Алисия Дин

Сердце ведьмы

Посвящается моим замечательным, прекрасным, драгоценным детям Пане, Лежи и Пресли. Вы — мое все. Моей лучшей подруге Пейджи — поистине выдающейся личности — и ее дочерям Кейли и Александре, которых я люблю, как своих собственных.

БЛАГОДАРНОСТИ

Мне кажется, что, окунувшись в мир писателей, я больше всего была поражена искренней помощью и поддержкой, которую оказали мне коллеги. Мне повезло, что я познакомилась с таким количеством замечательных людей: филиалом писателей-романистов Оклахома-Сити, рецензентами из «The Sooner Writer», Джудит Рочелле с ее неуемной энергией, фантастическими мужчинами и женщинами, которых я встретила в «Wild Rose Press», и онлайн-представительствами, такими как «Contest», «Alert» и «ProOrg». Но среди всех этих прекрасных людей, повстречавшихся мне в писательской среде, никто не может сравниться с великодушной и замечательной Шарон Сала. Спасибо, что дала всему этому жизнь. За это и за твои выдающиеся качества я и люблю тебя. Ты всегда будешь близким мне человеком.

Также хочу поблагодарить своего куратора Мела Одома. Без его наставлений и умения вдохновлять у меня не хватило бы сил закончить первую книгу. Хочу еще поблагодарить Джордану Дейн за все, что она сделала. Я благоговею перед ее успехом и тем фактом, что она не перестает помогать начинающим писателям. Спасибо моей подруге Ронде Пендерс за ее неизменную помощь и веру в меня, даже несмотря на то, что она не верит в «сверхъестественное», о котором я пишу. Спасибо Фейт В. Смит и Марте Копцински за прочтение моей книги и за конструктивные замечания.

Хочу поблагодарить свою семью за безграничную любовь и поддержку. Мою маму Еву Робертсон за то, что она была самой преданной и любящей матерью, о которой я только могла мечтать. Моего отца Дина Робертсона. Хотя его уже нет с нами, я всегда буду помнить его нежную любовь и поощрение.

Мою сестру и подругу Рут, которая поддерживала меня, и ее мужа Тома, великодушного человека и прекрасного семьянина. Мою сестру Шери, которую я обожаю, которая всегда рядом со мной и воодушевлена процессом даже больше, чем я, а также ее мужа Ларри. Мою добрую любящую сестру Джанис и брата Бретта. Моих прекрасных племянниц и племянников. Медисона. Хотя у меня нет возможности видеть тебя, не проходит и дня, чтобы дети и я не думали и не скучали по тебе, наша любовь к тебе всегда будет неизменной. Спасибо Лиз за то, что она остается моей подругой. И ее замечательным детям Престону, Кандис и Надану, которые всегда будут занимать особое место в моем сердце… Очень люблю вас.

Моему отличному агенту Мередит Бернстейн, которая была так же настойчива, как и я. И моему прекрасному редактору Крису Кислару, который поверил в мою книгу настолько, что дал мне этот шанс.

Я действительно счастлива иметь такое огромное количество друзей и родственников; сейчас, когда моя мечта сбылась, я ценю их еще больше. У меня нет возможности назвать по имени каждого, для этого потребуется больше страниц, чем вмещает эта книга, но я надеюсь, что вы узнали себя, ведь я говорила, как много вы для меня значите. Если нет, то говорю вам это сейчас.

ГЛАВА 1

Если она не проснется в ближайшее время, он вынужден будет ее убить. Он не готов был это сделать. По крайней мере, не сейчас.

Лунный свет просачивался в лачугу сквозь занавешенные простынями окна, рисуя узоры на ее лице. Она была красивой. В короткий миг перед тем, как она потеряла сознание, он успел рассмотреть ее глаза: глубокие, ярко-зеленые с янтарным оттенком. Никогда в жизни ему не приходилось видеть глаза такого цвета. Он был настолько очарован, что почти забыл о хлороформе.

Черные волосы с темно-красным отливом гладкими волнами лежали на ее плечах. Темные ресницы касались бледных щек. Полные губы были слегка неправильной формы. Но таки-и-ие сексуальные! У нее были округлые бедра, пышная грудь и длинные стройные ноги. Женственные изгибы ее тела наверняка лишали мужчин покоя. Она не была худой, как многие ее современницы. То, как они истощали себя, превращаясь в скелет, было отвратительно; часто они либо не позволяли себе ничего жизненно необходимого для человека, либо резали вены.

Послышался треск, и он поднял голову. Неужели охотник подобрался так близко? В это время года на юго-востоке Оклахомы охота стала почти религией. Существовала большая вероятность того, что его может заметить какой-нибудь мужлан с порохом вместо мозгов. Хотя это не имело значения. Риск только усиливал возбуждение.

Звук раздался снова, и на этот раз он распознал его: хруст хвороста, подбрасываемого в костер. Он облегченно вздохнул. Возможно, риск и добавлял волнения, но он не хотел быть обнаруженным Билли Бобом и его деревенскими дружками. Осталось еще так много вещей, которыми можно насладиться… Некоторые удовольствия не стоит торопить.

Девушка — Равин, он прочел ее имя на водительских правах, — застонала. Он почувствовал, как наливается его тело в области поясницы и как возбужденная плоть упирается в молнию на брюках. Стон был лишь началом. Стон означал, что скоро она проснется и ощутит удовольствие от его прикосновений. Он всегда ждал, пока они проснутся. Без сознания не было страха. Без страха не было удовлетворения.

Сердце забилось быстрее. Раньше он никогда не был так возбужден. Он надеялся наслаждаться этой женщиной дольше, чем другими.

— Время просыпаться, дорогая, — прошептал он.

Его тело задрожало в предвкушении. Скоро. Очень скоро.

Первый раз он испытал экстаз, когда потерял пациентку в хирургическом отделении. Несмотря на то что это не было запланировано, ее смерть возбудила его сверх меры. Он открыл для себя, что способность забирать жизнь возбуждает сильнее, чем способность ее спасать. С тех пор убийство переросло для него в невообразимое удовольствие.

Это изящное создание, привязанное ремнем к кровати, было его шестой жертвой — и самой великолепной из всех. Почти идеальной. Он всегда выбирал совершенство, потому что разрушать его доставляло ему огромное удовольствие. Смотреть в глаза прекрасной женщины, понимающей, что ее жизнь находится в твоих руках, видеть, как она осознает, что красота не сможет ее спасти… Такое возбуждение не передать словами.

«Когда маленькие мальчики решают стать гадкими сопливыми ублюдками, они должны отвечать за последствия!»

Что за?… Он обернулся на голос, разнесшийся эхом по лачуге. Комната была пуста. Он посмотрел на девушку. Все еще без сознания. Это не она.

«Дурак, конечно, это не она. Ты что, не узнаешь голос собственной матери?»

Холодок пробежал по его телу и замер в области паха. Он вздрогнул, и его член сжался, будто пытаясь заползти внутрь тела. Он терял рассудок. Мать была мертва уже несколько лет. Она больше не могла его обидеть, не могла продолжать контролировать его.

Девушка снова застонала, и он забыл о голосе матери. Затаив дыхание, он наблюдал, как дрожат ее веки. Боже, она была прекрасна. Ее глаза казались почти черными при лунном свете, но он помнил их потрясающий оттенок: темный изумруд с золотыми крапинками на радужной оболочке. Ему не терпелось увидеть страх, который в них отразится.

— Привет. А я тут ждал, пока ты очнешься. Ты меня помнишь?

Девушка покачала головой. С платком во рту она не смогла бы ответить, даже если бы захотела.

— Я видел тебя в ресторане. Ты была с двумя женщинами. Праздновали помолвку, верно?

В ее глазах появилось смущение, но страха не было. Да, вначале всегда была растерянность. Но вскоре появится и страх. Страх всегда приходит сразу же при виде лезвия. Затем вопросы. Потом мольбы. И наконец пронзительные крики.

— Скажи, ты — невеста? — Девушка не ответила, поэтому он продолжил: — Если да, то мои поздравления.

А про себя улыбнулся. Если она невеста, то это значит, что где-то был разочарованный жених.

Сняв смокинг, он бросил его на спинку кровати и, подойдя к камину, вытащил нож из ножен.

— Ничего страшного, что ты не помнишь меня. После сегодняшнего вечера обязательно запомнишь.

Он не стал добавлять, что она не будет помнить его долго, так как жить ей осталось несколько часов. Незачем нагнетать обстановку. Еще не время.

Подержав лезвие ножа над огнем, пока оно не стало красным, он снова подошел к ней. Девушка перевела взгляд с ножа на его лицо. Он увидел злость, но не страх. Проклятье. Тогда он схватил ее за ворот красного платья, резко дернул и полностью порвал наряд. Красный прозрачный бюстгальтер едва прикрывал соблазнительную грудь, которая (о да!) была идеальной. В глазах девушки отразилось еще больше злости. Она что-то забормотала и попыталась развязаться.

— Не дергайся. Все равно не выберешься. — Улыбаясь, он провел горячим лезвием по ее животу.

Из ее груди вырвался стон, и комнату наполнил запах обгоревшего тела.

Вот, так уже лучше. Он посмотрел ей в глаза. Боль. Но все еще нет страха. Да что она, черт возьми, о себе думает?!

— Считаешь себя крутой, да? — Снова медленно опустив нож, он стал наблюдать за ней. Глаза девушки следили за каждым его движением. Он ухмыльнулся. Дай же мне увидеть твой страх.

Выражение лица девушки стало меняться, но страха все еще не было. Вместо этого в нем появилось что-то другое — то, чего он не мог объяснить. Янтарные крапинки превращались в искры, изливая свет. Глаза сверкали все ярче и ярче, пока не стали золотым, огненным омутом. Потом превратились в ярко-красное, кровавое пламя.

Насильник отступил, потирая глаза. Дрожь прошла по всему его телу. Когда он снова взглянул на нее, глаза девушки все еще горели кровавым пламенем. Губы растянулись в презрительной усмешке вокруг кляпа, и тогда впервые в своей взрослой жизни он испытал страх. Нет, не страх. Это был ужас…

Душераздирающий крик вырвался из его груди. Внутренний голос говорил, что ему надо бежать, но он не мог пошевельнуться, ступни словно увязли в трясине. Он лишь вертел головой из стороны в сторону, завывая сквозь сжатые губы. Нож выскользнул из рук и с грохотом упал на пол как бесполезная игрушка. Все внутренности сжались, потом его тело обмякло, но унижение померкло перед ужасом.

В области паха стало разливаться тепло. Промежность нагрелась настолько, что ему стало неприятно, даже больно — он ощутил не испытанную доселе мучительную боль. Животный крик сотряс всю комнату — его гениталии вспыхнули огнем.

ГЛАВА 2

Красно-синие огни мигали над головой Равин. Она лежала на носилках, пока работник «скорой помощи» накладывал мазь на ее ожоги.

— Вы уверены, что не хотите поехать в больницу? — спросил он. На его юном лице читалось явное неодобрение.

— Уверена. Со мной все будет нормально. Он надул щеки и тяжело вздохнул.

— Тогда вам нужно дать расписку об отказе от госпитализации.

— Конечно, — кивнула она.

— Я закончил, — сказал работник «скорой помощи», прикрывая рану остатками платья, — теперь вы можете сесть, а я скоро вернусь с бланком.

Равин села и накинула на плечи одеяло, которое ей дали. Ее платье было порвано — еще одно унижение и без того ужасной ночи.

К ней подошел шериф Уайтхол, который приехал сразу же за машиной «скорой помощи». Он снял ковбойскую шляпу, обнажив большой лоб и редеющие волосы. Глубокие морщины покрывали его загорелое лицо. Живот свисал над ремнем, а изо рта торчала незажженная сигарета. Глаза были заспанными, будто его только что вытащили из постели. И наверняка ведь вытащили, если учесть, что недавно начало светать.

— Равин Скилер? Водилы «скорой» разрешили мне поболтать с вами, пока вы тут. Не хотите рассказать, что, черт возьми, здесь случилось?

Равин оглянулась. Лачуга в лесу не имела ничего общего с тем местом, где она была: парковкой ресторана «Карибские ночи» в Оклахома-Сити.

— Где я?

Шериф сдвинул густые седые брови.

— Вы на улице… на носилках… в двух километрах к востоку от Коттона, штат Оклахома. Не совсем понимаю, о чем вы спрашиваете. Вы вообще как?

— Коттон? А это далеко от Оклахома-Сити?

— Где-то восемьдесят километров. Вы оттуда?

Равин кивнула.

— Мне нужно домой.

— Ваша сестра скоро приедет.

Шериф разрешил Равин позвонить со своего телефона. Сорина была в дороге.

— Хочу задать вам пару вопросов, пока мы ждем.

Девушка выдавила слабую улыбку.

— Разумеется.

— Да, кстати, не беспокойтесь об этом. — Он указал на сигарету. — Никотин загоняет народ в могилу, но я никогда не зажигаю ее, только в патрульной машине. Я считаю, что на каждого дерганого человека надо пускать немного табачного дыма. Ну, вы поняли, о чем я?

Равин кивнула. Ей было наплевать на сигареты. Она просто хотела домой.

Работник «скорой помощи» вернулся с бланком. Равин расписалась, и он ушел, качая головой.

— А теперь, — шериф скрестил руки на груди и сузил глаза, — вы наконец скажете мне, что произошло?

Равин вздохнула. Она еще плотнее укуталась в одеяло и, не глядя на шерифа, начала рассказывать:

— Мы ужинали с мамой и сестрой. Когда мы закончили, я пошла к своей машине. Уже почти открыв дверь, я почувствовала, что кто-то схватил меня сзади. Он приложил что-то к моему рту. Затем я очнулась в лачуге.

Равин закрыла глаза. Перед ней предстал образ захватчика. Не только черты лица, которые были совсем непримечательными, но и выражение дьявольского наслаждения, особенно когда он проводил горячим лезвием по ее телу.

Девушка резко открыла глаза, и образ исчез. Сглотнув, она продолжила:

— Когда он приложил нож к моему телу, я закричала. Преступник побежал. Я услышала, как отъехала машина. Потом эти ребята — охотники, кажется, — вошли и увидели меня. Они позвонили 911.

— Вы знали этого мужика? — спросил шериф.

— Нет.

— Можете описать его?

В этом и была сложность. Равин не хотела рассказывать, как выглядел этот человек, ведь если полиция найдет его, то он выложит им все, что видел. Все, что она ему сделала. О том, как послала на него огонь…

— Там было темно. А я была чем-то накачана.

Шериф затаил дыхание и некоторое время молчал. Наконец он сказал:

— Послушайте, по моему мнению, напавший на вас человек — это Железный Дровосек. Он жестоко убил по меньшей мере пять женщин. Вы могли стать шестой. Как думаете, почему он дал вам уйти?

Равин пожала плечами.

— Возможно, потому что я закричала. Мне кажется, это напугало его.

— Всем своим жертвам он затыкал чем-нибудь рты, а вам?

Равин опустила глаза на свои руки. Как же ей хотелось избежать проницательного взгляда шерифа!

— Мне тоже. Но я смогла отодвинуть платок, — сказала она, поднимая глаза.

Шериф Уайтхол пожевал сигарету и покачал головой. Он явно ей не верил. Неужели этот рассказ казался ему таким же неправдоподобным, как и ей?

— Ну, вы можете хотя бы в общих чертах описать, как он выглядел?

Равин колебалась. Она боялась, что они найдут его, и боялась, что не смогут этого сделать, ведь тогда он будет убивать снова. Если она не прикончила его, он не остановится, в этом Равин была уверена.

Она вздохнула и сказала:

— Он был среднего роста. Каштановые волосы. Это все, что я помню. На нем был смокинг и широкие брюки темного цвета, может, черного или темно-синего.

Шериф задумчиво кивнул.

— Наверное, он был посетителем ресторана — ну, ужинал в «Карибских ночах». Возможно, наблюдал за вами. Нам нужно будет проверить книгу посетителей ресторана за тот вечер.

— Он был там, — вспомнила Равин. — Говорил, что наблюдал, как мы ужинали с мамой и сестрой. Он точно там был.

— О'кей. А как насчет шрамов, татуировок, ювелирных штучек и тому подобного?

— Нет, я не заметила ничего такого.

— Может, его голос показался вам знакомым? Это чрезвычайно важно, мисс Скилер. Любая мелочь, которую вы вспомните, может помочь.

Она покачала головой.

— Мне жаль. Я хотела бы помочь, но не могу. Я рассказала вам все. — Ну, почти все. Несмотря на мазь, рана беспокоила Равин. Она хотела наконец покончить со всем этим. — Могу я ехать домой?

— Равин! Господи! Ты в порядке?

Девушка подняла глаза, а шериф обернулся, когда к ним подошла ее сестра. Она была выше Равин, к тому же блондинка, оживленная и необычайно привлекательная. Сорина относилась к тому типу женщин, которых мужчины провожают взглядом. И Уайтхол не был исключением.

— Со мной все нормально, — сказала Равин, крепко обнимая сестру и вдыхая исходивший от нее легкий аромат.

— Что произошло?

— На мисс Скилер напал мужчина, возможно, это был Железный Дровосек, — ответил шериф.

Лицо Сорины побледнело.

— О боже! Нет! Милая!

Ее глаза наполнились слезами, и она снова обняла Равин.

— Как? Когда мы с мамой попрощались с тобой в ресторане, то подумали, что ты уехала сразу после нас. Мы были уверены, что ты направилась домой.

— Он схватил меня на парковке. — Равин запиналась, исподлобья наблюдая за шерифом. Ей не нравилось, что он ловил каждое ее слово.

— А я взяла и уехала домой! — причитала Сорина. — Оставила тебя там одну.

— Ты не могла знать. Не вини себя, — сказала Равин.

Дрожащей рукой Сорина смахнула слезу со щеки и повернулась к шерифу Уайтхолу.

— Железный Дровосек — это ведь серийный убийца, не так ли? Тот, о котором пишут в газетах? Он изувечил бедных женщин. Это он? Вы уверены?

Шериф пожал плечами и ответил, не спуская глаз с Равин:

— Парень убежал, а ваша сестра не очень-то о нем рассказывает.

— Я же дала вам его описание, — сказала Равин.

Шериф пристально посмотрел на нее, нахмурив брови.

— Не очень детальное описание, хочу заметить.

— Как тебе удалось убежать? — спросила Сорина.

Врать сестре было намного сложнее, чем шерифу, но Равин не могла сейчас признаться ей во всем.

— Как я уже сказала шерифу, я закричала и преступник убежал. Меня нашли какие-то охотники. Можем мы наконец поехать домой?

Сестра сжала ее руку.

— Ты уверена, что все рассказала?

Холодная дрожь пробиралась из глубины тела Равин, из глубины ее души. Ледяной трепет медленно расползался по всему телу.

«Близится смерть», — говорил голос.

Равин посмотрела на сестру, затем на шерифа. Конечно же, они не слышали — голос шел изнутри. Это был не совсем голос. Скорее предчувствие. Предупреждение. Но означало ли это, что опасность грозила кому-то из ее близких, или все объяснялось тем, что она столкнулась с монстром, убивающим направо и налево?