— Михаил Степанович, а то, что крыша в общежитии течет, вас, как завхоза, уже не волнует? Нет у меня денег на саженцы и не будет, пока крышу не отремонтируете!
Казанцев с интересом наблюдал за перепалкой. Ему даже показалось, что он видит, как нейронные сети засветились в голове Елены Александровны, сорокалетней миловидной шатенки, и она мгновенно, быстрее любого компьютера, составила смету на починку крыши.
— Маргарита Сергеевна, смета у вас?
— Да. Я передам Марку Дмитриевичу, — пообещала бухгалтеру Пикуза.
Казанцев перевел взгляд с бухгалтера на Маргариту, и та утвердительно кивнула головой, мол, крыша течет, а как ей не течь? И смета подготовлена, лежит в шкафу на верхней полке.
— Если бы вы деньги в начале лета дали, то крышу давно бы починили и оставшиеся знали бы на что потратить, а то сидите, как…
Завхоз хотел сказать, на кого похожа Елена Александровна, сидящая на мешке с деньгами, но та, не обращая внимания на Семина, водрузила на нос очки и стала вводить в курс бухгалтерских дел нового директора.
— Летом все строители едут на заработки, а в городе остаются только криворукие. Да и ремонтные работы осенью стоят значительно дешевле, — объяснила Елена, и Казанцев без труда представил строителей с двумя левыми руками.
— А если зимой крышу чинить, так и вовсе сделают бесплатно, — не преминул поддеть главного бухгалтера завхоз.
— Нормальная бригада крышу починит до середины сентября, а ваши криворукие, которые нам забор чинили, точно будут делать до весны. Маргарита Сергеевна…
Елена обратилась за помощью к Пикузе и, вспомнив, что та уже ничего не решает, махнула рукой.
Ему никогда не было дела до ремонта крыш, и он никогда не составлял никакой сметы. Конечно, он занимался обеспечением вверенного ему отделения, но при этом он только отдавал распоряжения, а они уже решались теми, кто стоял рангом ниже. В армии приказы не обсуждаются.
Вспомнив о госпитале, Казанцев незаметно посмотрел на свои руки и почувствовал, как мелкая незаметная дрожь добежала до кончиков пальцев. Чтобы не видеть, как дрожат руки, он до боли сжал кулаки.
— Марк Дмитриевич, если у вас больше ко мне нет вопросов, то можно я уже пойду. — Елена Александровна, сняв очки, выжидательно смотрела на нового руководителя. — Маргарита Сергеевна, когда переходили к педагогическим вопросам, меня и Михаила Степановича отпускала, — уточнила бухгалтер.
Казанцев не знал, что лучше — отпустить бухгалтера и завхоза, как делала до этого Пикуза, тем самим поддержать правильность ее организационных подходов, или прямо сейчас начать вводить свои правила игры?
— Вы свободны, — наконец-то принял решение Казанцев.
Семин, шевельнув усами, первым направился к двери, на ходу захлопнув синюю кожаную папку, и так же быстро выскользнул из кабинета. И Казанцев разгадал его нехитрый маневр, цель которого — избежать продолжения разговора с Еленой Александровной.
Под конец совещания Казанцев понял только одно — прав был Гранин, когда говорил, что директор колледжа — это в первую очередь завхоз. И он сам, Максим Гранин, тоже завхоз. И разница между ними лишь в масштабах и в степени ответственности.
— Людмила Аркадьевна, задержитесь на минутку, — то ли попросил, то ли приказал Казанцев.
Совещание закончилось. Первой поднялась Пикуза и, ни на кого не глядя, направилась к двери. Белевич застучала высоченными каблуками вслед за ней. Станислава Игоревна начала искать в сумке телефон и явно не собиралась так быстро покидать директора, и только встретившись с неодобрительным взглядом завуча, поспешно закрыла сумку и вышла из кабинета.
— Я вас слушаю, Марк Дмитриевич.
— Я по поводу Хмелевского. Почему его не было на совещании?
— Ах вот вы о чем? — Людмила Аркадьевна спрятала очки в футляр и, близоруко щуря глаза, посмотрела на Казанцева. — Так женился наш Хмелевский и еще не вернулся из свадебного путешествия.
— Но ведь вы не только из-за этого выступили против его кандидатуры?
— Из-за этого тоже. Не хочу о коллеге говорить плохо, но Хмелевский не из тех, кто будет работать. Он, как бы вам сказать… Я завучем работаю больше двадцати лет и, поверьте, коллектив знаю. Никакой предвзятости к Хмелевскому у меня нет. Он и преподаватель не ахти какой, а эта должность очень ответственная.
— Посмотрим, — неопределенно сказал Казанцев.
— Марк Дмитриевич, я собиралась уходить с должности, как только на пенсию ушел наш прежний директор. Думала, что Маргарита найдет себе заместителя помоложе, но она уговорила меня еще поработать. Это я к тому, что мое заявление о переводе на преподавательскую должность лежит без подписи теперь уже в вашем столе, — улыбнулась Кудрявцева.
— Хорошо, я разберусь, — опять неопределенно ответил Казанцев.
«Откровенного разговора не получилось. Людмила Аркадьевна поддерживает Пикузу и считает, что я занял ее место под солнцем. И не скрывает этого, и не старается мне понравиться. „Молодая пенсионерка“, — хмыкнул Казанцев. — Получается, что Андреева права. Я иду по трупам, хоть и условным, и у меня скоро перестанут дрожать руки. Нет, — спохватился Казанцев, — чтобы руки не дрожали, вначале надо спуститься в подвал и еще чей-то прах предать земле. Свихнуться можно».
Казанцев обвел взглядом кабинет и уставился на портрет Пирогова так, словно тот мог знать, что ему теперь делать дальше.
Петр Петрович Звонарев долго ворочался в постели. Идея Курбатюка ему изначально не нравилась, но ничего другого он не мог предложить взамен. «Легко сказать — открыть трубу, и пусть себе вода течет в подвал, пока здание не даст трещины. А кто это сделает?» — мучивший вопрос не давал уснуть Звонареву.
В мэрию поступит анонимная жалоба на директора колледжа. А уж он потом лично проследит, чтобы Комиссия по охране объектов культурного наследия в кратчайшие сроки отреагировала на жалобу неравнодушных сотрудников колледжа. А там, между делом, и выяснится, что техническое состояние колледжа давно не соответствует требованиям, проще говоря, здание находится в аварийном состоянии. «У мэра дочь там учится, значит, он сам лично будет заинтересован в безопасности заведения. Ну Курбатюк, ну голова!»
— Ты чего не спишь? — сонно спросила Наташа.
— Не спится.
— Неприятности на работе?
— Все хорошо. Бессонница мучает.
— Хочешь, капли тебе накапаю?
— Нет, спи. Пойду чай с медом выпью. Наташа, ты не помнишь, кто из ребят твоего курса занимался раскопками?
— Всех не помню, конечно. Многие разъехались после института. А тебе зачем?
— А кто из них в городе остался? — вопросом на вопрос ответил Звонарев.
— Вася — сейчас уже декан в институте. Зину Мирохину ты сам знаешь. Кто еще? Игорь Климов, — вспомнила Звонарева. — Он учился в моей группе. Такой перспективный парень был. Вот ему-то и пророчили научную карьеру, но не сложилось у него с наукой.
— Чего так?
— Отчислили с последнего курса. В какую-то историю он вляпался с «черными археологами», а тогда, сам знаешь, строго с этим было, вот ему и предложили написать заявление.
— Что за история? — Звонареву стало жарко под одеялом.
— Вроде он сам проводил раскопки, а потом продавал на черном рынке добытую немецкую амуницию. Комсомол предал его анафеме, и Климову пришлось уйти из института.
— Значит, Климов может быть в городе? Где он живет, не знаешь?
— Где-то на окраине, в частном секторе. Точнее не знаю. А тебе зачем?
— Просто спросил, спи.
Звонарев поцеловал в висок жену и по-молодецки выскользнул из постели. Возникшую мысль необходимо было срочно додумать, и он пошел на кухню.
Во второй половине дня Звонарев медленно ехал по улице Повстанцев, боясь пропустить нужный дом. Он почему-то представлял жилье Климова обязательно обветшалым, с таким же старым ветхим забором. И был несколько удивлен, когда дом в конце улицы оказался добротным строением с ухоженным двором, утопающим в винограде и цветах. Может, секретарь ошиблась, когда диктовала ему адрес Климова? Калитка была открыта, он решительно толкнул незапертую дверь и сразу услышал, как звякнула тяжелая цепь и пес зашелся в лае.
Климов был ровесником жены Звонарева, то есть лет на десять моложе его самого, но выглядел гораздо старше своего возраста. «Пьет он, что ли?» — испуганно подумал Звонарев.
Климов Звонарева в дом не пригласил, а чтобы успокоить пса, плотно закрыл калитку и махнул рукой, приглашая непрошеного гостя пройтись. Звонарев начал разговор издалека, зачем-то вспомнил институт, который сам окончил раньше Климова, и замолчал, когда понял, что Климову все эти воспоминания не интересны.
— Вы хотите, чтобы я нашел подходы к старым подвальным коммуникациям, так? — неожиданно точно подвел итог Климов.
— Да.
— Зачем вам коммуникации?
Звонарев вдруг засомневался, стоит ли посвящать пьющего человека в свои планы.
— Найти вход в подвал не сложно. Для этого я, во-первых, должен свободно передвигаться по колледжу и, во-вторых, иметь на руках план здания.
— Я все решу. В колледже будете работать официально. У вас есть образование? — на всякий случай уточнил Звонарев. Климов мотнул головой.