— Для нашей мисс Стейси время слишком раннее?

Вопрос прозвучал мягко, ласково, чуть снисходительно.

— О нет! — запротестовала Лу. — Ничуточки! Я этой ночью почти не спала — так мне не терпелось ехать. И проснулась задолго до того, как надо было вставать, — наивно призналась девушка.

Стив Брайент не отозвался. Лу не догадывалась, что ее искреннее наслаждение от такого незатейливого времяпрепровождения невероятно тронуло сурового мужчину. После их короткого разговора Стив, казалось, расслабился, большую часть пути он насвистывал какую-то мелодию и даже обращал внимание Лу на фантастические нагромождения камней, яркое оперение попугая на дереве и особо хорошие виды на урожай окрестных полей.

Они приехали в Йолу после десяти. Этот маленький городок раскинулся на берегу извилистой реки. Чуть в стороне от него находился железнодорожный разъезд, а между ними — несколько силосных башен да разбросанных повсюду загонов и сараев для скота. Утренний туман рассеялся, дав возможность зимнему солнцу показать, что и в такое время года оно умеет светить ярко и дарить тепло. Словом, стоял чудесный-пречудесный день, и Лу страшно волновалась.

Площадкой для поло служило поросшее травой поле, со всех сторон окруженное забором. Вокруг рядами стояли машины, и солнце отблескивало на капотах.

Игра только-только началась, когда они вышли из машины и присоединились к толпе зрителей. Стив Брайент поставил Лу перед собой, чтобы ей было лучше видно, и, поддерживая ее под локоть, объяснил правила игры. Вскоре игра заинтересовала девушку. Когда подошло время ленча, она уже от души аплодировала, как и все, забитому голу и хохотала. Сердце у нее замирало, когда лошади проносились мимо и всадники в шлемах опасно свешивались с седла, чтобы ударить по мячу.

— Ох, как бы мне хотелось научиться ездить вот так! — выдохнула девушка.

Стив Брайент перевел взгляд на раскрасневшееся лицо с белокурой занавесью шелковистых волос, горевших на солнце золотым огнем. Он поощрительно улыбнулся:

— Может, когда-нибудь и сможете. Кто знает?..

Лу провожала взглядом команды, которые уже выезжали с поля, и думала о том, как хорошо она проводит время. Он прервал ее размышления:

— Теперь ленч, мисс Стейси. Вон идут Бант и Эндрю. Держу пари, они умирают с голоду. Эти парни всегда голодные!

Юноши расстелили возле машины коврики, как все вокруг. Лу открыла короб и достала свежеиспеченные рогалики, фрукты, печенье и сыр, а Стив тем временем достал гигантский термос с горячим бульоном и ловко разлил его по кружкам, будто занимался этим всю жизнь. Лу пила чай, а мужчины закончили трапезу пивом, и она уже начала упаковывать все обратно, когда ее стоящую на коленях фигурку накрыла тень и раздался жизнерадостный голос Аллана Йетса:

— Привет, мисс Луиза Стейси. Я разыскиваю вас повсюду! — Тут же, вежливо-почтительно приглушив голос, юноша добавил: — Здравствуйте, мистер Брайент. Спасибо, что привезли Луизу.

Стив Брайент хмыкнул. Укладывая оставшиеся вещи, Лу слышала их разговор. Стив спрашивал юношу, как поживает его отец, какая погода стоит на Риверине и здесь ли сегодня Брауны. Казалось, присутствие старшего мужчины преисполнило Аллана смущением. Да, он действительно внушает окружающим трепет, этот Стив Брайент из Ридли-Хиллз. И в то же время не он ли сейчас старается разговорить Аллана, очень тактично помогая молодому человеку успокоиться. Эту сторону его характера Лу раньше не замечала. Не зря так восторженно говорили Бант и Эндрю, мол, этот парень умеет здорово повеселиться и к нему липнут все девушки, но его интересует только одна — девушка из Сиднея.

— Готовы, Луиза? Тогда идемте, найдем моих друзей. Я рассказал им о вас, и всем не терпится с вами познакомиться. Но имейте в виду, мы сегодня полуживые, поэтому, если они будут нести чушь, не удивляйтесь. Вчера вечером были танцы что надо, мы разошлись уже после четырех. Сегодня, я думаю, все кончится пораньше, но будет еще веселее — из-за того, что вы здесь…

Аллан торопил, и Лу едва успела махнуть своей компании рукой, как вместе с восторженным кавалером исчезла в толпе.

Остаток дня она провела с друзьями Аллана. Один из них вместе с Алланом работал джакеру у Браунов, а двое других были сыновьями владельцев соседних станций. Девушки тоже оказались очень славными, и Лу, которая уже столько недель начисто была лишена общества других женщин, с наслаждением слушала болтовню о помаде и платьях, свиданиях и прическах, о том, кто и с кем помолвлен, какие танцы вчера были самыми удачными и во что нарядиться сегодня. Дженни Браун, темноволосая, полненькая и очень веселая девица, которую остальные снисходительно называли «ужасно милой», но не считали соперницей, явно пользовалась успехом у молодых людей. Наверное, даже большим, нежели ее кузина Пенелопа, тоже брюнетка, только с высокомерным выражением красивого лица и тонкой, грациозной фигурой. Рядом с ними Лу чувствовала себя скромной английской фиалочкой. Казалось, они всех знают, и весь день смеялись и шутили, но по отношению к ней тоже были сама доброта и знакомили ее со всеми, кто им встречался. Луиза вскоре обнаружила, что уже обещает, и не одному молодому человеку, «оставить сегодня вечером танец».

Было так весело, и день пролетел незаметно. К тому времени, как закончилась последняя игра и команды-победители получили кубки, вновь похолодало, и Лу чуть дрожала, кутаясь в пальто, когда шла к машине. Она не видела мистера Брайента, Энди и Банта с самого ленча. Оказалось, они ее уже поджидали. Лу помахала Аллану в ответ на его веселый окрик: «Увидимся позже, киска» — и заняла место рядом с водителем.

Брайент казался чем-то на редкость недовольным. Наверное, из-за «киски», подумала девушка. Ей тоже показалось слишком фамильярным его обращение. Бедный Аллан! Он и сделал-то это, только чтобы немножко утвердиться в глазах Стива Брайента. Лу прекрасно понимала его неуверенность перед настоящим мужчиной, землевладельцем, твердо стоящим на ногах. Ну, не важно, вечер должен быть чудесным!

Лу, преисполненная дивного нетерпения, стояла перед зеркалом в маленькой гостиничной спальне. Стивен Брайент угостил всех роскошным обедом, а потом они поднялись наверх переодеться. Приняв горячую ванну, Лу почувствовала себя отдохнувшей и готовой продолжить праздник.

Она изгибалась и поворачивалась, самокритично разглядывая свое отражение в зеркале. Очень даже неплохо! Она сшила платье самого простого фасона: пышная юбка, присборенная на талии, лиф без рукавов, квадратный вырез, отделанный белым кружевом-ришелье, сквозь которое продернута узкая бархатная лента (эту отделку она с благодарностью позаимствовала из коробки для рукоделья, принадлежащей Марни). На большее ленточки не хватило, но Лу надела черный лакированный пояс от розового шерстяного платья, подчеркивающий узенькую талию. Как хорошо, что она купила дешевенькие босоножки в маленькой лавочке в Коломбо, когда плыла в Австралию! Они чуть-чуть выглядывали из-под пышной длинной юбки, и их высокие каблучки и узенькие ремешки казались довольно изящными и вполне подходящими к ее наряду. Лу в последний раз одернула юбку. Она готова!

Пенелопа и Дженни, переодевшись в своей комнате, предложили Лу присоединиться к ним, чтобы вместе спуститься вниз. Вот Лу и пришла. «Ох!» — девушка не сдержала восхищенного вздоха при виде воздушного белого платья Пенелопы. Дженни тоже выглядела великолепно в облегающем бледно-золотом длинном платье. Лу понимала, что ее наряд выглядит гораздо беднее и незамысловатее: свеженакрахмаленный лен, простая белая с черным отделка — такое платье впору надеть школьнице на ее первые танцы. «Ну и что! — с вызовом подбодрила она себя. — Может, я и не школьница, но сегодня и впрямь мои первые танцы, а это платье — единственное, что можно было смастерить из материй на «сельском» складе Брайента!» Немного огорченная, Лу поспешила за подругами.

То, что произошло потом, показалось Лу сном — дивным и чудным, память о котором останется на всю жизнь. Что бы ни уготовила судьба, у нее останутся эти незабываемые часы, радость которых она сможет переживать вновь и вновь. Лу уносилась в вихре вальса с Алланом, танцевала квикстеп с одним из его бойких друзей, пила сидр в баре и кружилась в толпе молодежи, вышедшей проветриться на веранду. Банту удалось один раз заполучить ее, чтобы протанцевать «Поля Джонса», а Энди — народный танец «Сайент Бернард». Но большую часть вечера Лу провела с Алланом. Он показал себя прекрасным кавалером — забавным, остроумным, внимательным. И оберегал ее почти по-братски. Так что Лу почувствовала, как боль и обиды уносятся куда-то далеко в вихре радости.

Наконец капельмейстер объявил последний танец. Аллан протянул к ней руки, и вдруг за его спиной раздался голос — голос, которому нельзя было возразить:

— Кажется, это мой танец, Йетс.

Ее взяли под локоть и повели к группе танцующих — и она оказалась в объятиях Стивена Брайента. Все произошло так быстро и ловко, Лу даже не успела ничего сказать. Она подняла голову, но увидела только его подбородок прямо у себя над головой.

Он чуть насмешливо скомандовал:

— Не разговаривайте. — Стив немного грубовато притянул ее к себе, нестерпимо красивый в белом смокинге.

Лу полностью отдалась танцу. Она была на вершине блаженства. Теперь она поняла, чего ей до этой минуты не хватало. Стив танцевал великолепно: умело, властно, как и все, что он делал. Они были единым целым, и Лу хотелось, чтобы так продолжалось целую вечность. Музыка смолкла, а девушка все еще находилась во власти ее очарования, все еще тихо напевала мелодию и мечтала о невыразимом блаженстве находиться в его объятиях… Неожиданно чей-то грубоватый низкий голос разбил вдребезги ее иллюзию:

— Эй, привет, Стив! — Приземистый мужчина шутливо пихнул его огромным кулаком под ребро. — Танцуешь по-прежнему неплохо! Похоже, не слишком-то и скучаешь по своей крале из Сиднея, а?

Стивен Брайент не отозвался. Он улыбнулся сдержанно, и Лу увидела, как он побледнел. Его губы сжались в тонкую полоску, подбородок выдвинулся вперед.

— Найдем остальных и возвращаемся, — яростно обронил Стив, поворачиваясь к двери.

Лу мало что запомнила на обратном пути в первые утренние часы воскресенья. Закутавшись пледом на переднем сиденье, она пыталась вздремнуть, но жестокий холод и щемящая боль где-то в самом сердце не давали заснуть, хотя она даже не побеспокоилась открыть глаза, чтобы посмотреть, кто именно — Эндрю или Бант — открыл ворота.

«Я должна чувствовать себя счастливой», — укоряла себя Лу. Вечер прошел чудесно, и Аллан оказался добрым, веселым другом. Он хотел снова с ней встретиться и, прощаясь, обещал, что они скоро увидятся. Дженни пригласила ее приехать погостить. Когда Пенелопа вернется к себе домой, Дженни останется совершенно одна. А так приятно, если время от времени они с Лу поболтают о том о сем… Почему же Луиза чувствовала себя так, будто ее заледенелое сердце медленно просыпается для невыразимого томления… Ответ Лу узнала только на следующий день.

Глава 4

Казалось, не успела она прикоснуться головой к подушке, как уже рассвело. Но было так приятно полежать немного, перебирая в уме волнующие события вчерашнего вечера!

По воскресеньям завтракали всегда немного позже чем обычно, и к тому времени, как Лу пришла на кухню, Джим уже растопил плиту, и теперь наполнял кипятком заварочный чайник для первой утренней чашечки чая, который они с удовольствием выпивали вместе.

— Привет, Лу. Ну, как сегодня поживает наша танцорка? По крайней мере, мешков под глазами у тебя нет. Ну, хорошо повеселилась?

— Конечно, Джим. Все было просто великолепно! И я прежде не видела таких прекрасных созданий, как эти маленькие лошадки. А какие они умницы! Знают, куда скакать, а уклоняются и поворачиваются так быстро, будто тоже играют — даже больше, чем всадники. Когда матч закончился и игроки были мокрые от пота, эти пони для поло, кажется, хотели играть дальше и совсем не желали уходить. А как ты провел день, Джим?

— О’кей, знаешь. Мы с Блю чинили изгороди у источника Динго, где бычки вечно вырываются. Потом пришла почта. Я дал Фреду холодного мяса и пирожки с джемом, как ты сказала. Он все смел. Говорит, младенец Питерсов еще не очень-то поправился, и тот черный с палевым щенок из Форуэйз так и не нашелся. Они боятся, что он подхватил приманку, говорит Фред.

Лу пробормотала слова сочувствия, укладывая ломтики бекона на большую сковородку. К тому времени, когда бифштексы и яичница лежали на тарелках, явились Энди и Бант, протирая глаза, зевая и потягиваясь.

— Боже, я умираю с голоду! — воскликнул Бант. — Кажется, я неделю не ел.

— Зато много пил, — добродушно съязвил Энди, и Джим присоединился к общему хохоту:

— Хо-хо! Сегодня голова, поди, трещит, а?

Бант не снизошел до ответа, а сел за стол и жадно принялся есть. Лу позвонила в колокол у заднего крыльца, вызывая Расти и Блю, потом отнесла поднос с завтраком в гостиную. Стив Брайент был уже там — разбирал вчерашнюю почту. Глядя на него, никто бы не сказал, что он танцевал всю ночь, а после, ранним утром, вел машину до дома больше семидесяти миль. Ложился ли он вообще? Лу решила, что, скорее всего, нет. И несмотря на это, Стив был слишком свеж, слишком бодр — и к тому же потрясающе привлекателен, в облегающих габардиновых брюках, в рубашке и при галстуке — в честь воскресного дня. Когда Лу вошла, он поднял на нее глаза:

— О, мисс Стейси. Я получил письмо от Марни. Она приезжает в конце недели. Пишет, что теперь ее брату гораздо лучше и его вполне можно оставить. Так что она приедет в субботу и просит Фреда подвезти ее на грузовике. Конечно, я такого не допущу — для женщины ее возраста это слишком утомительная поездка. Я в пятницу отправлю ей телеграмму и сам ее встречу. Что-то случилось, мисс Стейси? Вам нездоровится? В чем дело? — В его голосе появилась обеспокоенность.

Лу предприняла напрасную попытку унять дрожь в руках и поставила поднос на стол.

— Это… это… право же… пустяки. Я в полном порядке. Просто недоспала и переволновалась вчера, вот и все. Мне сейчас станет лучше. — Она пыталась взять себя в руки. — Я просто пойду прилягу, пока вы завтракаете. Я совершенно здорова. — И она бросилась к двери.

В благословенном одиночестве своей комнаты Лу с отчаянием рухнула на кровать и уткнулась в подушку. Эта томительная боль в груди, потрясение, пробравшее до дрожи в коленках, от известия о том, что время ее пребывания в Ридли-Хиллз почти истекло, — теперь Лу знала, что они означают. Она знала, почему сладость объятий Стивена Брайента вчера ночью растворилась в горечи благодушного намека того грубого человека. Потому что она сама хотела оказаться на месте той девушки из Сиднея. Нестерпимо хотела! Горькая правда открылась ей — она любит Стивена Брайента! Ускользающее чувство, беспокоившее ее уже несколько недель, теперь оформилось в нечто определенное, сильное и глубокое, в нечто чудесное и… безнадежное!

Лу села на кровати. Что ж, по крайней мере, она понимает, как все несбыточно. И не позволит страсти взять верх над разумом. Ей просто надо будет тщательно скрывать свою любовь — Стив не должен ни о чем догадаться. Это ненадолго, печально подумала девушка. Ей скоро придется уехать — ведь Марни возвращается. Это временная работа: так было оговорено с самого начала, и она сама этого хотела. Она угрожала, что уедет, просила и требовала, чтобы ее отвезли обратно в Нандойю. Теперь же мысль об отъезде заставляла ее плакать. Чувство, которое Лу испытывала к Дику Уорингу, не было любовью. Она поняла это только сейчас, познав настоящую, но безответную страстную муку.

Лу прошла в ванную, сполоснула лицо холодной водой. Надо идти на кухню. Жизнь сдала ей плохие карты, но, странное дело, она даже не обижалась за то, какую шутку сыграла с ней судьба. Ей никогда не было легко, и, видимо, следовало уже к этому привыкнуть. Надо смириться и как ни в чем не бывало продолжать улыбаться.

Огибая веранду, Луиза чуть не столкнулась с Джимом.

— Лу, ты не заболела? Босс ушел к насосам и велел убедиться, что ты здорова.

— Да-да, все в порядке, Джим… Не знаю, что на меня нашло. Наверное, слишком много танцев и волнений. — Она засмеялась, и Джим облегченно вздохнул.

С этого момента никто не догадался бы, что у Лу трудности. Она шутила с парнями за обедом, пела, перемывая посуду, и если голос иногда срывался, то, кажется, никто этого не заметил.

Но потом девушка побрела к реке вдоль узкой тропинки, что вела к источнику Динго. Там она уселась на упавший ствол дерева и невидящим взором уставилась в мутные зеленые глубины. Она не знала, сколько времени просидела так, пока хрустнувшая за спиной ветка не вывела ее из оцепенения.

Лу вскочила, оглядываясь. Перед ней стоял Стивен Брайент.

— Садитесь. — Он, не дожидаясь, пока она послушается, удобно устроился на бревне, так что, когда Лу села, их плечи соприкасались. — Я пришел за вами следом, — признался он. — Увидел, что вы пошли к реке. Я подумал… вы не кажетесь счастливой. Вам плохо, мисс Стейси?

Плохо! Если бы только он знал, насколько плохо! Лу собралась с силами и ответила:

— Я всем довольна, мистер Брайент. Естественно, я думаю о следующих шагах — теперь, когда возвращается… Марни. Вы бы хотели, чтобы я уехала в тот же день, когда она приедет? Так вы сэкономите бензин на поездку в Нандойю. Хотя, конечно, мне нетрудно поехать в субботу с Фредом и сесть на ночной поезд.

Ну вот, главное сказано, и удалось не выдать обуревающих ее чувств. Голос даже не дрогнул. Лу могла быть собой довольна.

Однако Стивен Брайент не был доволен! Она встревожилась, увидев, что внезапно его черные брови хмуро сдвинулись, а твердо очерченные губы сжались. Он молчал. Поднял веточку, разломил ее на мелкие части и отбросил их одну за другой нетерпеливым взмахом руки. Когда Стив наконец повернулся к Лу, лицо его было сосредоточенным, голос звучал ровно:

— Вам вдруг очень захотелось нас покинуть — и это после того, как вы так счастливо тут устроились? Это имеет какое-то отношение к тому, что произошло вчера?

— Вчера? — Лу изумилась и, не удержавшись, подняла на него робкий взгляд. Его глаза были совсем рядом, серые, спокойные.

— Да, вчера, — повторил Стив. — Когда мы с вами танцевали, я готов был поклясться…

Он вдруг замолчал, поднялся, засунул руки в карманы и быстро зашагал взад-вперед. Наконец остановился и заговорил официальным тоном:

— Мисс Стейси, мы все были бы страшно рады, если бы вы остались. Хотя бы на некоторое время. Давайте будем считать, что вы делаете мне одолжение. Марни немолода, и ей трудно одной справляться с кухней и домашними обязанностями. Вы подумаете над моей просьбой?

Подумает ли она? О, если бы он только знал, как сразу стихла боль в ее истерзанном любовью сердце при мысли о том, что отъезд откладывается. Конечно, она никогда не будет для него что-то значить. Зато он будет рядом. Какое утешение — видеть его каждый день, выполнять мелкие домашние услуги, жить с ним под одной крышей, дышать одним воздухом… Это была отсрочка исполнения приговора. Какой бы короткой она ни оказалась, Лу не могла устоять перед соблазном ухватиться за нее.