— А что мне с него? — изображаю недоумение. — Пока я с ним по работе не пересекалась, поэтому никак.

— Да?.. А мне показалось, что он просил твой номерок не для обсуждения рабочих вопросов, — Карабас загадочно улыбается, и его цепкий взгляд не отпускает меня ни на секунду.

— Вот с ним бы и фантазировали на эту тему, Олег Константинович. Надеюсь, Вам не взбрело в голову делиться контактной информацией?

— Обижаешь, Дианочка.

Всё-таки этот хряк подгадил финал нашей встречи.

* * *

Оказавшись в приёмной, я кивнула Риммочке, прижимавшей к уху трубку телефона, и направилась к выходу.

— Диана, одну минуточку, — окликнула секретарша и, быстро свернув телефонный разговор, обратилась ко мне с ослепительной улыбкой: — Диана, Олег Константинович очень просил показать Вам новый кабинет и, если он Вам понравится, то останется только выбрать мебель.

Я уже намеревалась передать через Римму грубый посыл для её босса, но внезапно мне пришла в голову шальная мыслишка.

— Римма, а если я захочу там переделать ремонт?

— Ну-у, я не знаю… — растерялась она, — это надо будет спросить у Олега Константиновича. Но ведь вы ещё не видели кабинет…

— Показывай, — скомандовала я решительно.

Надо отдать должное Карабасу — кабинет мне понравился. По площади он, конечно, уступает директорскому, зато кроме панорамных окон, здесь имеется выход на просторный балкон. Я мысленно нарисовала себе удобное кресло на этом балконе и низенький круглый столик… но скомкала и выбросила набросок. Вид из окна можно назвать красивым, но не более — не впечатляет.

Когда-нибудь я построю себе дом, где буду смотреть из окна на бескрайнее море и слышать только всплеск волн и крик чаек. И никакого людского гомона, и шума транспорта. Когда-нибудь…

А здесь тяжёлый запах и многоголосье мегаполиса. Конечно, я уже привыкла и смирилась с этим. Тем ценнее становится каждое мгновенье наедине с природой.

— Вам нравится? — врезался в мои мысли голос Риммочки.

— Да, Римма, здесь симпатично, но ремонт всё же понадобится, я бы хотела кое-что изменить. Надеюсь, бюджет Большого Босса не сильно пострадает? — я злорадно улыбнулась.

— Уверена, что он не пострадает, даже если Вы решите переделать весь этаж, — выпалила Римма, поджав пухлые губки.

О-о-о! Неужели Карабас так заездил свою помощницу?

— Римма, а сколько ты работаешь на Соколова?

— Скоро уже три года, — тоскливо призналась девушка.

Похоже, этот бульдозер за три года порядком помял малышку.

— Как-то ты невесело об этом говоришь, не нравится работа?

— Конечно, нравится, — поспешно встрепенулась Римма и добавила: — Просто сегодня устала.

Да кто бы сомневался.

— Тогда почему не попросишь у шефа выходной?

Римма посмотрела на меня так, будто я предложила ей уговорить Карабаса сдать нормы ГТО.

— Сегодня же понедельник, — сказала она таким тоном, словно это всё объясняет.

— Тогда предлагаю это отметить, — невозмутимо отвечаю ей в том же духе.

Возражать Римма не отважилась и молча зацокала каблучками вслед за мной, обратно в приёмную.

Самообладание Карабаса после моего ухода было и так на пределе его возможностей, и поэтому, когда я снова объявилась в его кабинете, бедняга даже не успел замаскировать кисляк на косматой роже.

— А вот и я! — я озарила его кабинет радостной улыбкой.

— Какими судьбами, Дианочка? — преувеличенно бодро спросил он.

Я оценила вымученную улыбочку Карабаса, и мне захотелось накапать ему «Корвалол». Щадя его расшатавшиеся нервы, я сперва поблагодарила за прекрасный кабинет, а заметив его удовлетворение, выразила желание внести свои коррективы и попросила освободить для этого бригаду Андрея. Получив же одобрение, я перешла к следующей просьбе — укоротить для его помощницы Риммы сегодняшний рабочий день, поскольку она необходима мне в качестве гида для запланированного шопинга. От такой вопиющей наглости Соколов чуть не забрызгал слюной весь свой роскошный интерьер. Однако зарождающийся бунт я эффективно подавила и растоптала.

Демон, ты бы мной гордился!

Глава 4

2003 год

Париж

За прошедшие две недели я лишь дважды покидала остров в сопровождении Демона, и оба раза мы посещали женского доктора — позорище! Правда, ещё во время второй поездки дед получил мои новые документы. Теперь я Диана-Эсмеральда Шеро — звучит невероятно круто. В тот же день я рассказала об этом Дашке, и как же она пищала от восторга. С подругами я по-прежнему созванивалась почти каждый день, Витьку и Серёже звонила реже, а Шерхану — всего два раза. Ну, не буду же я на него ежедневно выплёскивать свой детский восторг. Шерхану гораздо важнее знать, что у меня всё в порядке, а на мой шкаф, скрытый в стене и моё величественное имя ему плевать с Эйфелевой башни, ну, или какая там в нашем городе самая высокая.

Интересная традиция у них тут с именами. Своё второе имя я получила в честь невиданной мной бабки, любимой и незабываемой жены Демона. Мой грозный дед даже, казалось, был осчастливлен этим событием. Бабка мне, конечно, была интересна, но не так чтобы очень. А вот за красивое имя ей спасибо. Зато за первое имечко пришлось побороться. Примерять на себя прозвище старой ведьмы Эльвиры я наотрез отказалась и взбунтовалась против этих средневековых традиций. К счастью, дед и не слишком настаивал. Хорошо, что я уже была Дианой и отказываться от своего имени не согласилась категорически. А родись я во Франции, в демоновской статусной семейке, — и всё! — быть бы мне тогда Эльвирой-Эсмеральдой-Антуанеттой — вот ведь мрак!

Кстати, о статусе. Несмотря на то, что Демон не ограничивал мою свободу передвижений, он строго запретил мне общаться с незнакомцами и называть своё полное имя, не желая, чтобы эта информация раньше времени просочилось в прессу. А ещё, как оказалось, за мной повсюду, как привязанные, следовали двое телохранителей. Обычно они держались на расстоянии, и я далеко не сразу их заметила. Вот тебе и свобода передвижений. Сначала их присутствие меня забавляло, потом стало напрягать, и я немного поиздевалась над дяденьками, петляя по лабиринтам острова. Но, когда поняла, что этот хвост неизбежен, то смирилась и постаралась не замечать об их присутствии.

Вмешаться им пришлось лишь раз, когда один слишком настойчивый турист проявил излишнее упорство в попытке со мной познакомиться. Мои оперативные секьюрити очень лихо оттеснили навязчивого поклонника, не создавая шума и скандала. В тот момент я почувствовала себя жутко важной персоной и мне это даже понравилось. Конечно, моя яркая внешность по-прежнему привлекала к себе внимание, но зато здесь, во Франции я не выглядела экзотической птицей и цвет моей кожи никого не удивлял. Это было как освобождение. Здесь вообще всё было по-другому, и я спешила делиться со своими друзьями, оставшимися в далёкой стране, новостями и впечатлениями обо всём.

С танцами я и не думала завязывать, и каждый вечер, включив плейер, погружалась в родную стихию. Но в моей, хоть и просторной комнате, было нелегко развернуться и периодически на моём теле неизбежно появлялись синяки. Однако проблему я решила легко. Теперь я стала выходить из дома в шесть часов утра, добиралась до безлюдного, тихого сквера и, вставив в уши наушники, начинала своё волшебство. Туристов в это время ещё не было, а редкие горожане не могли мне помешать. Единственные, кому это доставляло неудобство, были мои полусонные телохранители. Они просто плюхались на лавочку, перестав уже от меня скрываться, и попеременно зевая, наблюдали за утренним шоу. Непростая им досталась подопечная и представляю, сколько французских матюков тихо летело мне в спину.

Но, спустя несколько дней я заметила, что ребята зевать перестали и на их лицах появился неожиданный интерес к моей танцевальной программе. И тогда я постаралась их не разочаровывать и от души демонстрировала все старые и новые постановки. Танцевала я обычно до восьми утра, а потом возвращалась домой, чтобы принять душ, позавтракать и отправиться на очередную экскурсию.

Я уже давно вдоль и поперёк обследовала соседний остров Сен-Луис и самые известные достопримечательности Парижа, и теперь просто наслаждалась долгими прогулками. Ведь август уже был на исходе, и времени любоваться городом оставалось немного.

* * *

Сегодня день выдался особенно жарким. Я пообедала в ресторане на Эйфелевой башне и поднялась на самый верхний уровень, ведь именно отсюда можно увидеть французскую столицу во всём великолепии — какая же красота! Глядя с огромной высоты вниз, я неожиданно ощутила головокружение и крепко вцепилась в перила. А когда в глазах потемнело, и пальцы рук внезапно ослабли, мне вдруг показалось, что я кубарем лечу вниз.

Открыв глаза, я даже не сразу поняла, где нахожусь и что случилось, а первым, что я увидела, оказалось испуганное лицо моего телохранителя — кажется, Доминика. А уже полностью придя в себя и ощутив своё тело, я с удивлением обнаружила себя у него на руках и осознала, что меня куда-то несут. Решив, что бояться мне нечего, я расслабилась и стала осматриваться.

— Ты как себя чувствуешь, голова больше не кружится? — мягко спросил Доминик.