— За поворотом взрослая пати. Напитки, закуски, диванчики и пуфики. Есть бассейн.
— Хорошо, буду осваиваться, — отпускаю Соню встречать новых гостей.
Тамиша за ручку с Маликой выбегают из дома. Врываются в стайку девочек, усаживаясь на траву прямо напротив фокусника. Дочка лучится счастьем. Встречаюсь с ней глазами, посылаю воздушный поцелуй.
Так, не буду мешаться. Пойду освою зону для взрослых.
Обхожу газон по кругу, заворачиваю за угол. Все, как и обещала Соня, — лаундж — зона для родителей. Парнишка-бармен мешает разноцветные коктейли с зонтиками. Мамочки мило переговариваются, попивая напитки на удобных диванчиках.
— Мохито, безалкогольный, — делаю свой скромный заказ. К своей радости нахожу знакомое лицо. Лика. Ее дочка Равена ходит в один центр с Тамишей и Мали. Мы иногда пересекаемся попить кофе.
Лика болтает с Сейлор-мун на диванчике. На мужа Марка, тусующегося с бутылкой пива и зависающего в телефоне, смотрит вполглаза.
— Привет, — присаживаюсь к девчонкам, — не помешаю?
— Неа, — Сейлор-мун подпирает щеку кулачком, — как там? Все аниматоры целы?
— Пока да, но фокусник в глухом кольце маленьких восторженных поклонниц. Ему не вырваться.
— Я сейчас, — Лика удостаивает меня извиняющейся улыбки. Бросает свой коктейль и идет к мужу. Начинаются тихие разборки.
— Потому что не стоит брать мужчин на детские праздники. Они их не выдерживают. Есть десять процентов стойких, но Марк явно не из них.
— Похоже на то, — улыбаюсь ей. — Вы Натка, крестная Малики. Соня говорила о вас.
— Лучшая крестная в мире.
— Однозначно.
— Уф, пробралась к вам через толпу детей. Они решили, что я какая-то там фея и требовали конфеты, — к нам подсела взъерошенная блондинка в пышной юбке в пол, разговаривающая с акцентом.
— Я тебя предупреждала, Ангелина, иди через дом, лезь в окно ванной.
— В этом? — Ангелина взмахнула несколькими слоями шифона.
Они с Наткой переглянулись, посмотрели на меня с каким-то странным интересом.
— Что? — я не выдержала.
— Классная фактура, да? — Натка обратилась к Ангелине, не отрывая взгляда от меня.
— Шикарная, — подтвердила ее подруга.
— Я галерист, Ангел — очень известная художница. А вы никогда не пробовали себя в качестве натурщицы?
— Я? — осматриваю себя в юбке. Они шутят, точно. — Нет.
— Зря, — Ангелина белозубо улыбнулась.
— Эти косы, эти глаза. А ноги, они бесконечные, — вещает Натка. — Пару полотен с этой красоткой, и я запулю их по космической цене. Висеть будет у самых богатых олигархов в спальнях.
— А почему в спальне?
— Обнаженная натура обычно там и висит, — флегматично жмет Сейлормун плечами.
— Нет… я… ну вы что…. — густо краснею. Да я в купальнике на пляже иногда себя неловко чувствую.
— Этот румянец, это смущение, вау, — девушки подсаживаются поближе.
— Я, мне… Пойду схожу в дамскую комнату. А где она здесь?
— Если в окно, то рядом. Если по классике ножками, то по газону, стеклянная дверь за углом. Первый этаж за лестницей.
— Спасибо, — шустро поднимаю свою задницу с дивана.
Ну их, этих творческих личностей. Обнаженная натура, они с ума сошли.
Хотя деньги мне не помешали бы, конечно.
— Так никто не узнает, можно без лица нарисовать, — словно прочитала мои мысли Ангелина.
— Сейчас вернусь, — улыбаюсь фирменной улыбкой и уматываю прочь.
— Не потеряется, я у Сони спрошу телефон и адрес. Нет, ну ты видела, какая фактура.
Придется с Соней поговорить, чтобы отвадила от меня своих сумасшедших подружек.
Скрываюсь в доме, где меня окутывает прохладой и тишиной. С облегчением выдыхаю… Хорошо.
Телефон в сумочке начинает вибрировать, опять Демид.
— Привет, — говорю тихо. Надо как-то прекращать никому не нужное общение.
— Привет, я сейчас подъеду.
— Нет, мы не дома, — прикрываю глаза.
— А где вы?
— На детском празднике. Послушай, Демид. Давай ты не будешь больше звонить.
— Мне нужно тебя увидеть. Во сколько вы будете дома? Я подъеду.
Черт! Черт! Черт!
Что он заладил с этим увидеться? Не хватало только, чтобы начал сторожить нас под подъездом. Тами с его появлением опять начинает надеяться на общение.
— Часов в шесть. Давай ты приедешь, и я спущусь.
— Хорошо, — в телефоне повисает пауза, — вы вдвоем на праздник пошли?
— Да? В смысле? Какое это имеет значение?
— Просто спросил. До встречи, — Демид вешает трубку.
Долго пялюсь в погасший экран, пытаясь понять поведение бывшего мужа. Что ему от нас с Тамишей сейчас могло понадобиться?
— Катя, — раздается за спиной удивленно, — что ты здесь делаешь?
Не может быть. Мне точно мерещится.
Медленно, словно в слоумо* оборачиваюсь и встречаюсь с зелеными глазами Тимофея.
— Привет, — оглядываюсь по сторонам, — точнее здравствуйте. А вы здесь…
— Ты почему здесь? — его голос требователен.
— У меня сегодня пол — отгула. Я до двенадцати работала. Оля меня сменила, — отчитываюсь быстро. Тимофей не реагирует. — Я за две недели написала, Константин Эдуардович утвердил, — добавляю аргументов.
— Я не о том.
— Пришла в гости, — растерянно кусаю губу. Пазл в голосе складывается. Соня… Та самая девушка, которая вышла за его брата? Та самая, у которой дочь, которую Тим растил какое-то время и из-за которой больше не приемлет других детей. Малика?
— У Сони фамилия Сабурова. А у тебя, точнее у вас, другая.
Я и забыла, как зовут брата Тимофея, о котором он говорил. Получается, Ренат.
Тот Ренат, милый и совсем не старый на вид, который мне понравился при встрече, оказывается, совершил ужасную вещь в прошлом. Как же так?
Не складывается в моей голове ничего. Соня и Ренат хорошие люди. На ужасных лгунов, вероломных людей, построивших свое счастье на несчастье других, совсем не похожи.
— Соня после свадьбы не стала брать нашу фамилию. Она скульптор и стала известна под своей.
— Понятно, — киваю как болванчик.
За спиной Тимофея появляется Соня.
— Привет Тим, рада тебя видеть, — быстро обойдя его, она берет меня под руку. — Ты должна это увидеть. Оу, вы знакомы?
— Вместе работаем. Точнее я работаю на Тимофея Семеновича.
— Правда? В «Ланкоре»? Неожиданно, — Соня хмурит бровки. — Я украду твою сотрудницу, Тим. Это на минуту…. Только не переживай, Кать… это не конец света.
Это и есть конец света! Соня, Тимофей, Тами на улице. Чувствую себя зерном, попавшим в жернова. Еще секунда — и перемелет в муку.
Соня тащит меня безвольную на улицу. Тимофей следует за нами. Радостная толпа детей и взрослых воодушевляется при виде меня.
— Сюрприз, — два детских звонких голоска привлекают мое внимание и заставляют посмотреть вниз.
— Действительно сюрприз, — говорю сипло.
— Я объект искусства, мам, — Тамиша кружит в своем когда-то розовом платье. Сейчас все оно разукрашено разными красками и обклеено мелкими аппликациями со сказочными героями.
— Ух ты, — присаживаюсь, — вот это да. Очень красиво, — прикидываю про себя, что платью конец. Я эту красоту с него в жизни не отдеру и не ототру.
— Я так в садик завтра пойду.
— Это мы обсудим, — откашливаюсь. — Мали, ты очень талантливая.
— Я знаю, — девочка расцветает в улыбке, — и это еще не все. Вон, смотрите, — маленький пальчик, перепачканный в краске, указывает на двух лохматых мелких собак. Раньше явно белых, а теперь разноцветных. — Мы их вместе с Тамишей раскрасили.
— Мне понравилось, я тоже хочу быть художницей, — дочка кружит в платье.
— А как же балет?
— На балет тоже буду ходить.
— Хорошо, солнышко.
— А я слаймы тебе купила, целую фабрику, — вдруг вспоминает Тамила. — Пойдем сделаем?
— Может, не надо? Перевожу взгляд на Соню в поисках поддержки. Волосы Тами хотелось бы сохранить в прежней длине, я их люблю.
— А сейчас мы все идет разбивать пиньяту с конфетами, — воодушевляется Соня. Рядом появляется Ренат, сдержанно здоровающийся с братом.
Они такие разные. Тимофей — светлокожий, рыжий, улыбчивый. Ренат — жгучий брюнет с темной загорелой кожей, всегда серьезен. Заподозрить их в близком родстве нет ни одного повода.
Наши взгляды с Тимом встречаются, и я малодушно пытаюсь сбежать. Пиньята так пиньята. Становлюсь в стороне, с поддельным энтузиазмом рассматривая, как Мали под всеобщее улюлюканье молотит деревянной битой бедного щенка из щенячьего патруля. Маршала, кажется.
Я бы себе так по башке надавала за невезучесть.
Краем глаза замечаю Тимофея. Он всего в паре шагов останавливается, недобро сверлит меня взглядом. Зол. Секунда и он подходит, становясь напротив. У меня тут же мурашки по всему телу бегут. Будто я вор какой-нибудь или в чем-то виновата.
— Твоя дочь, — он задумчиво кивает на Тамишу, прыгающую с большим энтузиазмом рядом с пиньятой.
— Да, моя дочь, — крепче обнимаю себя руками.
— О которой ты не сказала…
— А нужно было?
— Мне кажется, да.
— Я решила, это не имеет смысла. Ты, вы…
— Вне работы давай на ты, — Тимофей стиснул зубы. Он на взводе.
— Ты обозначил свою позицию. Я решила не усложнять.
— И послала меня, — Тимофей повышает голос. Хорошо, что вокруг детская кутерьма, поэтому на нас внимания не обращают.