— Ложитесь в кровать, деточка, — Менро будто не замечал моего состояния, — выспитесь, отдохнете, заодно и силы восстановите. А там и ваш брат придет. Вот с ним все вопросы и порешаете…

— Отойди, — буквально прошипела я, чувствуя, как внутри меня зарождается огромная штормовая волна, готовая окончательно поглотить меня.

Я сцепила руки в замок, пыталась удержать в себе это нечто — незнакомую силу, мощную и непокорную, как разгулявшаяся стихия. Она поднималась откуда-то из глубины моего естества, надвигаясь неуклонно, как морской прилив. Она рвалась на поверхность, желая выплеснуться наружу, сметая все на своем пути, точно бурный поток, разметавший плотину. Но я знала, что этого делать нельзя. Древняя магия не станет мне подчиняться. Она накроет меня с головой, затмевая рассудок, выжжет мой разум, превращая в бессловесное существо, потому что человеческое сознание не в силах справиться с такой мощью.

Но то, что годами спало во мне, наконец-то решило проснуться. И оно оказалось сильнее меня.

Точно со стороны я увидела, как поднялись мои руки, и вокруг ладоней закружился воздушный поток. Мой разум оставался спокойным и хладнокровным, тело словно жило собственной жизнью.

— Тьерна? — старик подслеповато прищурился, разглядывая меня. Потом лицо его внезапно изменилось, он побледнел и начал медленно отступать к дверям. Но было уже поздно.

Две воздушные плети вырвались из моих рук резким порывом ветра. Со стола слетела плошка с мерзким варевом, разбрызгивая по полу темно-зеленые остатки норинейского камня. Заходила ходуном жалкая мебель, задребезжала щербатая посуда, оставленная на столе.

— Этьерна магичка! — целитель задрожал, собираясь рухнуть на колени. — Простите, что сразу не признал. Не смею вас задерживать…

— Так я могу выйти? — я услышала собственный голос: спокойный, самоуверенный, с ноткой презрения.

— Конечно, этьерна, — Менро закивал, отступая от дверей. — Что ж вы сразу не сказали, что вы из этих…

Из этих? Интересно, с кем он меня перепутал? Неужели с королевским магом? Кого еще может так бояться старик, живущий в разбойничьем притоне? Стоило бы узнать, может, впоследствии пригодится.

— Мне нужно платье, — вместо этого сказала я.

— Да, этьерна, сейчас, этьерна!

Старик суетливо метнулся к сундуку, дрожащими пальцами вытащил из-за пазухи связку ключей и несколько минут перебирал их, бормоча под нос заговор от сглаза, больше похожий на бред сумасшедшего. Потом с трудом попал ключом в замочную скважину и с усилием его повернул. Раздался противный скрип. Судя по всему, этот сундук не открывали несколько лет.

— Здесь одежда моей покойной жены, да будут боги Сумеречного края добры к ней, — сказал он, когда крышка с натужным скрежетом поднялась. — Но все ее вещи в хорошем состоянии, можете сами взглянуть, этьерна магичка.

Я поспешно выхватила из сундука темно-бордовый суконный плащ, подбитый беличьим мехом. Он лежал на самом верху, аккуратно сложенный. Когда я встряхнула его, на пол упали высушенные веточки какого-то растения. Менро заботливо собрал их и вернул обратно в сундук.

— Это от насекомых, — сказал он мне, будто оправдываясь. — Вещи-то хорошие, жалко, если моль съест.

Я молча закуталась в плащ, пахнущий горькой полынью и лавандой, и шагнула к выходу. Напряжение отпустило меня, неведомая сила отступила, нехотя уползая в самые темные щели моей души, но я чувствовала, что оно может вернуться в любой момент. Следовало как можно быстрее найти Ареналя и Тайруга, пока я не натворила беды.

Вопреки моим ожиданиям, за порогом комнаты меня ждала вовсе не улица, а длинный полутемный коридор с низко нависающим потолком. В стенах коридора я увидела еще несколько приоткрытых дверей, из которых доносились приглушенные стоны и проклятья. В воздухе стоял жуткий запах немытых тел и гноящихся ран, смешанный с резким ароматом камфары и эфирных масел. Этот странный дом нравился мне все меньше и меньше.

— Что это за место? — обратилась я к старику, который вышел вслед за мной, не переставая бросать на меня странные взгляды, полные суеверного ужаса. — Что это за звуки?

— Это лазарет. Подпольный, если можно так сказать. Мы принимаем здесь всех, кто не может себе позволить оплатить услуги настоящего мага-целителя. Вы же понимаете, в нынешнем положении, у многих это единственный выход.

Я задумалась. Если бы Менро принял меня за королевского мага, как я решила сначала, он бы ни за что не стал рассказывать мне о нелегальной больнице. Получается, он спутал меня с кем-то другим? Наверное, в другой ситуации я бы остановилась и потребовала объяснений. Но сейчас мне хотелось как можно скорее выйти на свежий воздух из этого прибежища смерти и скорби. Теперь я понимала, почему Райзен, уходя, назвал это место богадельней.

Но все-таки я тоже была целителем. Животворящая магия, живущая во мне, не давала уйти просто так, не побеспокоившись о нуждах страждущих.

— И много сейчас больных? — спросила я у Менро.

— Да человек пять. Четверо, как и вы, пострадали от дознавателей. Еще женщина с нехорошей болезнью.

— Здесь есть другие целители?

— Нет, этьерна, только я.

— А лицензия у вас есть?

— Была, окаянная, пару лет назад, — вздохнул старик. Мы как раз проходили мимо одной из приоткрытых дверей, и я успела заметить кровать в полутемной комнате, на которой метался в бреду незнакомый мужчина. Над ним склонилась женская фигура, а рядом на столе тускло горела одинокая свечка. — Да только срок вышел. Хотел было продлить, только понял, что моих сбережений не хватит. Я же не этирнов богатых лечу, а с этих несчастных бедолаг совесть не позволяет брать деньги.

— Не боитесь в тюрьму попасть? Эти четверо, кого дознаватели ранили… они же преступники? Беглые?

— Боюсь. А что делать? Совсем народ налогами да повинностями задавили, вот и идут многие на большую дорогу грабежом заниматься. Чем-то же надо детей кормить.

Он толкнул тяжелую дверь, сбитую из толстых, широких досок, почерневших от времени, и я наконец-то очутилась на улице. По глазам ударил яркий солнечный свет, заставляя зажмуриться. Свежий воздух окутал меня, ласкаясь, будто верный пес после долгой разлуки. Я глубоко вдохнула и огляделась.

Дом, из которого я вышла, оказался бараком. Его наружные стены покрывала облупившаяся коричневая краска, крошечные окошки были затянуты бычьим пузырем, а покосившаяся крыша заросла темно-зеленым мхом. Вокруг него расстилался небольшой, но чисто выметенный двор, отгороженный от остальной улицы плетеным забором. С трех сторон вдоль забора тянулись кусты смородины и малины, на которых только-только начала пробиваться листва, с четвертой стороны забор подпирал деревянный сарай.

— Моя лошадь там? — я уверенно кивнула в сторону сарая.

— Да, этьерна. Я закрыл на замок, чтоб не украли. Сами понимаете, здесь народ такой…

Я протянула руку, и старик безоговорочно вложил в нее связку ключей.

— Вон тот, с длинной бородкой.

Я молча кивнула и направилась к сараю.

Ключ легко вошел в замочную скважину, и через мгновение я уже приоткрыла тяжелую дверь, со скрипом повернувшуюся на ржавых петлях. Внутри было темно. Я толкнула дверь сильнее. Солнечный свет проник в помещение вместе со мной, разгоняя мрак по углам. Внутри сарая воняло прелым сеном и свежим навозом, вдоль стен, привязанные к потемневшим брусьям, стояли несколько понурых лошадей с распухшими бабками. В углу на охапке гнилой соломы, мордой в корыте лежал знакомый вороной конь. От порога я видела только его спину и подогнутые ноги.

Тяжелая, удушающая волна боли и тоски обрушилась на меня, затмевая сознание. Я почувствовала, как подкашиваются мои ноги, отказываясь держать хозяйку, и уцепилась за дверной косяк. Перед глазами поплыл туман, к горлу подступили слабость и тошнота. Захотелось упасть прямо на грязный пол, свернуться калачиком и скулить от невыносимой боли.

"Тише, тише, — раздался в моей голове спокойный голос эриллиума. — Это не твои чувства, ты обменялась кровью с речным духом и теперь чувствуешь его боль. Соберись! Ты можешь ему помочь!"

Слова артефакта остудили пылающее сознание. Усилием воли я перешла на внутреннее зрение и смогла рассмотреть черные дыры там, где моя аура и аура келпи были связаны воедино. Моя способность чувствовать боль другого существа плюс обмен кровью породили стойкую связь между нами, хотя эта связь, как я поняла, срабатывала лишь в непосредственной близости друг от друга. И сейчас я видела, что Ареналь истощен и нуждается в моей помощи.

Отдышавшись, я на ватных ногах направилась к нему и рухнула на колени прямо в солому. Келпи представлял собой жалкое зрелище. Его шкура, прежде гладкая и блестящая, сейчас была тусклой и покрытой засохшей грязью. Все тело била мелкая дрожь, грива и хвост превратились в куски спутанной пакли, а в том месте, куда попал пульсар, застыла водянистая пленка, скрывавшая под собой нарыв, размером с мою ладонь. Кожа вокруг нарыва натянулась, от нее исходил болезненный жар. Я осторожно прикоснулась к ней пальцем и почувствовала, как келпи вздрогнул всем телом и сжался.