Аля Кьют

Лучшее лекарство

Глава 1. Хуже не бывает

— Овощи я не буду, — объявила дочь и встала из-за стола.

Я знала, что она так скажет, и не удивилась. Но муж всегда требовал легкий гарнир на ужин, и я не хотела его расстраивать. Зато Мила отцовские чувства не щадила

— Сядь и доешь, — тихо, но сурово велел Тимур.

Мила, конечно, его игнорировала, умчалась в свою комнату.

Я видела, как раздуваются ноздри мужа от ярости. Пытаясь сгладить непростые отношения, я погладила его по руке и попросила:

— Оставь ее, Тим. Я ей позже морковку почищу и перчик дам. К тому же нам не повредит поужинать вдвоем.

Неожиданно он быстро согласился.

— Да, пожалуй. Динара бабушка заберет с футбола?

— Да. Он точно уговорит ее зайти съесть пиццу потом. Вернутся ближе к ночи, — сказала я с улыбкой.

Нехорошо, конечно, что Тим опять повздорил с Миленой, но у меня появилась возможность наедине сказать ему первому о возможной беременности.

Я еще не знала точно, но чувствовала. Мы не планировали третьего ребенка, но я знала, что Тимур обрадуется.

Однако муж опередил меня. Он покосился мне за плечо, потер подбородок и сказал:

— У меня другая, Лен.

Я сначала вообще не поняла, о чем он.

— Другая машина? Опять? Тебе не надоело?

Муж менял авто по два раза в год. Я вроде привыкла к его причудам, но это была уже третья. Как-то нездорово.

— Машина все та же. У меня другая женщина. Мы несколько месяцев вместе. Я ухожу к ней.

Тим говорил очень тихо, чтобы ничего не услышала наша дочь. Первое, что я почувствовала, это благодарность. Хотя бы не объявил об этом при Миле. Она и так его почти ненавидит последнее время.

Но через секунду меня как будто ледяной водой облили. Я почувствовала липкий озноб, губы затряслись. На языке вертелось много всего, но я смогла сказать только жалкое:

— Как же так, Тима?

А он как будто только этих слов и ждал.

Наколов на вилку кусок запечённого кабачка и немного семги, он макнул рыбу в соус, прожевал, отложил вилку.

— А ты думала, мы будем вместе навсегда?

Издевательская насмешка в голосе заставила меня сжать руки в кулаки. Я старалась не заплакать, но глаза уже стали влажными.

— Ты уже не так свежа, милая. Я женился на красивой девочке, а ты превратилась в кухарку-наседку.

— Ты сам хотел, чтобы я сидела дома, — напомнила я ему.

— Конечно, хотел. Жена должна думать о детях и муже.

— Так что я сделала не так?

— Ничего, Лена. Просто чувства кончились. Я тебя разлюбил. Так бывает.

Он говорил эти жестокие слова без эмоций. Как будто колонку новостей мне зачитывал.

Из глаз хлынули слезы. Я знала, что они только взбесят Тима, но ничего не смогла поделать.

Я отдала ему всю свою жизнь, молодость, отказалась от амбиций, родила детей, а он просто взял и разлюбил.

Почему? За что?

— Не рыдай, Елена. Что за привычки идиотские у вас, баб. Чуть что — сразу в слезы. Подумай о дочери!

— А ты о дочери подумал? — не выдержала я и повысила голос. — А о сыне?

— Я буду содержать вас, — пообещал Тим, вставая из-за стола. — Голодать не будете!

Он вытер рот салфеткой и бросил ее в тарелку с недоеденным ужином.

— Аппетит пропал от твоих соплей. Детям сама все расскажи.

— Что папа нашел себе другую жену? Что ты бросил нас? Почему я должна рассказывать, если это твои паршивые решения?

Тимур смерил меня взглядом, от которого слезы высохли, а липкий озноб сменился не менее липким страхом.

— Я пытаюсь расстаться по-хорошему, Лена. Пожалуйста, не вынуждай меня…

Он оставил меня додумывать, как будет по-плохому. Тимур взял ключи от машины, накинул куртку, обулся. Я сидела за столом, глядя на салфетку в его тарелке.

— В выходные я зайду, и мы поговорим спокойно. Попробуй прийти в себя и не устраивать сцен.

Тим открыл дверь и ушел из дома. Он не взял одежду, деньги, документы, зубную щетку, в конце концов. Значит, в том другом доме у него все это было.

Я продолжала сидеть и смотреть в одну точку. По лицу текли слезы. Сердце разрывалось от боли и жалости к себе. Но я даже поплакать не имела права. Моя дочь могла услышать. Я точно не была готова сейчас все ей рассказывать.

Да я и сама не верила в жестокие слова мужа и его поспешное бегство. Он ведь просто удрал, как

жалкий трус. Как он мог взять и оставить меня наедине с этими новостями? Разве так расстаются по-хорошему? Печальные анекдотичные истории про мужа, который ушел за хлебом и не вернулся, — теперь моя реальность, что ли?

У меня не осталось сил сдерживать слезы. Я пошла в ванную, чтобы поплакать хоть немножко, но зазвонил домофон. Мила, конечно, и не думала выйти из комнаты. Сегодня я была рада ее трудному возрасту и активным попыткам сепарироваться.

Пришлось проглотить рыдания и открыть дверь.

Это свекровь привела домой Дина.

— Мам, привет. Мы сегодня отрабатывали три, четыре, два, я забил гол в девятку, офигеть как круто было, потом бабушка Римма повела есть пиццу, ну как повела, я выпросил, так что ты ее не ругай, я знаю, что это вредно, но мы немного, колу я не пил, только сок. А есть что покушать? — Динар повел носом. — Рыба?

— А Тимура дома нет? — перебила Дина свекровь, деловито заглядывая на кухню.

— Нет, — выдавила я с трудом и сказала сыну. — Иди мой руки. Я положу семгу.

Переведя взгляд на мать Римму, я хотела предложить и ей поужинать с нами, но язык не повернулся. У нас были ровные отношения, но любви я к ней не испытывала. В такой момент она точно не поддержит меня.

И похоже, она не в курсе намерений сына.

— Уехал опять в командировку, — предположила она, не дождавшись от меня объяснений. — Сколько же можно. Бедный мальчик. Одна беспросветная работа. Ну отдыхайте. Я побегу.

Она выдала свои мысли также бескомпромиссно и быстро, как Динар. Им обоим не нужен был

диалог.

Я снова покивала, радуясь, что она спешит.

— Милка, засранка. Хоть бы вышла бабушку поцеловать! — крикнула Римма.

— В наушниках, наверное, — попыталась я оправдать дочь.

Бабушка махнула рукой и попросила:

— Привези мне их на выходные. Я чак-чак сделаю.

Я постаралась улыбнуться, но свекровь и не нуждалась в моих реакциях.

— Ну, пока, — бросила она и была такова.

Вроде я не должна была обращать внимание на формальное участие бабушки в жизни детей в такой момент. Но на фоне собственных шоковых переживаний мне показалось это очень закономерным и ранило сильнее.

Неудивительно, что Тимур так легко бросил нас. Для него дети всегда были кем-то вроде наследников королевской крови, которые должны быть видны, но не слышны. С Милой он последнее время вообще предпочитал не общаться или орал, когда она перечила приказам. Динара Тим вроде бы любил, но я побаивалась, что и эти нежные чувства тоже пройдут к подростковому возрасту.

Отношения Тимура с матерью были такими же формальными. Она требовала у него денег, и он давал. Как будто взамен Тим требовал, чтобы бабушка хоть немного занималась внуками. Так мы могли побыть вдвоем. Никаких теплых чувств между ними никогда не было.

Меня всегда коробили такие странные отношения.

— Бабушка ушла? Как там рыба? — отвлек меня от мрачных сравнений сын.

Я взъерошила его волосы и пошла на кухню кормить маленького голодного волчонка.

На столе осталась тарелка Тимура, и я поспешила убрать ее скорее. Но Дин не очень обращал внимание на сервировку и мне не пришлось врать.

— Значит, папа опять в командировке? Фигово, — философски проговорил он, набрасываясь на запеченную картошку. — Намного вкуснее, чем фри!

Я кисло улыбнулась и послала сыну воздушный поцелуй.

— Спасибо, милый. Я старалась.

— Ты лучше всех, мам. Обожаю тебя.

Тут я уже не смогла сдержать слёзы. Чтобы сын не заметил мокрых глаз, пожелала ему приятного аппетита и наконец добралась до ванной. Включила воду посильнее и позволила себе порыдать ровно минуту. Не больше. Я не хотела травмировать детей.

Схватившись за эту мысль, как утопающий за соломинку, я пошла заканчивать день на автопилоте.

Прибрала на кухне, проверила уроки у Динара, проследила, чтобы он положил грязную спортивную одежду в стирку, собрал все учебники в школу.

Мила сидела в своей комнате, как сыч. В любой другой день я бы постучала к ней, спросила, как дела, разговорила бы ее. Но сегодня сил на это категорически не было. Я сама старалась не развалиться на куски.

Милена вышла только, чтобы умыться и почистить зубы.

— Уроки посмотреть? — запоздало предложила я.

Дочь махнула рукой.

— Нет. Там все просто. Математику не задали.

Я выдохнула. С математикой у меня было все сложно. Ее проверял обычно Тимур. И он обязательно устраивал Миле моральную казнь, если находил ошибку или недочет.

Как я теперь буду сама проверять все эти проклятые дроби? — подумала я и чуть не рассмеялась в голос.

Дроби — это меньшее, о чем стоит теперь переживать.

— Мам, — позвала Мила. — Ты в норме?

Видимо, я задумалась и забыла, что говорила с ней.

Попытавшись изобразить невозмутимость, я махнула рукой.

— Конечно, дорогая. Спокойной ночи.