мной.

— Хотеть не вредно, вредно не хотеть. Знаешь такое? Вероятно, в силу своего юного возраста ты ещё не знаешь, что жизнь исполняет не все наши «хочу». Ради некоторых желаний придётся изрядно напрячься.

— Ты сейчас говоришь, как мой отец, — складывает руки, насупившись и отвернувшись к окну, что позволяет заметить множество серёг вдоль ушной раковины.

— Наверное, потому, что я такой же старый.

— И насколько? Тебе пятьдесят?

— Тридцать шесть. Ты мне в дочери годишься.

— Мне двадцать, — выдаёт свой возраст, но я бы поспорил, потому что зверский макияж делает её лет на десять старше.

— И? И в шестнадцать у людей дети рождаются. Ничего особенного. В некоторых странах это возраст вступления в брак.

— Я детей не планирую. Никогда. Роль матери не для меня.

— А какая для тебя? — становится интересно, к чему это чудо стремится, если стремления вообще имеются.

— Я хочу жить свободно. Ехать куда пожелаю, спать с кем хочу и удовлетворять свои желания.

— Для всего этого не существует преград, если у тебя есть пара-тройка миллионов долларов, — подмигиваю, намекая, что у её парня, скорее всего, таких сумм не имеется, а судя по внешнему виду и стоимости украшений, содержит её точно не он. — Я так понимаю, ты на полном обеспечении родителей.

— С чего ты взял? По-твоему, мой парень не может купить для меня, например, браслетик Картье или телефон последней модели?

— Понятия не имею, — пожимаю плечами. — Мне, в общем-то, всё равно. Ты — заказ, о котором я забуду после выполнения. Меня не волнует, где ты окажешься после того, как покинешь мою машину.

— Тебе плевать на своих пассажиров? — придвигается, вклинившись между сиденьями, и при её приближении в нос врезается сладко-приторный аромат парфюма.

— Абсолютно. Это моя работа. Не более.

— Меня зовут Алина, — тихо произносит, потупив взгляд, и на секунду мне кажется, что передо мной девочка с вполне привычными для обычных людей проблемами. Но уверен, лишь кажется.

— Не настолько редкое имя, чтобы я его запомнил.

— А тебя?

— Гай, — озвучиваю прозвище, под которым числюсь в системе Перевозчиков. Настоящее для самых близких, и их немного.

— Это прозвище! — возмущается, желая получить достоверную информацию.

— Большего ты не получишь, Алина. — Девчонка разочарованно возвращается на место, лишь искоса посматривая на меня. — На ночь остановимся в одной из моих квартир.

— Мы остановимся в отеле. Дорогом, пятизвёздочном отеле, где я уже забронировала номер, — машет телефоном, давая понять, что моё мнение в расчёт не берётся и данный момент она спланировала заранее.

— Так не пойдёт.

— Только так, — шипит, — я отказываюсь ночевать в какой-то хате с тараканами.

— Первое: тараканов там нет. Обычная квартира с хорошим ремонтом в тихом районе. Второе: при оформлении заказа уточнений по отелю не было. Подобные моменты оговариваются заранее, к тому же в отеле многолюдно, а я не знаю, кто ты и по какой причине воспользовалась услугами Перевозчика. Если существует вероятность, что тебе угрожает опасность, в отеле защитить тебя будет сложно. Поэтому квартира. Без возражений.

— Я могу оплатить хороший номер на двоих, — камень в мой огород, или, скорее, нежелание менять привычки. — Не переживай, твоя ставка не изменится. Это моя прихоть, и я её оплачиваю.

— Ты хотела сказать, папа? Сомневаюсь, Алина, что ты усердно трудишься.

— А, может, я богатая наследница, имеющая возможность ни в чём себе не отказывать.

— Вряд ли, — усмехаюсь. — Судя по тому, что я увидел за несколько часов, если бы ты имела право голоса, сейчас летела чартером или же восседала на заднем сиденье тачки премиум-класса. Могу предположить, что за эту поездку платишь не ты.

И по этой же причине я увидел страх во взгляде, когда пригрозил отменой заказа. Видимо, девчонка опасается гнева того, кто устроил эту поездку.

— Желать самого лучшего не запрещается.

— Нет. Только при условии, что лучшего ты достиг собственными усилиями. В этом случае «лучшее» приносит гораздо больше удовольствия.

— Родители обязаны обеспечивать своих детей!

— А, всё-таки папа? — Смеюсь в голос, подтверждая свою теорию. — Так бы и сказала, а то разыграла спектакль.

— Ты сразу понял?

— Да.

— По каким признакам?

— Слишком охуевшая для двадцатилетней сыкухи.

Замолкает, уставившись в окно и позволив насладиться тишиной. Даже телефон отложила в сторону, который, кстати, то и дело напоминает о своём существовании, но Алина игнорирует оповещения. Видимо, парень упрямый и не желает идти на контакт, что расстраивает девчонку.

Въезжаем в город, в котором запланирована остановка на ночь, и я двигаюсь в направлении квартиры, которая находится на пятом этаже современной многоэтажки.

— Выходи. Приехали.

— Я сказала, что хочу в отель.

— А я ответил, что мы переночуем здесь.

— Нет, не переночуем, — протискивается между сиденьями, оказавшись слишком близко и вновь окутывая тошнотворным ароматом. — Я. Хочу. В отель. Что непонятно? Можешь ночевать здесь, но меня отвези в указанное место. Утром заберёшь.

— Так не пойдёт. Я несу за тебя ответственность на время поездки. — Девчонка насупилась, и даже не собирается покидать машину. — Хорошо, можем переночевать здесь, — откидываю спинку сиденья на максимум и делаю вид, что оборудую спальное место. — Устраивайся, чего ждёшь?

— Я не согласна! — взвизгивает. — Я хочу в душ и полноценный ужин, желательно в ресторане.

— Увы, сегодня у тебя только машина и пирожок из ближайшего магазина.

— Пирожок? — Алина в ярости наносит удары по сиденью перед собой. — Я не буду есть это дерьмо!

— Можем подняться в квартиру, и я закажу пиццу или что-то из китайской еды.

— Я хочу ризотто и фуа-гра как минимум, и бокал хорошего вина.

— Пирожок и газировка за шестьдесят рублей.

Произношу и едва сдерживаюсь, чтобы не расхохотаться, потому как Алина готова взорваться от негодования. Что ж, хоть какая-то компенсация за хамские выпады невоспитанной особы, обосновавшейся в моей машине.

— Отвези меня в отель. Пожалуйста, — цедит сквозь плотно сжатые челюсти. — Я очень тебя прошу.

— Ого, ты сказала «пожалуйста»! А ты в курсе, что означает это слово? — улыбаюсь, наслаждаясь её реакцией. — Мне кажется, сегодня ты произнесла его впервые.

— Я не дура, если ты намекаешь на это. И просить умею, только если это мне нужно.

— Что ж, — лежу, прикрыв глаза, — как будешь просить?

Салон наполняется тишиной, энергичным сопением Алины и моих размеренным дыханием. И я ожидаю длинной тирады с искренней мольбой исполнить её прихоть, но неожиданно чувствую, как щёлкает пряжка моего ремня и разъезжается молния на джинсах. Успеваю перехватить её руку, открыв глаза и отметив, что девчонка протиснулась между сиденьями, собираясь сделать…