2. Я никогда не…

В неизвестных морях я мечтал о далекой родной земле,
Встречал встающее из глубин бесконечное солнце. Я вдруг осознал. Оно будет жить,
а мы все превратимся в тлен.
Я вдруг осознал, мы уже никогда никуда не вернемся.

Может ли разум осознать себя, если не встретился с другим разумом? Могу ли я считать себя разумным? Я даже не всегда понимаю, что есть я.

Иногда мне кажется, что я сплю и никак не могу проснуться. Иногда мне кажется, что я сплю тысячу лет или даже больше. Я так далек от всего.

Я так далек от людей.

Все смотрели на меня.

— Только от метро до моего дома минут двадцать пешком, — сказал я.

Мне показалось, что прошло так много времени, что за окном мог бы наступить очередной ледниковый период.

— А что? Пойдемте, — сказал Артем и подошел ко мне. Очень близко. — А у тебя родаков дома нет?

У него немного пахло изо рта, и я осторожно отодвинулся.

— Нет, — ответил я. — Мама только в конце недели приедет.

— О’кей. Тогда двинем к Лехе, — сказал он всем и хлопнул меня по плечу. Последнее, на мой взгляд, было лишним.

Раздались одобрительные возгласы, а кто-то тоже похлопал меня по плечу.

Я вспомнил, что надо улыбаться.

— Кстати, я Саша Соколов, — фенотипически идеальный парень, который сказал обо мне «подумаешь», протянул мне руку.

Мне очень не нравился этот бессмысленный ритуал, но я все же пожал ему руку.

Так. Алина, Артем, Гриша, Саша Соколов. Надо запомнить. Имена я запоминал гораздо легче, чем лица.

Ко мне подошла Алина и спросила:

— Можно моя подруга из девятого тоже пойдет?

Я кивнул.

— Отлично, — она улыбнулась и вышла из класса.

А я смотрел ей вслед. У нее были прямые волосы до середины спины.

— Что, крутая задница? — спросил Артем.

Он говорил очень громко. Наверное, боялся, что его не услышат.

— Заткнись, Хвостов, — она обернулась к Артему и показала средний палец.

Он захихикал.

— Сами так одеваются, чтобы все пялились, а потом еще нас обвиняют.

— Может, она так оделась для себя, а не для того, чтобы на нее смотрели, — сказал я.

— Да ладно. Телки так не делают. В общем, двинули.

— Куда двинули?

— Куда, куда? К тебе.

И мы двинули.

По пути к метро под дождем со мной познакомились остальные одноклассники, имен которых я не знал. Другая новенькая — Надя Соловьева. Стройная, изящная, похожая на эльфа. Только не толкиновского, а какого-то кельтского. На фейри. Только волосы темные. Ее мне представил Артем Хвостов и, когда она отошла, сообщил, что вдул бы ей.

Самый длинный парень в классе — Юра Бережков. Друг Артема Хвостова Гриня шепнул мне на ухо, что Юрка стремный пацан, но терпеть можно.

А Алина позвала с собой подругу из девятого класса, миниатюрную и очень похожую на Белоснежку. У нее было красивое имя — Соня Ильвес.

Осталось только их всех запомнить. Умная, красивая и с длинными волосами — Алина Шишкина. Громкий и мелкий — Артем Хвостов. Идеальный фенотипически — Саша Соколов. Крупный, похожий на тролля — Гриша. Фейри — Надя Соловьева. Самый длинный — Юра Бережков. Белоснежка — Соня Ильвес.

Гриша нес рюкзак, в котором звякали бутылки. Очевидно, те самые «две бутылки вискаря».

Нас восемь человек. Непривычно много.

Мы ехали в метро с «Сухаревской» на «Ленинский проспект», и уровень моего энтузиазма понижался с каждой станцией. А что будет, если они что-нибудь сломают? А что, если придет Людмила Сергеевна? Конечно, она обещала прийти только через два дня, но она могла решить, что я один не справляюсь.

Но деваться было некуда. Я уже пригласил их.

Но я очень надеялся, что на этот раз все будет по-другому. Может, хоть в этой школе я найду друзей?

Когда мы вышли из метро, с неба все еще лилась вода.

Люди говорят в таких случаях, что идет дождь. Но куда он идет? Он не идет, он падает. Капли диаметром от 0,5 до 7 миллиметров выпадают из облаков, летят вниз и разбиваются о поверхность земли.

Когда мы ехали в троллейбусе, мои одноклассники разговаривали друг с другом, а я молчал. Они постоянно меняли тему разговора. Сначала про школу, потом про кино, про музыку, про алкоголь. Я даже не успевал формулировать ответы, как они начинали говорить на другую тему.

Они были такие непринужденные. Словно кто-то выдал им сценарий, и они легко его выучили.

Но все обстояло гораздо проще — им не нужен был сценарий. Он был нужен только мне.

Мы вышли из троллейбуса и пошли ко мне домой.

— А ты на Ленинском прямо живешь? — спросил Саша Соколов.

Я кивнул.

— Круто, — ответил он. — У нас Веревкина тоже на Ленинском живет. Ну, ботанка которая. Сидит на первой парте в гордом одиночестве.

Я снова кивнул.

— А магаз где? — толкнул меня в плечо Гриша. — Надо запивку купить.

— Магазин есть прямо в моем доме, — сказал я и показал рукой на небольшую пристройку к дому.

— Круто, — ответил он и отошел.

Мы зашли в магазин, и мои одноклассники купили чипсов, сухариков и газированных напитков. А потом я повел их к себе. В лифте нам пришлось ехать двумя группами. Я ехал с первой.

У меня снова задрожали руки, а сердцебиение участилось. Раньше я никогда не водил одноклассников к себе домой.

Один раз, еще в Санкт-Петербурге, я пригласил домой девочку из параллельного класса, но это был неудачный опыт. Я не знал, о чем с ней говорить, и мы весь вечер смотрели мультсериал про пони, дружбу и магию. Мне не понравилось, потому что там были очень яркие цвета.

Я попал в замок ключом только со второго раза, потому что у меня тряслись руки. Мы зашли в шлюз (некоторые называют это место карманом, тамбуром или предбанником, но правильного названия я так и не узнал), а потом в квартиру.

В прихожей было не очень много места, и мне пришлось сойти с коврика на пол прямо в уличной обуви. Остальные тоже прошли дальше.

— Пожалуйста, разувайтесь на коврике, — попросил я.

Мои новые одноклассники разулись и разбрелись по квартире.

Я хотел собрать их в гостиной, но тут приехали остальные. Их я тоже попросил разуться на коврике в прихожей, но почти все прошли в коридор прямо в обуви.

— А куда теперь проходить? — спросила Алина.

— В зал, — ответил я. — Направо.

Но оказалось, что Артем и Гриша зашли в мою комнату. С ними был Юра Бережков. И они втроем разглядывали стены.

Я не хотел, чтобы кто-то заходил в мою комнату, но было поздно. Почему-то я почувствовал себя голым.

Надо было заранее снять все, что висело у меня на стенах.

На одной стене висела подробная схема геохронологических эпох, длинный список человеческих открытий (от укрощения огня до изобретения протезов конечностей), таблица событий от Большого взрыва до полета человека в космос и генеалогическое древо предков человека разумного (с картинками), начиная с первого гоминида, который встал на две ноги три с половиной миллиона лет назад. Оно было моей гордостью, потому что я следил за новостями в этой области и добавлял новые виды. Сначала у меня не было Homo denisova и Homo floresiensis, но потом я вписал и их.

Юра Бережков рассматривал мой стеллаж. На одной полке лежали окаменелости (трилобит, аммонит и древнее дерево), на другой тектит и метеориты (лунный, марсианский, три хондрита, ахондрит и палласит), а на остальных — книги, которые я привез из Санкт-Петербурга.

— А это что? — спросил Гриша, указывая на эволюционное древо человека.

Вопрос был странным, потому что и так было понятно, что это. Но я все же ответил.

— Генеалогическое древо человека разумного.

— Гинекологическое древо, — сказал Гриша и засмеялся. — Эй, Темыч, зацени.

— И че? — спросил Артем.

— Смотри, хомо эректус. Это, наверное, педик, у которого всегда стоит.

Они оба засмеялись. Юра Бережков тоже подошел и засмеялся.

— Homo erectus — это человек прямоходящий, — сказал я.

— А зачем ему ходить? — спросил Артем и снова засмеялся.

— Ну, вы идете? — в комнату зашла Алина. — Там всё уже на столе.

Я подождал, пока все выйдут, и закрыл дверь в комнату.

В зале действительно все оказалось готово. Мои одноклассники купили одноразовую посуду — тарелки и стаканчики и расставили их на столе. В стаканах была темная жидкость с пузырьками, а в тарелках чипсы и сухарики.

— А где телик? — громко спросил Артем.

— Мы не смотрим телевизор, — ответил я.

У нас в зале все было просто — большое окно, светлые стены, диван, журнальный столик, банкетка и барная стойка у стены.

— Как это так? А чем вы занимаетесь?

— Ну… разным. Мама в основном работает, а я читаю. Если нужно что-то посмотреть, то я могу на компьютер скачать и посмотреть.

Мне вручили стакан.

— Ну, давайте, — Гриша Зыбин дал мне стакан. — За первое сентября.

Все подняли свои стаканы и чокнулись.

Чокаться — такое странное слово. Значита — сходить с ума. Почему оно используется таким образом?

Пока все пили, я просто понюхал напиток. Он мне не понравился, и я только сделал вид, что выпил.

Тогда остальные уселись на диван и кресла. Сам я сел на банкетку, держа в руках стакан.