В памяти вспышками обозначаются воспоминания: женский голос, скрип кровати, просьба сходить за хлебом. Проклятье, тут о разводе надо думать, а он лежит, обнимается, как ни в чём не бывало! Может, мне всё приснилось?
Приподнимаюсь на локте и с удивлением замечаю, что волосы Андрея почему-то темнее, да ещё и отросли куда сильнее. Скулы резче, черты лица грубее, будто он не живёт в квартире с электричеством и интернетом, а добывает пропитание в прямом смысле слова. Ещё и шрам на левом виске. Откуда взялся?
На мне какая-то странная сорочка. Приятная коже, но очень закрытая. Не помню, чтобы покупала такие когда-то.
Андрей морщится и открывает глаза:
— Проснулась уже? Ванну приказать наполнить? Чтоб легче последствия первого раза прошли.
— Ты о чём? — не понимаю я. — Что случилось?
— От наслаждения память потеряла? — он ухмыляется и приподнимается на локте, а после берет мою правую ладонь и переворачивает тыльной стороной.
И на безымянном пальце я вижу, как и положено, обручальное кольцо. Вот только выглядит оно совершенно иначе. Вместо тонкой гладкой «классики», купленной, потому что это практично и недорого, на нём внушительная золотая печатка с мордой волка. А глаза инструктированы… бриллиантами?
Так, подождите. Я застала Андрея с другой, выбежала из квартиры и… он что, пытается меня таким способом задобрить? Кольцо подороже купил. Странный выбор, конечно, но Андрей у меня в принципе с приветом.
— Теперь, Мия, ты жена главы Дома Волков. Леди Роар.
Вместо справедливого замечания, в своём ли он уме, я задаю этот вопрос себе, потому как обращаю внимание не только на лежащего рядом мужа, но ещё и на обстановку вокруг: вместо свежеотремонтированной «хрущёвки» — причудливый старинный интерьер, который выглядит вполне себе современным и новым. Роскошная кровать с балдахином кажется вдвое шире той, что была у нас в «реальном мире», высоченные окна, притенённые полупрозрачными шторами, за которыми видно не такие же тесные квартирки соседей из дома напротив, а сад, отделяющий дом от улицы. Слышно, как шумит ветер и поют птицы. Птицы! Я уже и забыла, что бывает кто-то, кроме воробьёв, сорок и голубей.
Если это сон, я не хочу просыпаться. Тем более, что в моём настоящем Андрей мне изменяет.
— П-прости, — неловко улыбаюсь я. — Просто… всё кажется приятным сном.
— Понимаю. О том, чтобы стать моей парой, мечтают все девушки края, но выбрал я тебя, — Андрей… (или не Андрей?) касается моего подбородка и неспешно уверенно целует. — Теперь твоя главная задача — родить мне сыновей. Сильных наследников, которые будут защищать и править нашими землями.
Это точно не Андрей, мой про детей даже слышать не хотел.
Чёрт, мужик, я тебя не знаю, но я тебя уже люблю! И плевать, что ты сокращаешь моё имя с Марии до Мии, так даже интереснее звучит.
— Будем над этим работать, — смущённо отвожу взгляд.
Ничего не могу с собой поделать. От этой версии моего мужа прямо веет властностью и силой. Я его пять минут знаю, а уже хочется кокетничать и быть девочкой, а не женщиной, что тащит на себе большую «половину» семейных дел.
— Можем прямо сейчас, — он плавно проводит ладонью от моего плеча к бёдрам, очерчивая линию талии и оставляя за собой табун восхитительных мурашек.
Я улыбаюсь, но нырнуть в сладкий соблазн себе не позволяю. Он, конечно, вылитый Андрей, но всё же… Более приятная и привлекательная версия моего мужа…
Роар тем временем настойчиво роняет меня на спину и горячо целует шею именно так, как я люблю — слегка прикусывая зубами кожу, будто он… всё же Андрей?
Глава 2. Если спутать имена
Мой Андрей в постели всегда был излишне изобретательным. Притаскивал какие-то страшные игрушки, больше похожие на орудия пыток, требовал за один раз сменить не меньше пяти позиций из небезызвестной книги. Я не против чего-то нового, но, когда это происходит, каждый раз не могу расслабиться. Часто наш секс превращался не в проявление любви, а в экзамен по акробатике.
«Моя так мне не разрешает. Закрепощённая монашка, блин».
Слова отзываются в памяти болезненным эхом и тем сильнее контраст с мужчиной, что лежит сейчас рядом. Он не спрашивает: «Ну что? Какую из поз ты ещё хочешь попробовать?», а берёт и, схватив зубами, стягивает с плеча лямку ночной рубашки. Мне страшно и волнительно с ним.
Андрей из сна куда горячее. Мой, конечно, записался в спортзал и выглядел вполне себе, но его волчья версия действует на меня ярче. То, как тени падают на перекатывающиеся под кожей мышцы, как царапается его щетина, то, как он пахнет — летним сосновым лесом, вынуждает меня забыться и думать: «А почему нет?»
В конце концов, у Андрея ничто не ёкнуло, когда он притащил ту девку в нашу спальню и развлекался на простынях, которые я стирала и гладила. Не поехал с ней в отель, к ней или ещё куда, нет. Этот гад привёл её к нам домой и взял на нашей кровати!
— Тебе нужно расслабиться, — его ладонь скользит по моему бедру и смещается к их внутренней части.
Роар прихватывает мочку уха, и я выгибаю спину. Невольно свожу колени, но новый муж не даёт этого сделать.
«Слушай, а сгоняй в магазин за хлебом, ладно? Пока я тут… ну в общем, мне одеваться лень».
Проклятье, я не могу. Даже если просто сон, а мужчина практически точная копия моего. Это слишком.
— Стой, — всхлипываю я. — Я… нет. Мне всё же нужна ванна. Не могу.
— Уверена? — хриплым бархатом рычит его голос, отзываясь внизу живота волнующей вибрацией. — Я бы мог тебя получше расслабить. И всë пройдёт идеально.
— Да.
Сама себя ненавижу за ответ. Но мне потом просыпаться и страдать об этой восхитительной версии мужа. Лучше уж жалеть о том, что не узнала вкуса запретного плода, чем… так. Не хочу.
— Хорошо, но учти. Потом ты должна научиться расслаблять уже меня. Как и подобает жене. Я расскажу, не волнуйся.
— Конечно, — выдавливаю улыбку.
В это время Андрей (или… как его зовут? Даже не знаю. И спрашивать странно) нависает надо мной и медленно, постепенно спускается поцелуями от шеи к плечам, ключицам, груди, животу и… ниже. Я охаю и пытаюсь отстраниться. Мой Андрей такого не делал никогда. Мне неловко, стыдно, волнительно. Но муж из сна не позволяет отстраниться.
— Тш-ш-ш, — он вжимает мои бёдра в кровать. — Чего ты опять всполошилась? Тебе же накануне понравилось.
Накануне?! Накануне ты мне изменял, мерзавец такой! Так, пора заканчивать всё это, пока я не послала всё к чёрту и не отомстила этому мерзавцу с его куда более шикарной версией! Как здесь проснуться?
— Нет, не надо, пожалуйста, — пытаюсь свести колени. — Мне нужно в ванную! Пусти.
Рука «Андрея» по-прежнему вжимает меня в кровать и, похоже, не думает отпускать.
— Давай же. Мне тоже нужно. Аппетит разыгрался.
— Я не… не могу, — пытаюсь оттолкнуть его, но куда там. — Пусти, Андрей!
Вздрагиваю.
О-оу… Вот я дура…
А вдруг он не Андрей? Возьмёт сейчас и придушит.
Мужчина резко поднимается, зло смотрит мне в глаза. Я замираю, боясь пошевелиться. Таким своего мужа я тоже ещё не видела. Он скалится и практически рычит, стиснув зубы:
— Как ты меня назвала, женщина?!
— Я просила отпустить меня.
— Говори, — отвлечь его оказывается невозможно.
Мужчина кладёт мне ладонь на горло. Осознаю, что он куда сильнее, чем выглядит. Намного сильнее Андрея! Захочет, свернёт мне шею не сильно напрягаясь.
— Кто этот Андрей? Отвечай сейчас же! В твоей жизни не было и не должно быть ни одного мужчины кроме меня! Любое общение лишь после моего одобрения. Только так! А теперь имя. Я жду! — выкрикивает он, и глаза вспыхивают жутким потусторонним светом.
Чёрт! Больше никогда, НИКОГДА не перепутаю в постели имя мужика! Тем более этого! Знать бы ещё, как его зовут!
Хватаю его за руку и пытаюсь вдохнуть. Без толку. Он меня задушит…
— С-сон, — хриплю я. — Просто… приснилось, что тебя во сне зовут так. Андрей.
Смешное оправдание. И несмотря на правдивость, всё равно нелепое, но не-Андрей замирает, хмурится и неожиданно спрашивает:
— А как зовут тебя?
Он чокнутый? В любом случае спорить страшно.
— Мия? — вспоминаю, как он ко мне обратился, едва проснувшись. Страшно назвать что-то не то.
— Как тебя зовут по-настоящему, — морщится и нехотя поясняет. — Вне сна.
— Мария, — зачем-то признаюсь я.
Спорить с мужиком, который держит тебя за горло и страшно сверкает глазищами как-то безрассудно.
— Ясно, — голос «мужа» вмиг теряет краски. — Значит, у них получилось, и истинной у меня больше нет.
Звучит как-то обречённо. Я даже собираюсь посочувствовать, хоть и не понимаю, что он несёт, если бы он не закончил фразу:
— Лишь еë тело, которое я буду использовать по назначению. Не более.
— Ч-что? — слабым голосом переспрашиваю я. — Какой истинной? О чём ты?
— Мия — моя супруга, истинная пара. Её души здесь больше нет, видимо, приняла зелье. Вероятно, то, что должно было скрыть её от меня, — на его губах появляется злая усмешка. — Не сработало. Оно убило её, а твою душу притянуло потому, что нить судьбы Мии ещё не оборвалась, — он поднимается с кровати. В другой ситуации я полюбовалась бы шикарным мужским телом, но обстоятельства не располагают. — Значит, ты родишь мне наследников. В конце концов, истинность — лишь влечение к идеально подходящему телу. Что в нём за душа — плевать.