Через час на вершине замка, окруженного поясом укреплений, граф Гедеон и его спутники увидели острую вершину основательной колокольни. Они подогнали лошадей, у которых шеи уже начинали белеть от пены, подъехали не переводя духа к подошве холма, на вершине которого стояла куча старых домов, и поднялись по длинному склону, прорезывавшему его бока. Троим всадникам, очевидно, были знакомы все извилины и повороты дороги.

Скоро, почти не уменьшая галопа, они достигли узких ворот, проделанных в толстой стене широкой и невысокой башни. Толстые ворота в два раствора, из дубовых досок, покрытых железом, висели на массивных петлях. Граф стукнул кулаком в перчатке по доскам и кликнул сторожа, тяжелые шаги которого скоро раздались под сводом. Он назвал себя; ключ повернулся в массивном замке, брусья упали с глухим стуком и ворота открылись. Граф бросил золотой в шерстяную шапку сторожа, полусолдата, полупривратника, поднявшего им решетку, и проехал дальше.

За стеной он въехал на дозорную дорогу, шедшую вокруг вала. И почти тотчас же стал взбираться по одной из узких, темных и крутых улиц, которые извивались по городу и могли дать довольно верное понятие о том, в каком состоянии держало начальство Лектура свои дороги: ни одного фонаря, а рытвины на каждом шагу. Почти в конце этой крутой улицы, граф Гедеон въехал под глубокий свод, проделанный в толстой серой стене, настолько широкий и высокий, что под ним легко было проехать человеку верхом. Тут он сошел с коня.

Если на улице всё было темно и молчаливо, то на широком дворе, куда он въехал, всё было светло и шумно. Широкие полосы света падали от окон, а за стеклами в свинцовых переплетах раздавался смех с веселыми песнями и звоном стаканов.

Граф де Монтестрюк взял кожаные мешки, которые все три всадника держали перед собой в руках, и стал подниматься по винтовой лестнице с остроконечными окнами, пристроенной к одному из фасадов на внутренней стене здания. Видно было, как его ловкая и сильная фигура проходила перед этими освещенными окнами, и он легко всходил по каменным ступеням, как будто бы ничего и не нес на плечах.

Франц проворно отвел лошадей в сарай, тянувшийся вдоль одной из четырех сторон двора, и щедрой рукой насыпал в колоду овса из стоявшей рядом бочки. Он рад был дать коням эту заслуженную порцию, разнуздав их и отпустив подпруги, чтобы они могли хорошенько отдохнуть. Джузеппе внимательно наблюдал за своим господином, уже поднявшимся на первый этаж. В ту минуту, как он заносил ногу на последнюю ступеньку, он поскользнулся, и один из мешков упал на камни, издав металлический звук.

— Скверная примета! — проворчал Джузеппе, покачав головой. Но граф уже оправился и вошел в большую комнату, где его встретили радостными криками.

— Наконец-то! Вот и он!.. Граф де Монтестрюк!.. За здоровье графа!

Тридцать стаканов наполнились до края и разом осушились.

Граф выпил и свой стакан и вылил на паркет последнюю каплю красного вина.

— Чёрт возьми! Хоть ты приехал и поздно, но зато не с пустыми руками! — сказал один из пирующих, погладив рукой туго набитые мешки.

Граф засмеялся, положил их один за другим на стол, который затрещал под ними, и сказал:

— Тут шесть тысяч пистолей, разделенных на шесть равных частей. Я поклялся, что или удесятерю их, или ни одного не привезу назад, и сдержу слово!

— Славная партия! — сказал один игрок, устремив горящие как уголь глаза на мешки с золотом.

Джузеппе уселся на соломе, рядом со своим товарищем; но прежде чем закрыть глаза, он еще раз посмотрел на красные окна, сверкавшие прямо перед ним. Сова пролетела мимо окон и задела их крылом. Опять итальянец покачал головой.

— А сегодня еще и пятница! — сказал он.

Он приладился удобнее на соломенном изголовье и, завернувшись в плащ, заснул, положив руку на рукоятку своего кинжала.

Франц уже положил между собой и им пистолеты, как человек, который любит предосторожность.

Общество, к которому присоединился граф Гедеон, состояло из двадцати самых отчаянных игроков Арманьяка и из дюжины молоденьких и хорошеньких женщин, которые отлично наживались на потомках наследственных состояний. Они смеялись, показывая свои белые зубки. Одна из самых прелестных девиц, блондинка, с черными глазами, подбежала к столу и, срывая с него скатерть, крикнула серебристым голоском:

— Битва начинается!

И, вынув из кармана колоду карт, она бросила ее на блестящий полированный стол.

Другая, с ротиком, похожим на гранатовый цветок, и с мантильей на плечах, положила рядом с картами кожаный стаканчик, из которого высыпались шесть белых игральных костей.

— А вот вам, господа, для перемены удовольствия, — сказала она, стреляя глазками по сторонам.

Все общество, проходимцы и дворяне, некоторые совсем еще молодые, а другие уж с сединой, уселось вокруг стола. Когда граф Гедеон подходил к ним, одна из красавиц повисла у него на руке и сказала заискивающим голосом:

— Если вы выиграете, а счастье всегда в ладу с доброй славой, вы уделите мне из выигрыша на атласное платье?.. Ваша милость не останется в убытке.

Другая, еще более развязная, омочила свои розовые губки в стакане с вином и, подавая его графу, сказала ему на ухо:

— Выпейте это вино, которое искрится, как любовь в моих глазах; это принесет вам счастье, а если вы через меня выиграете, то ведь будет же мне жемчужное ожерелье с рубинами: жемчуг за мои зубы, а рубины — за мои губки.

Все прочие девицы тоже вертелись рядом, и каждая, в свою очередь, также что-нибудь выпрашивала; а он обещал всё, чего они хотели. Присев к игрокам, он одной рукой оперся на стол, а другою открыл один из мешков, положил горсть золота на карты и вскричал:

— Сто пистолей для начала на пиковую даму!.. Пиковая дама брюнетка, как и ты, моя милая, и если она выйдет, то и на твою долю достанется!

Граф стал метать карты; дама пик проиграла.

— Червонная дама блондинка, как ты, моя прелесть, — сказал он весело, обратившись к другой соседке, — двести пистолей на даму червей, и если она выиграет, я высыплю их тебе в ручку.

Опять стали метать карты, и червонная дама тоже не выиграла…

— Не отставай! — сказала брюнетка.

— Продолжай! — сказала блондинка.

Игра пошла живо и скоро. Когда граф де Монтестрюк выигрывал, хорошенькие розовые пальчики протягивались к кучке золота, которую он подвигал к себе, и брали, сколько хотели. Когда он проигрывал, ножки дам сердито стучали по полу.

Через час из первого мешка не осталось ничего. Граф бросил его далеко за себя.

— Продолжай! — сказала блондинка.

— Не отставай! — сказала брюнетка.

Но графа Гедеона и не нужно было подзадоривать. В жилах у него был огонь, а в глазах сверкало золото.

— На четыре удара весь мешок, — крикнул он, — и по пятьсот пистолей удар! Но теперь — в кости.

Он схватил дрожащей рукой один из стаканов и тряхнул им. Молодой человек, большого роста с рыжими усами и ястребиными глазами, взял другой стакан и тоже тряхнул.

— Согласен на пятьсот пистолей, — сказал он, — если я и проиграю, то отдам вам назад только то, что у вас же выиграл.

Кости упали на стол. Все головы наклонились вперед, дамы приподнялись на носки, чтобы лучше видеть.

— Четырнадцать! — крикнул граф Гедеон.

— Пятнадцать! — отвечал человек с рыжими усами.

В четыре удара граф проиграл второй мешок. Он бросил его на другой конец залы.

— У меня есть еще третий, — воскликнул он и, развязав его, высыпал золото перед собой.

— Последний-то и есть самый лучший! — сказала красавица с черными волосами.

— На два удара последний! — сказала блондинка.

Граф сунул руки в кучку и разделил ее пополам.

— Кому угодно? — спросил он.

— Мне! — сказал капитан с рубцом на лице. — Тысяча пистолей! Да этого не заработаешь и в двадцать лет на войне.

— Так марш вперед! — крикнул граф Гедеон и подвинул вперед одну из кучек.

Настала мертвая тишина. Кости покатились между двумя игроками. Две женщины, поместившиеся с боков графа Гедеона, опершись руками на его плечо, смотрели через его голову.

— Семь! — сказал он глухим голосом, сосчитав очки.

— Посмотрим! Кто знает? — сказала брюнетка.

Капитан в свою очередь бросил кости.

— Семь! — крикнул он.

— Удача возвращается! — сказала блондинка. — Поскорей бросай, чтобы она не пропала.

Граф бросил.

— Шестнадцать! — крикнул он весело.

— Семнадцать! — отвечал капитан.

Граф де Монтестрюк немного побледнел: первая кучка уже исчезла, но он тотчас же справился и, подвигая вперед другую, сказал:

— Теперь идет арьергард!

Это был его последний батальон; у всех перехватило дыхание. Оба противника стояли друг против друга; разом опрокинули они свои стаканы и разом их сняли.

У графа было девять; у капитана десять.

— Я проиграл, — сказал граф.

Он взял мешок за угол, встряхнул его и бросил на пол. Потом поклонился всей компании, не снимая шляпы, и твердым шагом вышел из комнаты.