— А вот это очень интересный вопрос, — тихо промолвил Тримли. — По пути в Лондон я почти все время думал об этом.

Остановившись, Ларкин резко обернулся к своему партнеру.

— И что? — нетерпеливо спросил он. — Вы сделали какой-то вывод?

— Я согласен с вами в том, что для женщины, опасавшейся за свою жизнь, сбежать в сопровождении четырех девочек было весьма обременительно. — Тримли многозначительно помолчал. — Поэтому я считаю, что можно быть уверенным в том, что учительница действовала не в одиночку.

— О чем, черт возьми, вы толкуете?

— Как бы ни была умна эта мисс Глейд, я не верю, что ей удалось самой разработать план бегства, да еще в компании молодых леди, — произнес Тримли.

— Ей помогали? Кто-то из стражников? — спросил Ларкин сердито. — Черт возьми! Уже не в первый раз меня предают мои же люди! Правда, стоит заметить, что такие вещи не так уж часты, это факт. Всем известно, какова плата за предательство.

— Нет, ваши люди тут ни при чем, — промолвил Тримли. — Мне удалось добыть описание этого человека в одной из гостиниц, куда он привез учительницу и девочек на ночлег. Хозяин заведения смог описать их. — В его глазах появился заинтересованный блеск. — Так вот, судя по словам хозяина гостиницы, это был воспитанный человек, правильно говоривший и с хорошими манерами. Одним словом, джентльмен.

— Он уверен, что это был джентльмен? — спросил Ларкин. Или, может, он всего лишь притворялся?

Тримли приподнял брови.

— Прошу прощения за то, что говорю об этом, но роль джентльмена сыграть не так уж просто, если ты им не родился, — улыбнулся он. — Мне не раз доводилось опрашивать хозяев гостиниц, продавцов — эти люди всегда безошибочно определяют, к какому классу принадлежат их клиенты. У них очень много общего с вами, Ларкин, — их житье во многом зависит от того, как они себя проявят в разных ситуациях.

Ларкин ужасно хотел пропустить слова Тримли мимо внимания, поскольку считал его вполне подходящим партнером для деловых отношений, но негодяй и не думал скрывать своего презрения, когда речь заходила об их происхождении.

— А владельцы гостиницы сообщили вам еще что-нибудь стоящее? — спросил Ларкин.

— Нет, — покачал головой Тримли. — Они лишь сказали, что леди и их сопровождающий направлялись в Лондон. Я проверил их слова у станционного смотрителя. Тот очень хорошо запомнил учительницу и ее четырех учениц — они ехали первым классом.

— А что же тот джентльмен, их сопровождающий? — поинтересовался Ларкин.

— Как это ни странно, станционный смотритель не заметил рядом с ними никакого мужчину, — слегка пожал плечами Тримли. — Такое впечатление, что тот пропал где-то по пути из гостиницы на станцию.

Ларкин почувствовал, как сзади по его шее покатились крупные капли пота.

— Что ж, по крайней мере присутствие мужчины хоть что-то объясняет, — сказал он.

— Ну да, например, раскроенный череп Римптона или контузию и сломанную руку Боннера, — согласился Тримли.

— О чем это вы говорите? — нахмурился Ларкин. — Вы же мне сообщили, что Римптон погиб при пожаре.

— Я сказал, что Римптон погиб в ту самую ночь, — поправил его Тримли. — Но мне удалось осмотреть тело, и я абсолютно уверен в том, что причиной его смерти стал не огонь, а человек.

— Ни одна учительница на свете не могла сделать этого, — пренебрежительно фыркнул Ларкин. — Вы правы, кто-то помогал ей. Вопрос теперь только в том, зачем этот мужчина взялся помогать учительнице. Даже если он в курсе наших планов, ему не удастся взять их выполнение на себя. Нам потребовалось несколько месяцев для того, чтобы устроить аукцион.

— Ему ни к чему делать то же самое, что намеревались сделать мы, чтобы подзаработать хорошенько, — заметил Тримли. — Вы же знаете толк в таких делах, Ларкин. Как бы вы поступили, оказавшись в подобной ситуации? Ну, если вы раздобыли что-то такое, что — вам это было бы точно известно — представляет большую ценность для кого-то другого?

Ларкин начал испытывать облегчение — впервые с тех пор, как узнал об исчезновении девочек.

— Я бы предложил бывшему владельцу этой собственности заплатить хорошие деньги за пропавшие ценности, — сказал он.

— Совершенно верно, — согласился Тримли. — Думаю, рано или поздно тот человек, который припрятал у себя девочек, выйдете нами на переговоры. И уж тогда-то мы с ним разделаемся.

— Черт возьми! Но не можем же мы сидеть спокойно и ждать, пока он решит вести с нами переговоры! — возмутился его собеседник. — Я — Александр Ларкин! Я не привык ждать. Удобства других меня не интересуют.

— Успокойтесь, Ларкин. — Встав со скамьи, Тримли направился к двери.

— Мы же меньше всего хотим привлекать внимание к собственным персонам. Рано или поздно этот джентльмен пришлет вам весточку, где сообщит, что он готов вести переговоры.

— Мне ваши приказания не нужны, Тримли! — оборвал его Ларкин, сжимая руку в кулак. — Да я весь город переверну вверх дном, чтобы найти девчонок.

— Ради Бога, только это будет пустой тратой времени.

— Почему вы так считаете?

Тримли задержался в дверях.

— С моей стороны было бы нелепо утверждать, что у вас нет хороших связей в некоторых районах Лондона, — вымолвил он. — Однако нам обоим известно, что в респектабельные круги вас близко не пустят. А тот человек, похоже, именно оттуда.

Ларкин похолодел, несмотря на жару.

— Ваш грубый подход имеет и свои плюсы, Ларкин, — с легкой улыбкой промолвил Тримли. — Но эта ситуация требует тонкости. Позвольте мне справиться с ней. Если вы помните, это было одной из причин того, что вы пригласили меня в свой бизнес. У меня есть связи там, куда вашей ноге никогда не ступить.

Выйдя в холодную комнату, Тримли закрыл за собой дверь.

Ларкин долго смотрел ему вслед. Пора с ним кончать, наконец решил он. Тримли был ему полезен несколько лет, но всему же есть мера. Довольно! Как только это дело, связанное с похищением девчонок, завершится, он позаботится о том, чтобы его партнерство с Тримли прекратилось. Навсегда.

Поправив вновь начавшую сползать простыню, Ларкин стал думать о том, как ему справиться с этим делом. Для того чтобы избавиться от человека, вращающегося в высшем свете, необходим тщательно разработанный план. Если кто-то из кругов, в которых вращается Тримли, оказывается в сомнительной ситуации или попадает в нехорошую, подозрительную переделку, полиция очень тщательно ведет расследование. Пресса бушует. Проводят допросы.

«В этом деле слишком много рискованного,» — сказал себе Ларкин. Меньше всего ему хотелось привлекать внимание Скотланд-Ярда.

И все же с делом справиться можно, необходимо только тщательно подготовиться. Тримли ошибается. Стена, разделяющая представителей высшего класса и людей более низкого пошиба, не так уж прочна и непроницаема, как кажется Тримли. Смерть может преодолеть любой классовый барьер.

Глава 19

Благотворительная школа для девочек Уинслоу располагалась в огромном особняке. Конкордии показалось, что зданию каким-то непостижимым образом удалось впитать в себя все весеннее тепло и свет и остаться холодным и угрюмым.

Кабинет директрисы прекрасно гармонировал с остальными помещениями школы — там царила мрачная, тяжелая атмосфера. А обстановка, в свою очередь, соответствовала самой директрисе Эдит Пратт — женщине, сидевшей за большим письменным столом.

Эта внушительная особа на деле оказалась куда менее древней, чем ее описывали Ханна, Теодора, Эдвина и Феба, хотя, признаться, Конкордия почти поверила девочкам и была готова увидеть совсем уж древнюю старуху. На самом деле мисс Пратт была лишь немного старше самой Конкордии — лет тридцати или около того.

И даже непривлекательной ее нельзя было назвать. Директриса оказалась высокой, хорошо сложенной женщиной с пышным бюстом, красивыми чертами лица, светло-русыми волосами и ореховыми глазами.

Однако бесспорная физическая привлекательность Эдит Пратт давно скрывалась за мрачной оболочкой. Без сомнения, она была из тех женщин, которых жизнь жестоко разочаровала. Конкордия подозревала: мисс Пратт считала своим долгом внушить ученицам столь же суровый взгляд на жизнь, каким она обладала сама. Вероятно, именно в этом мисс Пратт видела свою главную задачу.

— Примите мои соболезнования по поводу смерти вашего супруга, миссис Томпсон, — проговорила директриса.

Конкордии пришло в голову, что мисс Пратт и не пытается сочувствовать ей. Вероятно, чувство сострадания, равно как и все остальные чувства, давно покинуло ее душу.

— Благодарю вас, мисс Пратт, — вежливо кивнула Конкордия.

Она быстро оглядела комнату из-под своей черной вуали. На обитых темными панелями стенах не было никаких украшений, если не считать двух фотографий и обрамленной настенной пластинки прямоугольной формы.

На одном из снимков фотограф запечатлел королеву. Виктория была одета в один из тех мрачных нарядов, которые она начала носить несколько десятилетий назад после смерти ее любимого Альберта.

На другой фотографии красовалась дорого одетая дама лет сорока — сорока пяти, щедро увешанная украшениями. Снизу под снимком была подпись, выведенная причудливой золоченой вязью: «Миссис Хокстон, наша дорогая благотворительница».

Надпись на пластинке, висевшей на стене над письменным столом, гласила: «Золотые правила благодарных девочек». Далее следовал список пугающих наставлений. Конкордия прочла самое первое: «Благодарная девочка всегда послушна».

Дальше Конкордия читать не стала.

Положив перед собой на стол сложенные руки, директриса с вежливым недоумением смотрела на Конкордию.

— Чем я могу помочь вам? — спросила она.

— Меня привело сюда весьма деликатное дело, мисс Пратт, — заговорила Конкордия. — Оно касается нескольких пунктов из завещания моего покойного мужа. Надеюсь, я могу рассчитывать на вашу профессиональную сдержанность?

— Вот уже много лет я возглавляю это учебное заведение, миссис Томпсон. И я привыкла справляться с деликатными делами.

— Да-да, разумеется. — Конкордия вздохнула с притворной печалью. — Простите меня, мисс Пратт. Видите ли, я все еще не отошла от шока.

— Какого шока?

— Понимаете… Похоже, никто из членов семьи не знает о том, что несколько лет назад у моего мужа родился незаконный ребенок, — сбиваясь, произнесла Конкордия.

— Как это ни печально, такие истории далеко не редкость, — неодобрительно заметила мисс Пратт.

— Я догадываюсь, что, занимая свой пост в школе Уинслоу, вы нередко встречаетесь с последствиями мужской безответственности, — проговорила Конкордия.

— Мужчины всегда будут мужчинами, миссис Томпсон. — Директриса позволила себе презрительно фыркнуть. — Не думаю, что мы можем надеяться на то, что их натура когда-нибудь изменится. Нет, с моей точки зрения, только женщины могут уменьшить количество незаконнорожденных детей — они должны об этом заботиться. Их следует научить достойному поведению, они должны постоянно держать себя в руках — во всех сферах нашей жизни, разумеется, но особенно тогда, когда речь идет о темных страстях.

— О темных страстях? — переспросила Конкордия.

— Те женщины, которые позволят себе купиться на льстивые речи мужчин, всегда будут расплачиваться за это, равно как и их незаконное потомство, — заявила мисс Пратт.

Горькие нотки в ее голосе говорили о многом. Конкордия была готова поспорить на крупную сумму, что мисс Пратт сама в свое время попала в подобную переделку и польстилась на щедрые обещания какого-нибудь недостойного кавалера.

— М-м… да, как я уже говорила… — начала было Конкордия.

— Можете не сомневаться, — перебила ее мисс Пратт, — что здесь, в благотворительной школе для девочек Уинслоу, мы прилагаем максимум усилий к тому, чтобы наши воспитанницы вырабатывали в себе самодисциплину, самоконтроль и учились держать себя в узде. Каждая из них! — провозгласила мисс Пратт многозначительно.

Конкордия чуть не поежилась от ее слов, но вовремя напомнила себе, что она пришла в Уинслоу для того, чтобы изучить интерьер особняка, кабинета директрисы и увидеть саму мисс Пратт, а вовсе не с целью вступить в философский спор о том, как правильно воспитывать молодых девушек.

— Цель, достойная внимания, мисс Пратт, — безучастно проговорила Конкордия.

— Можете мне поверить, это непростая задача, — продолжала директриса. — Молодые леди часто бывают дерзки, чересчур шумны и практически неуправляемы. Здесь, в Уинслоу, мы делаем все для того, чтобы подавить подобные веши.

— Ничуть не сомневаюсь в том, что вы достигли огромных успехов в этом деле. — Конкордия заметила, что одна ее рука, лежавшая на коленях, непроизвольно сжалась в кулак. — Как я уже говорила вам, результатом несдержанности моего мужа стала незаконнорожденная девочка. Ее назвали Ребеккой. Ее мать умерла года два назад, кажется. Мой муж побеспокоился о том, чтобы отправить девочку в приют, но мне он, разумеется, ничего не рассказывал. Собственно, до его смерти я понятия не имела о том, что у него была вторая семья. Все это оказалось крайне неприятно.

— Кто бы сомневался! — Мисс Пратт нахмурилась, что придало ее лицу еще большую мрачность. — Но какое все это имеет отношение к вам, миссис Томпсон?

— В своем завещании мой муж выразил сожаление по поводу того, что он позволил отправить Ребекку в благотворительный приют, — принялась объяснять Конкордия. — Он явно хотел, чтобы девочку забрали в отчий дом.

— Какая чушь! — воскликнула мисс Пратт. — Не мог же ваш муж рассчитывать на то, что вы займетесь воспитанием его незаконной дочери! Это чересчур для приличной, хорошо воспитанной леди, обладающей столь тонкой чувствительностью, как у вас.

«А чувства невинного ребенка тебя не волнуют? — так и хотелось закричать Конкордии. — Боль и страдания маленькой девочки вообще ничего не значат? Взрослые обязаны заботиться о бедной малышке, вот что. И в том, что Ребекка родилась у невенчанных супругов, не было ее вины».

Конкордия почувствовала, как неистово забилось ее сердце. «Держи себя в руках, — то и дело повторяла она про себя. — Успокойся, или ты все испортишь. К тому же это выдуманная трагедия, ты ведь всего лишь играешь роль обиженной вдовы».

Однако в то же время Конкордия понимала, что вся эта история звучит столь правдиво именно потому, что в мире много настоящих маленьких Ребекк.

— Возможно, — сквозь зубы процедила она. — Но факт остается фактом: мой муж искренне сожалел о том, что отправил ребенка в благотворительный приют. В своем завещании он просил меня устроить Ребекку так, чтобы она получила небольшое наследство и… фотографию отца.

— Понимаю, — пробормотала мисс Пратт. — Так вы говорите, речь идет еще и о наследстве?

Похоже, она весьма оживилась, когда речь зашла о деньгах, подумала Конкордия.

— Да, — кивнула Конкордия. — Конечно, сумма не очень большая.

— О! — только и воскликнула мисс Пратт.

Ее заинтересованность стала угасать.

— Проблема заключается в том, — продолжила Конкордия, твердо намереваясь придерживаться заранее разработанного сценария, — что мой муж не указал, в какой именно приют он отправил Ребекку. Я же со своей стороны пытаюсь объехать как можно больше из них, чтобы найти девочку.

— Видите ли, если бы ее отправили в работный дом или один из тех приютов, которые принимают детей, не имеющих достойных связей, она бы уже стала к этому времени служанкой, — сказала мисс Пратт.

— Но Ребекке только девять лет! — Опять Конкордия забыла свою роль.

— Достаточно для того, чтобы трудиться на кухне какого-нибудь респектабельного дома, должна признаться, — пожала плечами директриса. — Детям, у которых на роду написано стать слугами, следует с младых ногтей внушать, что они должны тяжело работать, если хотят получить хорошее место и не остаться на улице.

— А вы отправляете своих девочек в услужение, мисс Пратт? — спросила Конкордия.

Директриса явно была обижена таким предположением.

— В Уинслоу принимают только девочек из высшего света. Наших юных леди готовят к тому, чтобы они стали гувернантками или учительницами. Обычно они остаются в школе до семнадцати лет. — Она нахмурилась. — Конечно, они могут начать зарабатывать и раньше, чтобы оплачивать свое пребывание здесь, но нам бывает довольно трудно убедить школу или семью взять в услужение девушку моложе семнадцати лет.

— Да уж, — еле сдерживаясь, промолвила Конкордия, вспомнив о том, что ей и самой пришлось прибавить себе лет, когда она нанималась на свою первую работу.

Она тогда солгала, сказав, что ей уже восемнадцать.

— А что, все ваши ученицы занимают достойные вакансии?

— Те, которые держатся с положенной скромностью, не перечат и изо всех сил стараются соблюдать «золотые правила для благодарных девочек», обычно находят места, да. — Мисс Пратт помолчала. — Но разумеется, случаются и неудачи.

— Понятно. — Конкордия почувствовала, что ее руки опять сжимаются в кулаки. — И что же с ними происходит?

— Что происходит? — беспечно переспросила мисс Пратт. — Обычно они кончают на улице. А теперь давайте вернемся к разговору о незаконной дочери вашего мужа. В Уинслоу воспитываются тридцать семь девочек. Насколько я помню, среди них есть две Ребекки. Буду счастлива просмотреть записи, чтобы выяснить, не носит ли одна из них фамилию Томпсон.

— Очень мило с вашей стороны, мисс Пратт, — через силу вымолвила Конкордия.

Директриса задумчиво посмотрела на шкаф, набитый папками с документами.

— Видите ли, миссис Томпсон, я очень занятая женщина, — многозначительно произнесла она. — Для того чтобы просмотреть все папки, мне понадобится некоторое время.

Намек был слишком очевиден, чтобы не понять его.

— Можете не сомневаться, я постараюсь компенсировать вам беспокойство, — поспешила заверить ее Конкордия.

«Эмброуз был прав, — подумала она. — Мисс Пратт ждет взятку.»

Сунув руку в муфту, Конкордия вынула оттуда купюру, которую Эмброуз дал ей специально для этой цели, и положила ее на стол.

— Очень хорошо, я просмотрю папки, чтобы выяснить, нет ли в них дела девочки, фамилия отца которой Томпсон. — Купюра как-то незаметно исчезла в кармане ее платья. — А вы, случайно, не знаете, как звали ее мать?

— Нет, ее имя мне неизвестно, — ответила Конкордия.

Поднявшись с места, мисс Пратт направилась к шкафу с папками и ящичками. Она открыла тот из них, на котором были указаны буквы от «П» до «Т». Конкордия увидела, что ящик был полон папок и документов. Она почувствовала, как все сжалось у нее внутри.

«В этом полумраке, в этих ящиках так много трагичных историй, историй маленьких жизней,» — подумалось ей.

Тут кто-то постучал в дверь кабинета.

— Входите, мисс Берк, — отозвалась мисс Пратт, даже не оглянувшись.

Дверь отворилась, Конкордия увидела маленькую сухонькую женщину — ту самую, что недавно открыла ей дверь.

— Прошу прощения за то, что беспокою вас, мисс Пратт, — заговорила она, — но вы просили немедленно известить вас, как только прибудет развозчик угля.

— Совершенно верно, мисс Берк. — Захлопнув ящик, директриса на удивление быстро оглянулась, ее глаза засверкали. — Вы должны извинить меня, миссис Томпсон, мне нужно всего несколько минут. Мне необходимо потолковать с этим развозчиком. Что-то слишком много угля мы тратим в Уинслоу, несмотря на то, что уже наступила весна, вот я и хочу уменьшить количество поставок.

— Разумеется, — кивнула Конкордия, думая о том, что в здании царит чудовищный холод, несмотря на время года.

Директриса широкими шагами пересекла свой кабинет и вышла в коридор. Кивнув Конкордии с извиняющейся улыбкой, мисс Берк закрыла за собой дверь.