Катберт лишь всплеснул руками:

— Сэр, это самое необычное предложение, какое я когда-либо получал!

С силой стиснув ручку трости, Эмброуз прищурил глаза.

— Назовите мне имя — и вы получите пять сотен фунтов стерлингов, — повторил он. — Вы поняли меня?

— Определенно понял, — выдохнул Катберт.

— Что ж, очень хорошо, не будем больше отнимать у вас время. — С этими словами Эмброуз вынул из кармана визитную карточку. — Если вы узнаете хоть что-то, касающееся Ханны Радберн, немедленно сообщите мне в клуб. Тамошний менеджер знает, как связаться со мной. Как только получу от вас какие-то сведения, я тут же приеду к вам.

Эмброуз бросил карточку на стол Катберта, Конкордия поднялась со стула, чувствуя, как каждая клеточка ее тела вибрирует и трепещет от ярости. Не оборачиваясь, Эмброуз и Конкордия направились к двери.

Глава 23

На улице уже темнело, сгущался туман. Откуда-то из туманной мглы к ним подъехал кеб. Эмброуз остановил экипаж и распахнул перед Конкордией дверцу.

Молодая женщина села в кеб и, устроившись на сиденье, расправила свою юбку. Ее все еще поколачивало от ярости. Больше всего Конкордии хотелось вернуться в дом Катберта, вихрем ворваться в его кабинет и сказать ему, что она собирается сообщить полиции обо всех его проделках. Однако с этим придется подождать — удовлетворение от такого поступка она получит позже.

— Совершенно очевидно, что этот чудовищный Катберт вспомнил имя Ханны, — сказала она Эмброузу.

— Да, — кивнул тот, бессильно уронив руки на колени и глядя на опустевшую улицу. — В этом можно не сомневаться. Катберт встревожился не на шутку, однако мне доводилось иметь дело с такого рода типами. В конце концов жадность возьмет верх над тревогой.

— Согласна, — отозвалась Конкордия. — Но что он, по-твоему, сделает? Как бы там ни было, Ханна для них пропала. Исчезла!

— Если я прав, Катберту немало известно об этом деле, — заметил Эмброуз. — И уж он постарается продать мне кое-какую информацию.

Конкордия осторожно откашлялась.

— Ты сказал мистеру Катберту, что он может послать тебе записку в твой клуб… — заговорила она.

— Да, — перебил ее Эмброуз, утвердительно кивая.

— Мне как-то и в голову не приходило, что вы являетесь членом какого-то клуба, сэр.

— Но ведь в клубах можно припасть к полноводному источнику всевозможных сплетен и слухов, — рассеянно произнес Уэллс. — А я в своем бизнесе завишу и оттого, и от другого.

— Понятно, — промолвила Конкордия, стараясь не выдавать голосом своих эмоций. — Но если ты член клуба, то тебя должны знать и остальные его завсегдатаи.

Эмброуз продолжал смотреть на улицу, но уголок его рта слегка дернулся.

— Они знакомы с эксцентричным джентльменом по имени Далримпл, — сказал он.

— Потрясающе! — Конкордия расправила свои перчатки. — Должна признаться, что я не слишком-то осведомлена в таких тонких делах, но мне всегда казалось, что в клуб принимают только по рекомендации кого-то из постоянных членов этого клуба. Разумеется, этот человек должен очень хорошо знать кандидата на место в клубе.

— Да, и джентльмен, рекомендовавший меня в клуб, очень хорошо меня знает, — согласно кивнул Эмброуз.

Конкордия поморщилась.

— Ты имеешь в виду мистера Стоунера? — спросила она.

— Имя Стоунера отворяет многие двери в этом городе, — проговорил Эмброуз.

Учительница вздохнула:

— Тебе вся эта игра по нраву, не так ли?

Эмброуз из вежливости сделал вид, что его удивил ее вопрос.

— О какой игре идет речь?

— Ох, ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду, — слегка улыбнулась Конкордия. — Задавать тебе личные вопросы — это то же самое, что ловить лунный свет. Каждый человек явственно видит его, но схватить, потрогать не может.

Несколько мгновений Уэллс молчал, уголок его рта больше не дергался.

— Я не привык объяснять что-то, касающееся меня, кому-то, — наконец промолвил он.

— Я тоже.

Откинувшись назад, Эмброуз положил руку на спинку сиденья.

— Мне это известно.

— Похоже, что ради карьеры нам обоим пришлось создать целую систему конспирации, скрывающую нашу личную жизнь, — заметила Конкордия.

С минуту Уэллс раздумывал над ее словами, а затем демонстративно кивнул.

— И что же для тебя главное? — поинтересовался он наконец.

— Мне кажется, что если человек долгое время имел дело с тайнами, ему трудно отказаться от этой привычки, — промолвила Конкордия.

В глазах Эмброуза промелькнула какая-то тень. Заметив ее, Конкордия подумала было, что зашла слишком далеко в своих предположениях.

К ее удивлению, Эмброуз наклонился к ней поближе и провел пальцем по ее подбородку.

— Временами лучше не изменять старым привычкам, — сказал он.

— Я же нарушила собственную привычку и поведала тебе о своем прошлом в обществе «Чистый родник», — заметила Конкордия.

— Можешь не сомневаться: я сохраню твои тайны, — пообещал Эмброуз.

— В этом я как раз не сомневаюсь. Но мы с тобой находимся в разном положении, потому что не все рассказали о себе друг другу, Эмброуз. Я до сих пор тебе доверяла. А ты можешь доверять мне?

Уэллс снова откинулся на спинку сиденья, пытаясь взять себя в руки.

— Это вовсе не вопрос доверия, — заметил он.

— Следует ли мне понимать, что твои секреты просто ужасны?

Брови Уэллса приподнялись — он явно хотел остановить дальнейшие расспросы на эту тему.

— Я же не одна из твоих учениц, которым хорошо от твоего участия и желания выслушать их, Конкордия. Я давно храню свои секреты.

Учительница напряглась, услышав довольно суровую отповедь Эмброуза. Не похоже, чтобы он собирался ей довериться.

— Что ж, очень хорошо. — Она сложила руки на коленях. — Вы слишком скрытны, сэр, и слишком много думаете о своих тайнах. Но я не буду давить на вас.

Уэллс стал вновь задумчиво смотреть в окно. Между ними повисла тишина. Через некоторое время, будучи не в силах больше выносить ее, Конкордия попыталась завести разговор.

— Хотелось бы мне знать, что бы сказала миссис Хокстон, узнав, что происходит в благотворительной школе для девочек Уинслоу, — промолвила она.

— Что еще за миссис Хокстон, черт побери? — сердито спросил Эмброуз.

— Благотворительница этой школы, — объяснила Конкордия. — Ее портрет висит в кабинете Эдит Пратт — напротив фотографии королевы.

— Да неужели? — Уэллс удивленно приподнял брови. — В таком случае ты задала очень интересный вопрос. Мне тоже любопытно, знает ли миссис Хокстон о том, что происходит в школе.

— Полагаю, ей ничего об этом не известно.

— А почему ты так думаешь?

— Судя по тому, что рассказывали мне о ней девочки, миссис Хокстон из тех женщин, которые становятся филантропами, потому что верят: благотворительность повысит их общественный статус. На самом-то деле все эти миссис Хокстон ничуть не интересуются ни сиротами, ни школами, которые они опекают.

— А девочки когда-нибудь видели миссис Хокстон?

— Лишь однажды, — ответила Конкордия. — Как-то раз миссис Хокстон появилась в школе на Рождество и задержалась там ровно столько времени, чтобы вручить каждой девочке по паре митенок. По словам Ханны, Эдвины, Теодоры и Фебы, ради этого в столовую привели всех девочек без исключения. Мисс Пратт произнесла короткую речь о том, как им всем повезло, потому что им попалась такая чудесная и щедрая благотворительница, затем девочки спели несколько рождественских гимнов, а потом миссис Хокстон уехала.

Эмброуз с отвращением покачал головой.

— Вероятно, эту встречу устроили для того, чтобы ученицы навсегда запомнили то Рождество.

— А я считаю, можно с уверенностью сказать, что миссис Хокстон не слишком-то интересуется делами в школе Уинслоу, — добавила Конкордия.

— Совершенно с тобою согласен, — кивнул Эмброуз. — И тем не менее…

— Да?

— Было бы интересно задать миссис Хокстон несколько вопросов о том, как она осуществляет свою благотворительность и насколько бывает при этом щедра, — сказал Уэллс.

Конкордия изумленно уставилась на своего спутника.

— Ты собираешься задавать вопросы миссис Хокстон? — спросила она.

— Да, — подтвердил молодой человек. — Но думаю, с вопросами стоит подождать до завтра, сегодня уже слишком поздно.

— Ты с ней знаком?

— Никогда не видел эту женщину, — признался Эмброуз.

— Очевидно, она очень состоятельная дама, которая вращается в высшем свете, — проговорила Конкордия. — Так скажи мне, ради Бога, как ты собираешься проникнуть к ней? Как убедишь ее потолковать с тобой?

— Я собираюсь призвать себе на помощь высшие силы, — улыбнулся Эмброуз.

— Не поняла…

Его улыбка стала еще шире.

— Видишь ли, высший свет состоит из нескольких кругов, которые находятся на разной высоте, — промолвил он. — Наша миссис Хокстон непременно обратит внимание на человека, который окажется в более высоком круге, чем ее собственный. Да она его даже за божество сочтет!

— Понятно, — мрачно бросила Конкордия. — И что же, ты знаком хотя бы с одним из этих высокопоставленных божеств?

— В высшем свете всегда найдется человек, занимающий более высокую ступень, чем другой. — Эмброуз пожал плечами. — Ну разумеется, если этот другой не королева. Что-то подсказывает мне, что миссис Хокстон находится где-то рядом именно с этим кругом.

Сидя в своей конторе. Герберт Катберт размышлял о неожиданно свалившейся на его голову удаче. Решить поставленную перед ним задачу можно было двумя способами. Дна способа для получения неплохой прибыли…

Разумеется, ему надо быть очень осторожным. Очень. Оба — и Ларкин, и Тримли — весьма опасные типы И они, оба будут готовы пойти на что угодно, лишь бы получить информацию, которую он собирается предоставить им. Если повезет, их благодарность выльется в очень большую сумму.

Была, правда, одна загвоздка, однако Катберт не думал, что она превратится для него в серьезную проблему. Он продаст этому Далримплу какое-нибудь выдуманное имя, прикарманит пять сотен фунтов стерлингов и тут же отправится в свой любимый ад азартных игр.

Наконец-то удача улыбнулась ему.

Глава 24

— Кем бы ни был этот мерзавец, ему удалось выйти на Катберта! — воскликнул Тримли, нервно меряя шагами парную. — Вы понимаете, что это означает?

Ларкин лежал на кушетке, держа в одной руке чашку с холодной водой. Его наполняло приятное чувство удовлетворения.

«Наконец-то, — подумал он, — Тримли стал показывать признаки волнения. Он тоже стал потеть. И его элегантная римская тога тоже стала соскальзывать с него.»

Самое время. Впрочем, он всегда понимал, что рано или поздно нервы у Тримли сдадут. Потому что у него нутро с гнильцой. Не было в нем той закаленной стали, которая поддерживает лишь тех, кто вырос на улице.

— Это означает, — проговорил Ларкин, лениво вытягивая ноги с таким видом, словно он находился не в бане, а в каком-нибудь модном клубе, — что мы можем установить ловушку, чтобы узнать, кто же такой этот Далримпл. Должен признаться, я сгораю от любопытства.

— Да совершенно очевидно, кто он такой! — раздраженно сказал Тримли. — Именно он украл девочек из замка.

— Это не обязательно, — заметил Ларкин. — Не исключено, что он работает на кого-то еще. На кого-то, кто хочет занять мое место.

Грязную работу он больше сам не выполнял, поэтому предполагал, что человек, стоящий за похищением юных леди, вполне мог тоже держать дистанцию между собой и своим бизнесом.

Тримли сжал рукой узел на своей простыне, напоминающей тогу, едва удерживая ее — казалось, еще немного, и простыня соскользнет вниз с его плеча.

— Как бы там ни было, мы возьмем его, когда он явится к Катберту, — проговорил он.

— Это будет слишком глупо, — вымолвил Ларкин, отпив глоток воды. — А я не глупый человек.

— О чем вы только говорите, черт вас побери? Мы должны остановить Далримпла, прежде чем он приблизится к нам, — возмутился Тримли. — Дела идут все хуже, мы теряем контроль над ситуацией! Разве вы не видите этого?

— Нет, ситуацию мы по-прежнему держим под контролем, — спокойно возразил Ларкин. — Если этот Далримпл действительно каким-то образом оказался вовлеченным в наши дела, то он в конце концов приведет нас к учительнице и девчонкам. Я хочу, чтобы за ним проследили после его визита в контору Катберта. А уж после того, как мы разыщем девочек и Конкордию Глейд, займемся Далримплом.

Челюсть Тримли дернулась пару раз, однако спорить он не стал.

— Да, полагаю, в этом есть свой смысл, — кивнул он. — Но что делать с Катбертом? Он ждет, что мы заплатим ему, если он сообщит нам о визите Далримпла.

— Катберт получит свою награду, — вымолвил Ларкин.

Тримли остановился.

— Да черт возьми, вы что, вообще ничего не понимаете?! — зарычал он. — Если Далримплу удалось выйти на Катберта, то и полиции не составит труда сделать это.

— Нету меня причин считать, что полицию интересует это дело, — заметил Ларкин. — Но если это случится, то, обещаю, Катберт никому ни о чем не расскажет.

— Будь я на вашем месте, я бы не был так уверен в этом.

Ларкин едва сдержал улыбку: Тримли явно был на грани срыва.

— Успокойтесь, Тримли, — проговорил он. — Катберт больше не доставит нам неприятностей.

Глава 25

Дорчестер-стрит погрузилась в море тумана и теней. Целый строй газовых фонарей выступил на борьбу с ночной тьмой, однако неровный, мерцающий свет не мог глубоко проникнуть в туманную мглу.

Эмброуз внимательно осматривался по сторонам. Записку от Катберта ему принесли меньше часа назад. Ошибиться в смысле неровных торопливых каракулей было невозможно:

«У меня для вас интересная новость. Встретимся в моей конторе. Сегодня вечером в одиннадцать часов. Приходите один. Будьте добры прихватить с собой чек на оговоренную сумму».

Все магазины на первом этаже были закрыты, ставни на окнах и витринах опущены. В большей части окон верхних этажей свет тоже не горел, однако Эмброуз разглядел тонкую полоску света под занавеской в конторе Катберта.

Улица была пуста, если не считать одинокого кеба. Кучер, закутавшийся в тяжелый плащ, надвинул на глаза шляпу и неуклюже осел на сиденье. Казалось, он спит. Тощая кобыла терпеливо ждала, низко опустив голову, — наверняка ей грезилась кормушка со свежим сеном и теплое стойло.

Эмброуз подождал еще некоторое время. Никакого движения в тени, ни души. В конторе Катберта по-прежнему горел свет.

Одно ясно: он ничего не узнает, если не поднимется в контору. Эмброуз направился к дому Катберта, громко стуча каблуками по мостовой. Мистер Далримпл не из тех, кто привык прятаться. Он уважаемый и преуспевающий джентльмен, состоящий в членах дорогого клуба, который заказывает себе одежду у модного портного. Этим поздним вечером он пришел сюда по делу и торопится поскорее завершить его.

Дверь оказалась не заперта. Эмброуз шагнул в темноту и замер на мгновение, прислушиваясь к собственным ощущениям. Кажется, никого… Он поднялся на второй этаж и осмотрел коридор.

В темноте выделялась лишь узкая полоска света под дверью Катберта.

Эмброуз пошел по коридору, двигаясь на этот раз совершенно бесшумно. Он проверил все остальные двери на этаже, мимо которых проходил, — все оказались запертыми.

Удовлетворенный тем, что на этаже нет никого, кроме него и Катберта, Эмброуз подошел к нужной двери и нажал ручку. Она легко опустилась вниз.

Стучать Эмброуз не стал. Вместо этого он очень быстро распахнул дверь, чтобы его появление оказалось неожиданностью для хозяина. Он мог бы и не стараться. Катберта за столом не оказалось. Комната была пуста. Эмброуз осмотрел стоящую на столе лампу. Почему ее оставили гореть? Может, Катберт просто вышел ненадолго по делу и вот-вот вернется, чтобы поговорить с мистером Далримплом?

Или, может, этот деловой человек чего-то испугался и так торопливо убежал из собственной конторы, что забыл выключить свет?

Эмброуз закрыл дверь и запер замок. Он не хотел, чтобы кто-то мог неожиданно застать его за обыском комнаты. Это было бы неприятно.

Эмброуз подумал, что, занимаясь этим делом, он то и дело шарит по каким-то папкам, читает какие-то документы. Не то что в добрые старые дни, когда объекты его поисков оставляли интригующие улики, которые так и сияли, так и сверкали при свете.

Однако его, как всегда, переполняла бодрящая энергия, которая не утратила своей силы. Жаль, он не может каким-то образом сохранить ее и продать кому-нибудь. Выгода от такой сделки была бы огромной.

Он быстро просмотрел ящик с документами Ничего интересного — лишь всевозможные деловые бумаги, пожелтевшие от времени. Судя по именам и адресам на папках с бумагами, большую часть клиентуры Катберта составляли одинокие женщины с весьма скромным достатком.

Задвинув последний ящик на место, Эмброуз подошел к столу, почти не надеясь найти что-либо интересное для себя. Ожидания его не обманули. Большая часть ящиков и отделений для бумаг была забита обычными документами, визитными карточками, ручками, карандашами и запасными бутылочками с чернилами.

В среднем ящике Уэллс обнаружил небольшой блокнот в кожаном переплете. Он быстро пролистал его — почти все странички были заполнены столбцами цифр и суммами. Должно быть, это блокноте расчетами, заключил Эмброуз. Что ж, изучая подобные записи, можно немало узнать о финансовом положении человека.

Сунув блокнот себе в карман, Эмброуз задвинул ящик на место и подошел к окну. Прислонившись к стене, он выглянул на улицу сквозь щелочку в занавесках.

Похоже, на улице все было по-прежнему. Туман так же вился вокруг фонарей. Темный силуэт кеба виднелся на том же месте, что и раньше, да и кучер, кажется, сидел в той же позе.

Эмброуз подошел к двери, отпер замок и выскользнул в темный коридор. Он снова замер на месте и, пользуясь своей уникальной способностью видеть в темноте, осмотрелся по сторонам.

Удовлетворенный тем, что вокруг так никого и не было, Уэллс стал спускаться вниз.

Оказавшись на улице, он прямиком направился к наемному экипажу. Громкий звук его шагов нарушал оцепеневшую туманную тишь.

— Эй, кучер, я бы хотел перемолвиться с вами парой словечек! — закричал он с легким акцентом, подражая речи Далримпла.

Возница зашевелился и очень быстро повернул голову, наблюдая за приближающимся Эмброузом. В темноте разглядеть его лицо было невозможно, к тому же он высоко поднял воротник, замотал нижнюю часть лица шарфом, а на глаза низко надвинул шапку.

— Прошу прощения, сэр, но я сейчас несвободен, — заговорил он. — Жду, когда мне принесут деньжата.

— Да неужели? — не сбавляя шага, спросил Эмброуз.

— Ага, сэр, так оно и есть, — подтвердил возница. — Ежели вам кеб нужен, то лучше ступайте на соседнюю улицу.

— Да не нужен мне кеб, — остановил Уэллс разговорчивого кучера. — Я просто хочу задать вам несколько вопросов.

Теперь он был всего в каких-нибудь десяти шагах от экипажа. Внутри кеба свет не горел, окна были задернуты шторками.

Краем глаза Эмброуз увидел влажное пятно на мостовой аккурат под дверью для пассажиров. Вероятно, либо возница, либо кобыла облегчились прямо посреди улицы, не выдержав долгого ожидания. Хотя… Для лошади лужа маловата, да и запаха нет.

— Можете не сомневаться, я вам заплачу, — сказал Эмброуз.

Сунув руку в карман, он вытащил несколько монет.

Возница неловко заерзал на месте.

— И что вы хотите узнать? — спросил он недоверчиво.

— Я ищу одного поверенного — он держит контору в здании, из которого я только что вышел, — ответил Эмброуз. — Мы должны были встретиться с ним вечером, но он так и не появился. Вы, случайно, не видели, чтобы кто-нибудь входил или выходил из этого дома до моего прихода?