— Я говорю совершенно серьезно.

— Я тоже. Хорошее в том, что, если только ты не побежишь к двери и не поднимешься очень быстро к себе в комнату, а, как обычно, пойдешь спокойно, один из нас получит этой ночью то, чего он хочет, — заявил Уэллс.

— Прошу прощения?

— … А плохое, — не обращая на ее вопрос внимания, продолжил Уэллс, — для тебя состоит в том, что это будешь не ты. Я достаточно понятно выразился, мисс Глейд?

У Конкордии было ощущение, словно ее ударила молния. Она оторопело уставилась на Эмброуза, а затем по ее телу пробежала томительная дрожь.

Она может настаивать на том, чтобы получить ответы позднее.

— Вы угрожаете изнасиловать меня, сэр? — спросила она. — Если это так, я бы хотела для начала снять очки. Вы же знаете, как они запотевают, когда мы сливаемся в жарких объятиях.

Закрыв глаза, Эмброуз опустил голову и уперся лбом в лоб Конкордии. Она услышала, как за его спиной на пол упала газета.

— Ну что мне с вами делать, мисс Глейд? — прошептал он.

Конкордия обвила его плечи руками.

— Я подумала, что вы хотите изнасиловать меня, — тихо проговорила она. — Мне это показалось чудесной задумкой.

Эмброуз запустил пальцы в ее волосы. Шпильки тут же вылетели из прически и упали на ковер.

— Я пропала, не так ли? — пробормотала она.

— Не знаю, — отозвался Уэллс. — Ты думаешь, что пропала?

— Да…

Подняв руки, он осторожно снял с нее очки. Конкордия даже не увидела, а почувствовала, как он потянулся и положил их на каминную полку. Когда оправа коснулась мрамора, раздался едва слышный стук.

Через мгновение его губы накрыли ее губы. Та темная энергия, которая — чувствовала Конкордия — переполняла его, превратилась в иную силу. Эта сила переливалась в ее жилы, требуя ответа, захватывая все ее существо.

— Эмброуз! — прошептала Конкордия, прижимаясь к его широкой груди.

С ее уст сорвался едва слышный стон, в ответ на который Уэллс схватил Конкордию в объятия, поднял и, не прерывая поцелуя, понес к двери.

Данте и Беатриче, решившие, что все собираются уходить из библиотеки, вскочили и побежали следом, чтобы не остаться в пустой комнате. Конкордия слышала, как их когти стучат по натертому до блеска паркету холла.

Однако Эмброуз, дойдя до двери, не вышел в коридор. Вместо этого он захлопнул дверь обутой в сапог ногой.

— Запри замок, — прошептал он, касаясь ее губ своим ртом.

— Что? Ах да… Хорошо, — шепнула Конкордия и принялась возиться с замком дрожащими руками.

— Быстрее! — торопил ее Уэллс.

— Извини.

Наконец Конкордии удалось запереть дверь на замок. Едва услышав тихое щелканье пружины, Эмброуз понес ее через всю комнату к дивану и уложил на подушки, затем он потушил газовый светильник, чтобы комната освещалась лишь светом теплившегося в камине огня.

Конкордия, будто зачарованная, наблюдала, как он нетерпеливо расстегивает пуговицы на сорочке. Высвободив ее из брюк, Эмброуз уселся на край дивана и снял сапоги.

Несколько мгновений он молча смотрел на Конкордию, словно желал убедиться в том, что она настоящая и не исчезнет внезапно, как привидение. Или для того, чтобы навсегда запечатлеть ее образ в своей памяти.

— Я знал, что ты будешь меня ждать, — прошептал он наконец.

Заглянув в его серьезные глаза, Конкордия улыбнулась.

— Это так плохо? — спросила она ласково.

— Я не привык к тому, чтобы кто-то ждал меня, — промолвил Эмброуз, словно этой фразой можно было все объяснить.

Хотя… Возможно, отчасти так оно и было. Конкордию охватило какое-то непривычное, странное чувство.

— Я тоже, — отозвалась она.

— Я хочу тебя.

— Это хорошо. — Она провела по его подбородку кончиками пальцев. — Я тоже тебя хочу.

Не сводя с нее глаз, Эмброуз развязал узел на поясе ее халата. Конкордия видела мохнатую поросль на его груди и странную татуировку в виде цветка. Заинтригованная, она скользнула руками под полы расстегнутой сорочки, прижалась ладонями к его коже, наслаждаясь его силой и теплом.

Халат упал, Конкордия осталась в ночной рубашке. Он провел рукой по ее бедру. Почувствовав, что его пальцы оказались около самого сокровенного ее уголка, Конкордия сильно вздрогнула. Впрочем, первоначальный шок быстро прошел, уступая место горячему желанию.

Эмброуз поцеловал ее шею и расстегнул пуговки на рубашке. А затем, внезапно, она ощутила его губы на своем соске. Ее чувства были наэлектризованы до предела.

Конкордия запустила пальцы в его волосы; теперь все ее тело содрогалось от неистовой дрожи.

— Эмброуз!

Расстегнув брюки, он с силой прижался своей восставшей плотью к ее обнаженному бедру.

Когда он коснулся влажного уголка между ее ног, изнывающего под его прикосновениям, Конкордия ощутила, как в ее теле заплясали электрические искорки. Ее тело потянулось за его рукой, стремясь быть поближе к нему, получать то неведомое наслаждение, которое доставляли его прикосновения. Новые ощущения заставили Конкордию забыть о скромности, вихрь страсти закружил ее, ей безумно захотелось узнать, куда он ее приведет.

Его отвердевшая плоть вызвала у нее такое любопытство, что она сжала ее рукой. В ответ Эмброуз громко застонал — непонятно только, от удовольствия или от боли.

— Я сделала тебе больно? — встревожилась Конкордия.

— Я в агонии, — отозвался он.

— Ох, Эмброуз, я не хотела…

— Сделай это еще раз! — грубо приказал он.

Конкордия исследовала его плоть своей рукой, а Уэллс тем временем осыпал горячими поцелуями ее шею, плечи и грудь. Внезапно он оторвался от нее и — нехотя, кажется, — приподнялся. Его пальцы обхватили лодыжку Конкордии.

Решив, что Уэллс хочет довершить начатое, она обхватила себя руками.

Однако он не вошел в нее. Вместо этого Эмброуз закинул ее ногу на спинку дивана и стал целовать ее снизу вверх. Когда его губы коснулись того места, которое он только что ласкал руками, у Конкордии появилось такое чувство, будто ее охватило пламя. Она не могла промолвить ни слова, не в силах была остановить его.

Когда к ней наконец вернулся дар речи, было уже поздно. Все его тело было напряжено, словно сжатая пружина Внезапно что-то с ней произошло — что-то непонятное, непривычное. Тело содрогнулось от переполнявшего ее восторга, от рвущихся наружу, пляшущих где-то в глубине ее существа огоньков. Это было настолько потрясающее ощущение, что Конкордия даже не заметила, что лицо Эмброуза вновь склонилось над ней. Она открыла глаза, чтобы поймать на себе его внимательный взгляд, и тут он скользнул в ее разгоряченное лоно, жаждущее его проникновения.

Невыносимо! Боль смешалась с удовольствием, поднимая Конкордию на вершину наслаждения. Она громко застонала. Губы Эмброуза зажали ей рот, принимая в себя ее сладострастный стон. С его уст тоже сорвался крик страсти, тело ритмично задвигалось.

Конкордия вцепилась в его плечи руками и, сжав зубы, заставила себя забыть о боли и некотором чувстве дискомфорта, словно понимая, как ему нужно получить разрядку, зная, что у нее есть тот дар, который Эмброузу так нужен.

Его толчки становились все сильнее, резче, все неистовее. Вдруг на мгновение он замер.

— Держи меня! — прошептал Эмброуз.

Неожиданно его тело сотрясла сильная дрожь, он застонал, дернулся, его голова упала на плечо Конкордии.

Время для обоих остановилось…

Глава 28

Спустя немало времени Конкордия почувствовала, что Эмброуз зашевелился. Приподнявшись, он встал с дивана. Открыв глаза, она наблюдала за тем, как он натягивает брюки, и лишь в это мгновение ощутила собственную наготу.

Что-то изменилось в атмосфере библиотеки. Ночь уже не казалась обоим раскаленной — напротив, несмотря на то, что в камине еще тлели угли, стало как-то холодно и неуютно.

Быстро сев, Конкордия завернулась в халат. Эмброуз подошел к камину, взял ее очки и вернулся к дивану. Осторожно надев их на нос Конкордии, он взял ее за руку и рывком поднял.

— Ты в порядке? — спокойно спросил он.

— Да, разумеется, — ответила Конкордия, расправляя полы халата и стараясь не обращать при этом внимания на тянущую боль в самом сокровенном уголке ее тела и небольшие кровавые пятна на ночной сорочке.

«Так все и должно быть в сложившихся обстоятельствах,» — подумала она.

— А почему ты подумал, что я могу нехорошо себя чувствовать?

Уэллс криво усмехнулся:

— Ты решила до победного конца играть роль свободолюбивой женщины с вольными взглядами, нескромной, которую не смущают никакие темы разговора, не так ли?

— Никакая это не роль, — обиделась Конкордия. — Я и в самом деле такая.

— А еще ты была девственницей, — добавил Эмброуз.

— Послушай-ка, — нахмурилась Конкордия, — надеюсь, ты не будешь испытывать чувства вины из-за такого пустяка, как лишение меня невинности? Если это так, то, будь уверен, ты напрасно переживаешь. Меня, во всяком случае, это не огорчает.

— Ты абсолютно в этом уверена?

— Конечно! — заверила его Конкордия. — Как бы там ни было, я получила неплохой опыт.

— Неплохой опыт… — эхом отозвался Эмброуз, которого это слово, похоже, смутило.

— Я бы даже сказала, что была… потрясена. — Подойдя к висевшему на стене зеркалу, Конкордия принялась поправлять волосы. — Конечно, юным девушкам следует хранить девственность, но, когда достигаешь определенного возраста, она начинает тяготить.

— Понятно, — кивнул Эмброуз.

Встретив его взгляд в зеркальном отражении, Конкордия не смогла сдержать усмешку.

— Так что успокойтесь, сэр, — промолвила она. — Время для этого было подходящее. И вы оказались подходящим мужчиной. Если бы этой ночью вы не проявили инициативы, я бы сама взялась за это, но, признаться, испытывала бы некоторую неловкость.

Эмброуз сзади подошел к Конкордии, положил руки ей на плечи и внимательно посмотрел на ее отражение.

— Как ты узнала, что я для тебя подходящий мужчина? — полюбопытствовал он.

Конкордия задумалась, не зная, в какие слова лучше облечь свои мысли. Не могла же она сказать ему о своей любви. Если она сделает это, его чувство вины станет еще сильнее.

— Я знала это, вот и все, — промолвила она, положив руку поверх его руки. — Ты мне с самого начала очень понравился.

Эмброуз крепче сжал ее плечи и наклонил голову, чтобы поцеловать Конкордию в ухо.

— И ты тоже сразу понравилась мне, — шепнул он перед этим.

— Правда? — восхищенно переспросила она.

Эмброуз удивил ее одной из своих редких улыбок, а затем выпустил из объятий и медленно направился к столу со спиртным.

— Только я все время повторял себе, что все дело лишь в том, что ты сидела на лошади передо мной… Вот так…

Конкордия медленно обернулась:

— Тогда ты испытывал… некоторое возбуждение, не так ли?

— Да уж, от тебя ничего не скроешь, — признался Эмброуз. — И я никогда не забуду того ощущения.

«Лучше прекратить этот разговор. — подумала Конкордия. — Женщина с независимыми взглядами не стала бы его продолжать.»

Плеснув бренди в два бокала, Уэллс поставил графин на место.

— Не стоит ли нам поднять тост за твой новый, просвещенный статус? За то, что ты получила потрясение и неплохой опыт?

— Ну конечно. — Она взяла у него бокал, испытывая чувство торжества.

Наконец-то она превратилась в женщину с опытом.

Эмброуз поднял свой бокал:

— За вас, Конкордия Глейд!

— И за вас, Эмброуз Уэллс! — Отпив глоток бренди, она опустила бокал и тут увидела валявшуюся на полу газету. — Кем бы вы ни были на самом деле.

Призраки вернулись в его глаза.

Подняв газету, Эмброуз долго смотрел на нее. Конкордия поняла: он читает статью о самоубийце.

— Кем он был? — спросила она.

— Моим отцом, — ответил он, не поднимая глаз.

— Ох, Эмброуз, я так этого боялась! — Приблизившись, она положила руку на его рукав. — Мне так жаль! Сколько лет тебе тогда было?

— Тринадцать. — Эмброуз сложил газету и аккуратно положил ее на стол.

— Боже мой! — Конкордия крепче сжала его руку. — Потерять отца в таком возрасте, да еще когда он умер такой ужасной смертью! Какой кошмар!

— Мой отец не совершал самоубийства. — Эмброуз сделал еще один глоток обжигающей жидкости. — Его убили.

Конкордия нахмурилась.

— Ты в этом уверен? — спросила она.

— Да. — Он отвернулся, высвободив свою руку. — Я был там, когда это случилось. И я был единственным, за исключением убийцы, кто знал правду.

— Эмброуз, ты должен рассказать мне, что тогда случилось!

Уэллс наградил ее каким-то странным, затуманенным взором.

— Это весьма неприятная история, — заметил он.

— Ничуть в этом не сомневаюсь, — пожала плечами Конкордия. — Но теперь, когда ты рассказал мне так много, я просто должна узнать остальное.

Эмброуз покрутил бокал между ладонями, явно увлекшись игрой света в хрустальных гранях. Она поняла, что он подбирает нужные слова, решает, что можно ей рассказать, а о чем лучше помалкивать.

— В тот вечер отец рано отправил меня наверх, — начал Уэллс. — И твердо велел мне не выходить из комнаты ни под каким предлогом. Он ожидал позднего гостя — человека, с которым имел деловые отношения.

— А твоя мать? — перебила его Конкордия. — Она где была?

— Моя мать умерла при родах, так что я ее никогда не видел, — объяснил Уэллс. — Отец так больше и не женился.

«Трагедия за трагедией.» — подумала Конкордия.

— Понятно, — сказала она.

— Отец весь день был очень расстроен и напряжен, — продолжал Эмброуз. — Я знал, что он переживает именно из-за того человека, который должен был его навестить, но даже предположить не мог, насколько опасен этот визит. Когда гость явился, я еще не спал. Услышав, что отец разговариваете ним, я встал с постели и вышел из комнаты. Там, в коридоре, притаившись в тени, я и слушал их приветствия. Затем они ушли в кабинет.

— А дальше?

— Началась ссора, ужасная ссора… Отец и его гость были партнерами — они создали какую-то незаконную финансовую схему. — Эмброуз покосился на газету. — Об этом пресса написала правду.

— Так они спорили о каких-то своих делах? — поинтересовалась Конкордия.

Уэллс утвердительно кивнул.

— Что-то у них там не заладилось, — промолвил он задумчиво. — Кажется, горничная заподозрила что-то незаконное или раскопала какие-то детали их сговора. — Он помолчал. — Так вот, партнер моего отца убил ее, чтобы она никому не проговорилась об этом.

— Боже мой! — прошептала Конкордия.

Эмброуз горько усмехнулся.

— Говорил же я тебе, что это будет невеселая история, — напомнил он.

— Продолжай, Эмброуз.

— Мой отец сказал своему партнеру, что убийство — вещь недопустимая и что он хочет прекратить с ним сотрудничество. У того человека был с собой пистолет… — Эмброуз надолго замолчал, глядя на бренди, казавшийся почти красным в отблесках каминного огня. — Едва услышав выстрел, я сразу понял, что произошло, — наконец продолжил он свой печальный рассказ. — От страха и шока я просто оцепенел.

Конкордия снова взяла его за руку. На этот раз Эмброуз не противился прикосновению — ей даже показалось, что он просто не обратил на это внимания, настолько поглотили его воспоминания, которые он высматривал в бокале с бренди.

— Я все еще прятался в темноте у лестницы, когда мужчина вышел из кабинета, — вновь заговорил молодой человек. — Оглядевшись по сторонам, незнакомец стал подниматься наверх. Он знал, что я нахожусь в доме, и не собирался оставлять в живых свидетеля.

Конкордия крепче стиснула его руку.

— А я так и стоял там, оцепеневший, не в силах тронуться с места… Снизу, находясь у основания лестницы, незнакомец не мог видеть меня, но я знал, что, поднявшись на один пролет, он сразу меня заметит, — с трудом проговорил Эмброуз. — Но тут он вспомнил об экономке. Полагаю, мужчина решил, что она представляет для него большую опасность, чем я. Собственно, он был прав. Как бы там ни было, незнакомец решил сначала разделаться с ней. Повернувшись, он направился в сторону кухни.

Конкордия обвила его шею руками и прижала к себе так же сильно, как и в те недавние мгновения, когда они слились в любовном экстазе. Эмброуз замолчал, словно не знал, как вести себя. Спустя несколько мгновений он медленно обнял ее, позволяя приласкать себя.

— Слава Богу, в тот вечер миссис Далтон не было дома, — продолжил он. — Отец специально отослал ее восвояси, чтобы она не услышала ничего лишнего, когда они будут разговаривать с его партнером. Однако я уже знал, что, не обнаружив экономки, незнакомец продолжит охоту на меня.

— И что же ты сделал?

— Когда он исчез из моего поля зрения, отправившись на поиски миссис Далтон, у меня появилось такое ощущение, будто я освободился от оков. Я вновь смог дышать и двигаться. Я понимал, что времени на то, чтобы найти хорошее укрытие наверху, у меня очень мало, однако я имел перед незнакомцем существенное преимущество: я отлично знал расположение комнат и вещей в доме. В спальне моего отца возле окна стоял сундук, накрытый покрывалом и подушками. Когда крышку поднимали, он превращался в буфет, но когда он был завален подушками, никому и в голову не могло прийти, что внутри есть пустое место.

— Так ты в нем и спрятался?

— Ну да, — кивнул Эмброуз. — Правда, сначала мне пришлось вынуть из сундука одеяла, которые там хранились. Я умудрился освободить сундук, спрятаться в нем и опустить крышку как раз в тот момент, когда незнакомец вновь подошел к лестнице.

— Господи, какой ужас! — прошептала Конкордия. — Как много тебе пришлось пережить!

— Самое страшное в том, что незнакомец то и дело окликал меня, предлагая выйти, — хрипло проговорил Уэллс. — Он говорил, что мой отец только что выстрелил в себя и что он теперь обо мне позаботится.

По телу Конкордии пробежала дрожь. Она крепче обняла Эмброуза.

— Он обшарил каждую комнату, — продолжал тот свой рассказ. — Я слышал, как он открывает платяные шкафы и буфеты… Когда он вошел в спальню, где я прятался, мое сердце билось так громко, что я опасался, как бы он не услышал его стук. Я старался не дышать, боялся пошевельнуть пальцем… Знаешь, в те страшные мгновения я был абсолютно уверен, что он вот-вот откроет крышку сундука и найдет меня.

— Но вероятно, он этого не сделал, — заметила Конкордия.

— Нет. Я слышал, как он ругается, проклиная меня. Помогло мне, вероятно, другое: как бы ни разъярен был незнакомец, он все-таки нервничал и торопился уйти из нашего дома. Не хотел он задерживаться на месте преступления дольше, чем необходимо. Думаю, он решил, что я смог каким-то образом убежать из дома. Одним словом, он ушел. Но еще долго я не выходил из своего убежища, понимая, что незнакомец мог затаиться где-то возле дома и наблюдать за ним, ожидая, что я, возможно, зажгу где-нибудь свет.

— И что же ты сделал? — спросила Конкордия.

— Когда задерживать дыхание стало уже совсем невмоготу, я тихонько выбрался из сундука и спустился вниз, не зажигая света. В кабинете по-прежнему горела лампа. Подойдя к двери, я увидел лежащего на полу отца. — Эмброуз посмотрел на угасающий в камине огонь. — Там все было… залито кровью…

— Боже мой, ты ведь был совсем маленьким и увидел такой кошмар… — прошептала Конкордия.

И повторила:

— Боже мой!

— Я даже не смог с ним попрощаться… — Эмброуз сжал руку в кулак. — Временами я спрашиваю себя, как бы обернулось дело, если бы я спустился вниз, когда отец с незнакомцем все еще спорили…

Встревожившись, Конкордия чуть отстранилась, чтобы заглянуть ему в лицо.

— Нет-нет, Эмброуз, ты не должен думать о таких вещах, — поспешила она заверить его.

— Возможно, мое присутствие изменило бы что-то и финал этой трагедии был бы иным, — пожал плечами Эмброуз.