Малыш осторожно огляделся, и убедившись, что на него никто не обращает внимания, шмыгнул в сторону и спрятался за ближайшим выступом корабля. Я смотрела на ребенка с неким удивлением, с интересом наблюдая за его дальнейшими действиями. Мальчишка был похож на испуганного маленького ежика, который сбегает из плена… Незаметно для остальных, он мелкими перебежками, прячась сначала в тени корабля, затем за техникой добрался до здания и пропал из моей видимости.
Не успела я оглянуться, а погрузка топлива уже закончилась. Автопогрузчик быстро покинул шаттл куэтов, и шлюз плотно закрылся. Один из чужаков поднялся на корабль, а второй продолжал о чем-то разговаривать с Эржио. Мое сердце затрепыхалось. Все произошло слишком быстро. «Они сейчас улетят, а я даже не попыталась…», — вихрем пронеслась в голове мысль, и автоматически бросилась к двери, которая тихо скрипнув, неожиданно открылась.
Резко замерев, увидела на пороге мальчишку. По его испуганному виду было понятно, что он совершенно не ожидал меня тут встретить. Малыш вздрогнул и отступил.
— Эй, подожди! — остановила я его, заметив перепуганный детский взгляд. — Заходи, не бойся. Меня зовут Николь, а тебя как?
— Риччи, — ответил он, делая акцент на букве «р», немного картавя.
— Я видела тебя на космодроме…, — приветливо улыбнулась ему.
Ребенок насупился, нахмурив темные бровки. Мальчик обладал необычной красивой внешностью. Малыш был смуглым, с приятными благородными чертами лица, густой гривой абсолютно прямых, иссиня-черных, очень длинных, заплетенных в тугую косу волос, миндалевидными глазами теплого желто-карего цвета.
Его одежда была не менее необычной, чем он сам — темные шелковые брюки и широкая рубашка, расшитая запутанным рисунком, похожим на панцирную сетку. Я никак не могла определить его расу, и это было так странно.
— Тебя, наверно, потеряли уже? Ты откуда? Как попал на космодром?
Мальчишка равнодушно пожал плечами и промолчал.
— Как зовут твоих родителей? — я старалась разговорить ребенка, пытаясь понять, как он оказался в закрытом секторе абсолютно один. — Ты потерялся?
— Можно я посмотрю? — внезапно спросил мальчик. Если честно, я сначала не сразу поняла, о чем он просит, а потом сообразила:
— Ты хочешь посмотреть на космодром?
Мальчик кивнул.
— Конечно, проходи.
Риччи по дуге обошел меня, и замер у стекла, с интересом разглядывая происходящее. Корабль куэтов готовился к взлету. По всему корпусу загорелись сигнальные огни. Я положила ладонь на стекло и уткнулась в него лбом. Все произошло очень быстро. К сожалению, я не то что поговорить, я даже приблизиться к кораблю не смогла. А было столько надежд…
Чужаки взмыли в небо, мгновенно превратившись в крохотную точку. Едва не плача, я вспоминала ту ночь, когда оставила Лиру на корабле куэтов. Они тогда так же молниеносно улетели, как и сейчас. Увижу ли я ее когда-нибудь? Смогу ли обнять и сказать, как сильно люблю ее…
Невольно всхлипнула, и ту же меня кто-то осторожно дернул за край юбки:
— Не плачь!
Вспомнив, что не одна, быстро вытерла слезы и посмотрела на малыша:
— Со мной все в порядке, — улыбнувшись, присела на корточки. — Риччи, а ты так и не сказал, как оказался на космодроме?
— Я захотел погулять, — ответил ребенок, осторожно трогая мой локон. — Белый.
— Светлый, — поправила его я.
— Ты красивая.
— Ты тоже, — рассмеялась в ответ. — А где твоя мама?
— У меня нет мамы, — покачал головой ребенок. — Папа сказал, что она уехала далеко-далеко. Но не говорит куда. Я хотел ее найти.
— И поэтому ты пришел на космодром? — уточнила, чуть нахмурившись. Вход на территорию был исключительно по пропускам, и сам по себе мальчик попасть на него не мог, тем более в закрытый сектор.
— Да.
— А где твой папа?
— Не знаю, — пожал плечами мальчишка и шмыгнул носом. — Опять работает, наверно.
— А как его зовут?
— Ивар.
— А фамилия?
Ричи недоуменно посмотрел на меня и как-то растерянно ответил:
— Не знаю.
Это было странно, что мальчик в таком возрасте не знает о себе элементарных вещей. Но потом я подумала о том, что, если отец воспитывает ребенка один, скорее всего, у него нет возможности заниматься его образованием как следует.
— Ну, ничего, — погладила малыша по щеке. — Мы знаем его имя, а значит, сможем найти.
— Не надо, — к моему удивлению, воскликнул Риччи.
— Почему? — удивилась я.
— Он будет ругать меня за непослушание, — признался мальчик. — Не надо его искать, пожалуйста.
— Хорошо, — успокоила я ребенка и перевела разговор на другую тему. — Кушать хочешь?
— Хочу, — кивнул Риччи.
Я поднялась и протянула ему ладонь:
— Тогда идем в кафетерий. Поедим, а там будем думать, что делать дальше. Договорились?
Малыш доверчиво взял меня за руку, и мы покинули смотровую площадку.
Риччи с удовольствием уплетал третий сладкий пирожок с ананасом, запивая съеденное бананово-клубничным муссом, а я пыталась понять, как найти его отца. Сотрудников на космодроме очень много и, к сожалению, доступа к полному списку рабочих у меня не было, и как искать мужчину по имени Ивар я просто не представляла. Внезапно раздался сигнал моего голографа. Бросив взгляд на насторожившегося ребенка, улыбнулась ему и погладила по голове:
— Ты кушай. А мне нужно поговорить. Хорошо?
Риччи кивнул, а я, отойдя в сторону, приняла аудиовызов.
— Николь, куда ты так быстро ушла? — раздался голос Эржио. — Мы же договорились выпить по чашечке кофе. Я хотел пригласить тебя в какое-нибудь кафе. Поднялся, а ты уже успела ускользнуть.
В его голосе слышались обиженные нотки, и я поспешила объяснить ситуацию:
— Понимаешь, кое-что случилось, и мне пришлось покинуть смотровую площадку.
— Николь? — в голосе мужчины появилось удивление. — Я могу чем-то помочь?
— Нет, — вымолвила я, а потом подумала, что Эржио, как начальник службы безопасности обладает нужными полномочиями, и поспешила добавить. — Хотя да. Понимаешь я нашла ребенка.
— Шутишь?! — Эржио явно усмехался.
— Да в том то и дело, что нет. Мне нужно найти отца мальчика. Поможешь?
— Николь, если это шутка, то совсем несмешная, — предупредил меня мужчина.
— Да, не шутка, это. На космодроме был мальчик, а потом он поднялся на смотровую площадку. Его отец один из наших сотрудников. Так ты нам поможешь?
— Конечно. Вы где сейчас?
— В кафетерии, — бросила взгляд на мальчика, который уплетал очередной пирожок, наверное, уже пятый или шестой. Во мне зародилась тревога. Как бы ему потом плохо не стало от обжорства.
— Говори данные. Я сейчас попытаюсь найти его отца, а потом подойду к вам, — решительно произнес Эржио.
— Мальчика зовут Риччи, его отца Иваром.
— А фамилия?
— Ребёнок не знает.
— Совсем маленький, что ли?
— Да в том то и дело, что нет. На вид лет пять или шесть. Довольно умненький, а вот фамилии не знает, — пояснила я. — Еще у него нет мамы, насколько я поняла с его слов. Видимо, отец не уделяет ему должного внимания.
— Очень странно, — прокомментировал Эржио. — В таком возрасте ребенок уже должен посещать начальную школу для малышей. А какой он расы?
— Не знаю. Смуглый, очень красивый, невероятные зелёные глаза, длинная коса. Одет в некое подобие кимоно.
Мой собеседник молчал. Повисла некая пауза. На какое-то мгновением мне даже показалось, что связь прервалась.
— Эржио, — позвала его по имени. — Ты слышишь меня? Ты почему молчишь?
— Да. Извини за паузу. Николь, я тут просматриваю список тех, кто сегодня вечером заступил на работу, и кто еще не успел покинуть космодром из дневной смены. Понимаешь, никаких отметок о ребёнке нет.
— Может, просто не стали вносить запись? — предположила я. — Не захотели заморачиваться с пропуском?
— Очень странно. Посмотри, может у мальчика есть идентификационная капсула?
— Сейчас.
Идентификационная капсула — представляла собой медальон, внешний электронный носитель, на котором была личная информация — имя, фамилия, планета, адрес, номер голографа близких родственников. В нашем мире постоянного движения и межпланетных путешествий многие такой медальон надевали на своих детей, чтобы в случае непредвиденной ситуации им могли оказать помощь.
— Риччи, скажи, у тебя есть идентификатор? — поинтересовалась я у мальчика.
Он перестал жевать и с непониманием уставился на меня.
— Не знаешь? Можно я сама посмотрю?
В ответ робкий кивок.
Отогнула ворот его рубашки в поисках цепочки. Но на шее ребенка никакого медальона не было, зато я заметила край татуировки — алые языки пламени, восходящие со спины на шею. От увиденного невольно обомлела.
«Какой кошмар. Что это за родители, которые в таком возрасте сделали мальчику рисунок на коже! Его отца надо наказать за жестокое обращение с ребенком!». Во мне все закипело от гнева. Дети так беззащитны, а нанесение татуировки довольно болезненная процедура, и только варвары могли это сделать со своим сыном. Сердце сжалось от жалости к Риччи.
— Я сейчас вернусь, — погладила его по голове.
— А можно мне еще пирожок? Очень вкусно, — он состряпал жалостливое выражение лица.