Глава 6. Перспективы
— Нет! Не смей! — извиваюсь я, а Анрэй затыкает меня поцелуем.
Мычу ему в глотку, пытаюсь свести ноги, но бессовестному чудовищу это не мешает.
— Тише, Мия, — шепчет он в мои губы. — Ты же знаешь, сопротивляться бесполезно.
Главная проблема в том, что я уже знала, как хорошо и приятно умеет делать Анрэй. В груди бьётся возмущение, негодование, боль и обида, а тело будто живёт отдельной жизнью. В венах распаляется огонь, а в животе словно огромный сложный механизм. Каждое движение пальцев Анрэя приводит его в действие, вращает шестерёнки, которые, в свою очередь, будут натягивать множество пружинок, а позже выстрелят фейерверком удовольствия. Каждая клеточка разгорится, умрёт, а после возродится, будто феникс, станет лёгкой, наполненной и удовлетворённой.
Моё тело очень этого хочет, но разум… с ним иначе.
Боже, он же буквально несколько часов назад был с ней! С убийцей настоящей Мии!
— Ещё скажи, что тебе не нравится, — усмехается чудовище, продолжая касаться меня пальцами.
— Нет… Как ты мог… Не хочу, убирайся.
— Слова расходятся с тем, как реагирует твоё тело, — усмехается он. — Чувствуешь, какая ты готовая? Ждёшь меня там…
— После Лулы — нет!
— Не бойся, я уже привёл себя в порядок.
Собираюсь зарычать, но в этот миг он задевает точно там, где очень хотелось, и крик превращается в стон. Громкий и отчаянный.
— Вот так, — скалится чудовище. — Хорошая девочка. Так ты и должна на меня реагировать.
Это пытка. Безжалостная пытка!
Я не должна чувствовать от этого удовольствие. Оно сейчас граничит с болью.
Меня будто пронзают раскалённым железом. Это извращение, унизительно и совершенно точно насилие. Всхлипываю и отворачиваюсь.
— Я хочу, чтобы ты кое-что поняла, Мия. У нас будут странные отношения. На людях мне нужна покладистая жена, которая будет заглядывать мне в рот. Которая родит мне ребёнка, не будет лезть, куда не надо, и мешаться под ногами. Та, кто будет удобной, — он выбивает из меня ещё один стон. — Если ты носишь моего сына, то после его рождения я оставлю тебя в покое. Куплю тебе дом, слуг, определю финансирование. Сможешь жить отдельно от меня, такого невыносимого, — Анрэй ухмыляется и ускоряет темп, отчего я выгибаюсь в спине и зажмуриваюсь. — Но знаешь что? Я думаю, не сможешь. Нравлюсь тебе, я это чую. И судя по тому, что ты рассказывала о своём бывшем муже, с выбором пары у тебя так себе.
— Отпусти меня, — практически плачу я.
— Ладно.
Он так неожиданно убирает руки, что я даже не сразу понимаю, что произошло. Распахиваю глаза, смотрю на Анрэя, который уже сел на край кровати и рассматривает липкие пальцы. Боже, как же стыдно!
— И всё-таки ты пахнешь так, как не пахнет ни одна другая женщина. Есть всё же разница между истинной и всеми остальными. Пожалуй, для меня отпустить тебя через год окажется сложнее, чем кажется на первый взгляд.
Я пытаюсь отдышаться. Механизм, который он раскрутил во мне, продолжает движение, но теперь ничто не толкает его к пику, а когда скорость начинает падать, не случившаяся разрядка вынуждает свести колени и сжать губы. Чёрт, это больно…
С ненавистью смотрю на Анрэя. Как он мог?! Просто взять и бросить меня с этим…
С другой стороны, я же сама его просила. Чёрт! Ну почему с ним я постоянно нахожусь в таком неопределённом состоянии?!
— И ещё кое-что, — хмыкает чудовище, поднимается и идёт в ванну. — Ты спишь здесь, это не обсуждается. Поняла меня?
Я сжимаю кулаки и тяжело дышу. В голове возникает позорная и грязная мысль помочь себе. Снять это болезненное, тянущее чувство.
Нет, нельзя. Если я сделаю это, то Анрэй победит.
Проклятье!
— М-м? — он возвращается из ванны и поднимает бровь. — Ничего не хочешь мне сказать?
— О чём?!
— Я же вопрос задал, — он закатывает глаза. — Понятно ли тебе, что спать ты будешь в этой комнате, рядом со мной, и это не обсуждается?
— Я не буду спать с тобой сразу после того, как ты мне изменяешь!
— Во-первых, не сразу. А во-вторых, я принял душ, — Анрэй наклоняет голову к плечу. — У оборотней прекрасный нюх. Не хочу, чтобы от меня пахло посторонней женщиной, это нервирует. Вот ты — другое дело.
— Извращенец. Ненавижу тебя! — огрызаюсь я и отворачиваюсь, сворачиваясь в позу эмбриона. — Если я уеду от тебя через девять месяцев, то что будет с ребёнком?
— С ним всё будет хорошо.
— Как часто ты будешь приходить к нам?
— М-м-м… Я разве не говорил? Ребёнок останется здесь.
— Я не отдам его.
— А что ты будешь делать, если он случайно обратится? Нет, Мия. Сын останется со мной. Если очень уж хочешь, я могу оставить тебе дочь, вдруг она родится первой, но тоже нежелательно, — Анрэй устраивается рядом и накрывает меня одеялом. Слышу, что он улыбается. — Я бы не отказался от девочки. Маленькой, вредной как ты. Я бы её разбаловал, так что весь город потом свихнулся бы оттого, что она может с ним устроить.
Я оборачиваюсь. Не могу объяснить свои чувства. Я и не думала, что можно одновременно ненавидеть кого-то и умиляться его мировоззрению. Когда хочется обнять его, положив голову на плечо, и одновременно задушить.
— А сына?
— С ним пришлось бы строже, — охотно рассказывает лорд. — Он мужчина, это раз. Два — оборотень, который на порядок сильнее большинства других граждан. Три — он займёт моё место и будет править городом, когда я стану для этого слишком слаб.
— Говоришь мне, что я не справлюсь с маленьким оборотнем, а сам что? — хмыкаю я. — Будешь растить детей без матери, объясняя, почему меняешь женщин? Кем вырастет этот мальчик, а? Может, ты и научишь его обманывать, вести бизнес, управлять городом и всему такому, но ты совершенно точно не научишь его любви.
Анрэй задумывается ненадолго, а потом хмыкает.
— Считаешь, ты сможешь? Не думала, что я иду изменять, не чувствуя этой самой любви от тебя?
Глава 7. Скрытые смыслы
Я просто опешила от такой наглости.
— То есть это я ещё и виновата в том, что ты мне изменяешь? Нормальный вообще?!
— Совершенно, — беззаботно ухмыляется он.
Наглец, а? Хочется его задушить. Пытаюсь вывернуться из объятий, но Анрэй не пускает.
— Знаешь, в чём твоя проблема, Мия?
— Не смей меня так называть! Сволочь! Я Мария для тебя с этих пор! Ясно?!
Лорд дожидается, когда я успокоюсь и отвечает:
— Твоя проблема, Мия, — специально выделяет, гад! — в том, что в твоём мире по непонятным мне причинам, женщинам разрешили слишком многое.
— О, считаешь, что, если у тебя есть кое-что в штанах, ты можешь больше, чем я?!
— Само собой. Мия, это природа. Самцы по умолчанию сильнее самок.
— Не всегда! В нашем мире есть много животных с матриархальной системой! Гиены, например. Пчёлы.
— Ну пчёлы и у нас есть. Насколько я знаю, их королева занята тем, что лежит на одном месте и рожает новых членов улья, нет? Если хочешь, я сделаю тебя королевой этого дома. Будешь лежать на постели, а я буду приносить тебе угощения и регулярно оплодотворять.
Он опять всё извернул! Абсолютно всё!
Разозлившись, я отворачиваюсь от него. Снова чувствую себя ненужной и брошенной.
— Собираешься плыть по течению или, наконец, попытаешься что-то изменить в своём подходе?
Я не хочу с ним разговаривать, поэтому молчу. В нижней части живота удручающе тянет, но близости уже не хочется. Я просто злюсь на всё. На ситуацию, на этого придурка.
Ночь проходит беспокойно, так что засыпаю я только под утро. Глаза открываю около полудня, судя по яркому свету, и удивляюсь, что никто не пришёл меня будить. Анрэя нигде нет, но на тумбочке у кровати стоит ваза со свежесрезанными белыми розами. В первую секунду хочется вышвырнуть их в окно, но потом я думаю, что цветы ни в чём не виноваты. К тому же в комнате с ними намного уютнее.
Уныло бреду в ванну, чтобы привести себя к какое-то подобие порядка. Я, конечно, молодец вчера, догадалась заснуть с мокрой головой и теперь буду расплачиваться за это рыжим гнездом. М-да.
Нехотя одевшись, спускаюсь и нахожу Эванелию у плиты.
— Доброе утро.
— А, проснулась? Анрэй уехал в мэрию. У нас тоже есть пара дел, так что садись, сейчас покормлю тебя и будем собираться.
— Класс.
Свекровь оборачивается и наклоняет голову к плечу.
— В чём дело? Тебя тошнит?
— Да, — хмыкаю я. — От вашего грёбаного мира и безумия, которое здесь творится!
— Ты в любом случае останешься женой Анрэя, пока не родится мальчик, который продолжит род Роар.
— Я уже поняла, — фыркаю я.
Эванелия качает головой.
— Наглая девица. Глянешь на тебя — ничего особенного. Истеришь, психуешь, чего-то требуешь, хотя на деле не представляешь из себя ничего.
Я сжимаю зубы. Опять начались нравоучения.
— И совсем не понимаешь, что вместо войны с системой можно подстроиться под неё. Быть гибкой, как вода. Пусть мужчины пробивают путь кулаками, когтями и зубами. У нас нет возможности противостоять им.
— Я уже заметила, — огрызаюсь я. — Вы мне это доказывали на протяжении всех этих недель. Использовали, издевались, а теперь я же и виновата во всех грехах.