Вадим о чем-то думает.

— Я знаю, что это звучит бредово, — буквально за секунду меня охватывает раздражение.

— Успокойся, Алиса, — рука Вадима теперь ласкает мои плечи. Наверное, это должно было успокоить меня, но получилось ровно наоборот.

Я нервно сбрасываю с себя его ладонь. Вадим в замешательстве.

— Ты знаешь, сны — это всего лишь проделки нашего воображения, — наконец произносит он. — И не всегда то, что снится, имеет значение…

— Я не нуждаюсь в лекциях, Вадим, — довольно грубо прерываю я его.

— Я просто хочу тебя успокоить, — Вадим не обижается. Вадим вообще никогда не обижается, как бы я ему ни грубила. Это, кстати, раздражает.

— Мне не нужно успокоение! Мне приснился кошмар, да, но это был не сон, как ты не поймешь?!

— Я понимаю, — тон его голоса миролюбив до невозможности. Меня это бесит.

— Тогда твое подсознание что-то хочет тебе сказать.

— А я его ни черта не понимаю, — зло бросаю я и с шумом выключаю ночник.

— Я знаю, — с ноткой печали говорит Вадим в полной темноте.

Что за реакция?

— Я и тебя не понимаю, — раздраженно откликаюсь я, поворачиваясь к нему спиной. Мои глаза тут же слипаются, и я начинаю проваливаться в сон. Сквозь пелену доносится до меня голос Вадима.

— А это одно и то же, Алиса.

Глава 7

Спустя 35 минут после моей смерти

Представьте, что вы попали в зеркальный лабиринт. Везде вы видите только свое отражение, куда бы ни взглянули. Сначала это весело, можно рассмотреть себя с любого ракурса. А что, если не хочется смотреть на себя?

— Что это? — еле слышно спрашиваю я у Стефана.

— А на что похоже? — незамедлительно отвечает он.

— А вы всегда вопросом на вопрос отвечаете? — я начинаю раздражаться.

— А ты?

Меня утомляет эта игра, и я знаю, что не выиграю ее никогда.

— Это похоже на зеркала, — с сомнением говорю я.

— Это действительно именно они, — Стефан смотрит на то же, на что и я.

— Вообще-то вы мне сказали, что я получу ответы на свои вопросы, — с укором говорю я.

— Зачем тебе мои ответы? — Стефан пожимает плечами. — Ты и так прекрасно все видишь и понимаешь.

— Я не понимаю, зачем в чистилище зеркала.

— Мы не в чистилище.

— Ну а где же мы? — я совсем его не боюсь, когда он не смотрит на меня.

— Но ты же уже догадалась?

Я нерешительно рассматриваю зеркала.

— Нет.

— Мне показалось, что ты умнее.

Я хочу возмутиться, но замечаю его взгляд — насмешливый и ехидный.

— Вы кто? — смотрю прямо в его глаза и пытаюсь уловить хоть что-то, кроме насмешки.

— По-моему, мы уже это обсуждали.

— Нет, я хочу четкий и конкретный ответ.

— Меня зовут Стефан.

— Я знаю, как вас зовут, — терпеливо говорю я, хотя готова взорваться. — Кто вы, Стефан?

— Я — твой проводник.

Он говорит только это и сразу замолкает. Но я хочу знать больше.

— Проводник куда?

Он переводит взгляд на зеркала, а потом снова на меня.

— Туда, куда ты сама захочешь.

— Подождите… — я сбита с толку. — Что это значит?

— Это означает то, что я сказал только что, и ничего более.

— Стефан, объясните мне…

— Алиса, ты задаешь не те вопросы. Я начинаю разочаровываться.

— Просто скажите мне, где мы и что будет дальше!

— Но я не знаю того, что будет дальше, — он склоняет голову набок, и этот жест, кажется, выражает усталость.

— Как это?

— Очень просто. Ты знаешь, что будет с тобой через пять минут?

— Это угроза? — кажется, я начинаю паниковать. Стефан с изумлением смотрит на меня. Похоже, что я не очень-то я ему нравлюсь. Впрочем, как и всем остальным.

— Это вопрос. Ты задаешь мне свои вопросы, я задаю свои.

— Я не знаю, что произойдет через пять минут. И через десять.

— Я тоже. Но мы это узнаем.

— Как? — немного требовательно спрашиваю я. Я уверена, что он меня испытывает, он знает гораздо больше о моем будущем, чем хочет показать.

— Через пять минут увидим, — Стефан улыбается одним уголком рта. — И через десять.

Я не нахожу что ответить. И вообще, меня начинает раздражать его манера общения. Но все же он мой единственный собеседник, и я в глубине души рада, что он со мной. Одной здесь было гораздо страшнее. И скучнее, если честно.

— Проводник, — продолжаю я. А он даже не смотрит в мою сторону, его взгляд направлен на одно из этих зеркал. Всматриваюсь и не нахожу ничего такого, за чем можно бы было наблюдать. Немножко покашливаю, чтобы привлечь его внимание, но это не помогает. Снова всматриваюсь, но не вижу там никого, кроме себя. Удивлена ли я, что Стефан не отражается в зеркале? Возможно, что это плод моего воображения? Мой бедный мозг страдает от кислородного голодания, и я представляю себя в каком-то чистилище. Тогда, получается, что я не умерла?

Может, я в коме? Лежу сейчас с кучей трубок на больничной постели, вокруг суетятся врачи, звук бьющегося сердца на плоских мониторах…

— Итак, я умерла, — говорю я Стефану, надеясь, что он это опровергнет. Хотя, скорее всего, он опять задаст мне какой-нибудь вопрос.

— Думаю, да, — отвечает он, чем шокирует меня. В первую очередь, тем, что ответил прямо, без дурацких встречных вопросов.

— Как? — мне сложно в это поверить, несмотря на то, что я знаю это, как никто другой.

— Довольно быстро и, по-моему, безболезненно, — он произносит это таким будничным тоном, как будто мы говорим о погоде или курсе доллара, но никак не о том, что я, вообще-то, УМЕРЛА.

— Ты же так и хотела? — он наконец-то позволяет себе отвернуться от этих загадочных зеркал и снова смотрит на меня.

— Я… Ну да… — мне уже достаточно сложно представить, что я хотела именно этого.

— Теперь все, по-твоему, не так ли? — Стефан на долю секунды переводит взгляд на свою трубку, и она тут же начинает дымить.

— Я не уверена.

— Именно поэтому ты здесь, — удовлетворительно кивает он. Мне кажется, даже с облегчением.

— Что я должна делать?

— Что пожелаешь. Я не вправе указывать тебе. Я могу только проводить.

— Хорошо, — говорю я, хотя ничего не хорошо. Наверное, мне не удастся добиться от него какого-то ответа, который прояснит происходящее.

Стефан затягивается ароматным дымом, а потом снова поворачивается к зеркалам.

— Что ты видишь в них?

Я с утроенным вниманием пытаюсь увидеть в них хоть что-то, но отражение остается таким же. Как же мне идет это платье, невольно отмечаю я.

— Почему я одета вот так… — пытаюсь подобрать слово. — Вычурно?

Я знаю, что он снова улыбнется, и он это делает.

— Этот вопрос нужно задать тебе.

— Я была одета не так, — снова подбираю правильное слово. — Не так празднично.

— Важный день все-таки. Видимо, ты решила нарядиться на такое событие. Не каждый день приходится умирать.

Я даже не хочу видеть его ехидную улыбку, но ощущаю ее всей кожей.

— Как я могла нарядиться? Я лежала в ванной. В купальнике, — смущенно говорю я. Черт, теперь это кажется очень глупым. Смерть в купальнике — очень нелепо. Но в чем еще лежать в ванной? Умирать голой тоже как-то странно. Знаете ли, достаточно сложно выбрать подходящий наряд для собственной смерти.

— Это было там, — Стефан пожимает плечами, дым из его трубки плавно стелется по ним. — А теперь ты здесь.

— А там меня больше нет? — мой голос дрожит.

— В каком-то смысле. Признаться, довольно тяжело находиться сразу в двух местах. На это может не хватить времени.

Времени! Он снова говорит о времени. Ускользнувшая было мысль снова начинает крутиться в моей голове.

— Это может показаться странным… — начинаю я и замолкаю.

— Здесь не может быть странным ничего, — твердо говорит Стефан, я приободряюсь.

— Вы постоянно говорите о времени. А я в последние месяцы перестала его замечать. Это как-то связано?

Стефан немного задумывается.

— Время — вообще очень сложное понятие. Иногда его кажется слишком много, а порой трудно уловить то, как оно исчезает. Зависит от того, кто им распоряжается.

— Я своим распорядилась? — все еще лелею надежду на кому, из которой меня обязательно выведут.

Стефан бросает быстрый взгляд в сторону одного из зеркал, но смотрит куда-то выше. Я поспешно смотрю туда же.

Черт. Там часы.

* * *

За 10 лет до моей смерти

Снимая ботинки в прихожей Антона, я чувствую подсознательное желание надеть их обратно и пулей выбежать из квартиры. Но я ругаю себя за трусость, отмахиваясь от советов внутреннего голоса.

Мы проходим в его комнату, в квартире нет никого, кроме нас. Я робко присаживаюсь на кресло, пока Антон делает чай на кухне.

У меня еще есть время сбежать. Но я продолжаю сидеть.

— Чувствуй себя как дома, — Антон подает мне чашку с горячим чаем.

— У меня дома не так, — качаю я головой, прихлебывая обжигающий напиток.

— А как?

— Мама слишком лезет в мою жизнь, я постоянно отчитываюсь, где я и что делаю, в то время как отцу вообще фиолетово, что я существую.

— Меня тоже предки достают, — говорит Антон. О Боже, наконец-то кто-то меня понял!

— Две недели назад умер мой кот, — зачем-то говорю я. Тоска захлестывает меня каждый раз, как я думаю о нем. Я не могу не думать о нем.

— Это тот, что разорвал мой фен? — вспоминает парень.