— Позволь мне тебя поздравить, Эмброуз. — Изящно пристроив в кресле свое худое вытянутое тело, Стоунер сцепил кончики пальцев и с удовлетворением посмотрел на Уэллса. — Юные леди успели сообщить мне, что ты и мисс Глейд скоро поженитесь.

— Вообще-то это еще не решено. — Эмброуз отошел в дальний конец библиотеки и задумчиво посмотрел в сад. — Я все еще жду, когда мисс Глейд сделает мне предложение.

— Прошу прощения? — недоуменно переспросил Стоунер.

— Мисс Глейд — необыкновенная леди, — начал объяснять Эмброуз. — И она придерживается весьма современных, непривычных для других людей взглядов на отношения между мужчинами и женщинами.

Стоунер откашлялся.

— Ты меня извини, но из девичьей болтовни я понял, что речь идет чуть ли не об изнасиловании. — Он помолчал. — Я уж не говорю о печальном происшествии в теплице прошлой ночью, в результате которого погибли все ростки папоротника.

Резко обернувшись, Эмброуз направился к письменному столу.

— Уверен, что мисс Глейд могла бы многое прояснить по этому делу, — сказал он. — Я лишь надеюсь, что она в конце концов ощутит груз ответственности за это происшествие и сделает для себя правильные выводы, поступит как порядочный человек.

— Груз ответственности? — приподняв брови, переспросил Стоунер.

— Именно так, — кивнул Эмброуз. Несколько мгновений Стоунер смотрел ему прямо в глаза.

— Черт меня побери! Да ты просто боишься попросить у нее руки, не так ли? — усмехнулся он наконец. — Ты опасаешься, что она откажет тебе!

Уэллс с силой сжал рукой спинку стула. Похоже, Джон Стоунер слишком хорошо его знает, подумал он.

— Давайте сойдемся на том, что я не хочу, чтобы мисс Глейд считала, что я делаю ей предложение лишь для того, чтобы сберечь ее репутацию.

— Ага, теперь мне все понятно, — закивал Стоунер.

Улыбнувшись, он наклонил голову:

— Ты используешь косвенную стратегию.

— Это больше похоже на стратегию отчаяния, — пробормотал Эмброуз.

— Но что, если мисс Глейд останется верна своим современным, неприемлемым для кого-то принципам и никогда не попросит тебя стать ее мужем? — спросил Стоунер. — Уверен, что ты не захочешь заводить затяжную интрижку с профессиональной учительницей. Это было бы непростительно!

— Я сделаю все для того, чтобы быть вместе с мисс Глейд, — уверенно проговорил Эмброуз. — И хватит говорить об этом. — Он вынул из среднего ящика стола листок бумаги. — Я не желаю все утро говорить о будущей свадьбе или о том, что она не состоится. Мне нужен ваш совет по другому делу.

Судя по виду Стоунера, он был готов вступить в спор, однако через мгновение, похоже, передумал и всего лишь пожал плечами.

— Ну хорошо, хорошо, — кивнул он. — Чем я могу тебе помочь?

Эмброуз посмотрел на собственные заметки на листке.

— Есть в этом деле кое-что… — Он помолчал, подыскивая подходящее слово. — Кое-что незавершенное, — поправился он.

— Вопрос-другой, на которые ты не нашел ответов? — подсказал Стоунер.

— Да, — кивнул Эмброуз. — Возможно, я так и не получу ответы, потому что и Ларкин, и Тримли мертвы. Однако я все же хочу попробовать.

Стоунер поерзал в кресле, усаживаясь поудобнее.

— Так что же тебя по-прежнему беспокоит?

Эмброуз оторвался от своих заметок.

— Вопрос, который я вновь и вновь задаю себе, состоит в том, что именно Ларкин и Тримли собирались сделать с Ханной, Фебой, Теодорой и Эдвиной.

Серебристые брови Стоунера сошлись на переносице.

— Но ты, кажется, говорил, что они хотели продать девочек на аукционе, чтобы превратить их в дорогих куртизанок, — напомнил он Уэллсу.

— Это вывод, к которому пришли Конкордия и ее предшественница, мисс Бартлетт, и определенная логика в их доводах есть, — ответил Эмброуз. — Меня беспокоит другое. У Ларкина были финансовые интересы в других борделях — вроде бы в двух-трех, в которые были вхожи только весьма состоятельные клиенты. Но Феликсу удалось узнать, что он не особо следил за этими заведениями в последние годы. Ему передавали деньги, и больше его ничто не волновало. Ларкин считал себя инвестором, а не сводником.

— И что ты думаешь по этому поводу? Эмброуз откинулся на спинку стула.

— Я думаю, что Ларкин разработал какую-то особо изощренную схему, касающуюся четырех девочек, — задумчиво промолвил он. — Мне безумно интересно узнать, что было у него на уме, потому что такое поведение было вовсе несвойственно ему, когда он занимался своими преступными делишками.

— Возможно, он считал, что получит от них очень большой доход, поэтому его вмешательство было необходимо, — предположил Стоунер.

— Не исключено, — кивнул Эмброуз. — Но есть и другие аспекты этого дела, вызывающие мое любопытство. Один из них — невероятное количество смертей, так или иначе связанных с девочками. Да, Ларкин был человеком безжалостным и не раздумывая устранял каждого, кто, по его мнению, мог хоть как-то угрожать его империи. Но при этом он никогда не оставлял повсюду трупы, чтобы люди вроде Феликса могли найти их. Я уж не говорю о трупах тех, кого можно отнести к высшему свету или хотя бы к обществу людей уважаемых.

— Теперь мне понятно, к чему ты клонишь. — Стоунер стал очень серьезным и задумчивым. — Ларкин ничуть не сомневался, что в деле об убийстве Нелли Тейлор ему удастся ловко спрятать концы в воду. Но ему следовало быть стократ осторожнее, когда было совершено убийство таких людей, как мисс Бартлетт, миссис Джервис и Катберт, потому что их смерти могли привлечь к себе внимание Скотланд-Ярда.

— Между прочим, Ларкин с Тримли вели себя так, что их было бы трудно обвинить в совершении убийств, — сказал Уэллс. — И все преступления, которые мы им приписывали, не похожи на предыдущие, тактика иная, — так считает Феликс.

— Возможно, убийства были совершены под влиянием Тримли, — промолвил Стоунер, кривя губы от отвращения. — Для него это было делом новым, и, кто знает, может быть, он получал особое удовольствие, имея власть такого рода.

Эмброуз наклонился вперед.

— Уж так получается, что присутствие Тримли в деле — это третий вопрос, на который я так и не получил ответа, — произнес он. — Почему Ларкин завел себе партнера? Он же не был ему нужен! У Ларкина было все, о чем мог мечтать человек вроде него, — приличное состояние, шикарный особняк, элегантные экипажи, красивые женщины. Чего еще ему было желать?

— У ванза есть поговорка: «Алчность — жадный дикий зверь, которого невозможно накормить досыта».

Эмброуз побарабанил рукой по столу.

— А еще мои отец и дед часто повторяли: «Узнав, чего больше всего на свете хочет человек, ты сможешь продать ему что угодно».

— Я думал, Ларкин завел себе партнера-джентльмена для того, чтобы расширить свой бизнес и войти в высший свет, — заметил Стоунер.

— Да, мы считали это рабочей гипотезой до сегодняшнего дня, — сказал Уэллс. — Но теперь у меня появились кое-какие сомнения. Ларкин вообще был склонен никому не доверять, так что представитель высшего класса вряд ли был способен вызвать у него доверие. Вот я и считаю, что он мог сойтись с таким человеком лишь в том случае, если тот имел возможность помочь ему достичь чего-то, почти несбыточного. Того, чего он хотел до отчаяния. Едва ли только деньги были его целью. Деньги он и без партнера мог раздобыть.

— И к какому же выводу ты приходишь?

— Я думаю, — проговорил, поднимаясь с места, Эмброуз, — что мы с Феликсом недооценили амбиции Ларкина. Однако есть человек, который может пролить свет на этот предмет.

— Кто же это?

— Ровена Хокстон, — ответил Уэллс.

— Боже мой, — скривив гримасу, промолвил Стоунер, — только не эта безмозглая дура, у которой нет других забот, кроме как подняться еще на одну ступеньку вверх по социальной лестнице.

— Насколько я понимаю, вы с ней знакомы, — усмехнулся Эмброуз. — Может, составите мне компанию, когда я поеду к ней с визитом?

Глава 41

Стоял теплый день. Легкий ветерок разогнал обычную туманную дымку. Прогулка по парку могла бы стать весьма приятной, подумала Конкордия, если бы только девочки не решили воспользоваться случаем, чтобы выспросить ее об отношениях с Эмброузом.

— Мисс Глейд, а вы попросите мистера Уэллса стать вашим мужем? — спросила Феба, когда они возвращались домой.

Девочка потянула поводок, удерживая Данте, который проявил особенный интерес к какому-то дереву.

— Будь я на вашем месте, я бы не стала долго раздумывать. Может появиться еще кто-нибудь и занять место в его сердце.

— В этом я как раз не уверена, — заметила Конкордия. — Как вы с Ханной уже заметили во время нашей первой встречи в гостинице, мистер Уэллс не так уж молод. И мимо вашего внимания не могло пройти то, что еще не появилась такая женщина, которая бы привела его к алтарю. Так что особо опасаться того, что у меня может появиться соперница, не стоит.

— Да вы просто дразните нас, мисс Глейд, — сказала Теодора. — Вы прекрасно понимаете, что мистер Уэллс вам подходит как никто другой.

— Ты так считаешь? — спросила учительница. — Может, более молодой человек подходил бы мне больше.

— Едва ли вы найдете другого, более молодого человека, — заявила Эдвина. — В вашем-то возрасте.

— Спасибо тебе за то, что напомнила мне о возрасте, — парировала Конкордия.

— Мисс Глейд, может, вам стоит подарить мистеру Уэллсу букет цветов? — предложила Теодора. — Это было бы весьма романтическим поступком.

Эдвина поправила поводок Беатриче.

— Женщины не дарят мужчинам цветы, — заметила она.

— Вообще-то нет, — согласилась Теодора. — Но мистер Уэллс не похож на других джентльменов.

— Да уж, — подтвердила Конкордия, поднимаясь по ступенькам к двери особняка. — Мистер Уэллс совсем не таков, как другие.

«Эмброуз — тот человек, которого я люблю, — подумала она. — И это делает его уникальным в моих глазах. Что же мне с этим, черт возьми, делать?»

Миссис Оутс отворила им дверь и наградила их одобрительной улыбкой.

— Сразу видно, прогулка пошла вам на пользу, — проговорила она удовлетворенно. — Думаю, вы не станете возражать против чая с пирожными.

— Благодарю вас, миссис Оутс, — улыбнулась Конкордия, снимая перчатки. — Ханна уже спустилась?

— Нет, она все еще отдыхает, — ответила миссис Оутс, запирая дверь после того, как все девочки и собаки вошли в дом.

— А мистер Стоунер дома? — спросила Феба. — Он обещал рассказать нам о некоторых антикварных вещицах, которые привез из своих путешествий.

— Мистер Стоунер и мистер Уэллс ушли вскоре после вас, — сообщила миссис Оутс. — Они сказали, что их не будет некоторое время. Кажется, им необходимо найти ответы на какие-то мелкие вопросы. Но почему же вы не идете в библиотеку? Я пошлю туда Нэн с подносом.

Конкордия направилась к лестнице.

— Зайду-ка я сначала к Ханне, — сказала она. — Лежать целый день в постели — это совсем на нее не похоже. Я спущусь к вам в библиотеку через несколько минут. — И она заспешила наверх, чувствуя, как с каждой ступенькой возрастает ее тревога.

У Ханны есть некоторые проблемы, но в целом у нее отличное здоровье. Может, события последних дней так плохо подействовали на нее?

Дверь в комнату Ханны оказалась закрытой. Конкордия тихо постучала.

— Ханна! — позвала она. — С тобой все в порядке, дорогая?

Ответа не было. Встревожившись еще больше, Конкордия нажала на ручку и открыла дверь. Ханны в комнате не было. Но на аккуратно застеленной постели лежал сложенный листок бумаги.

«Дорогая мисс Глейд!

Пожалуйста, не беспокойтесь обо мне. Я вернусь домой к чаю. Понимаю, что вы с мистером Уэллсом не одобрите моего поступка, но мне просто необходимо побывать в благотворительной школе для девочек Уинслоу. Ученицам в Уинслоу трижды в неделю разрешают выходить на двадцать минут на улицу — для разминки. Сегодня один из таких дней. В стене, окружающей школу, есть небольшая дырка, скрытая кустами. Хочу пролезть в нее, чтобы повидать свою подругу Джоан. Мне надо сообщить ей, что со мной все в порядке. А то, думаю, она очень тревожится за меня.

Искренне ваша, Ханна».

Конкордия уронила руки и обвела взором миссис Оутс, Фебу, Теодору и Эдвину, которые тоже поднялись наверх и теперь толпились в дверях, с тревогой наблюдая за ней.

— Это ужасно! — промолвила молодая женщина в отчаянии. — У Ханны даже денег не было. Должно быть, она направилась в Уинслоу пешком. Неудивительно, если она заблудится.

Прикусив губу, Феба переглянулась с Эдвиной и Теодорой, а затем посмотрела на учительницу.

— Думаю, денег на кеб у нее хватило, мисс Глейд, — промолвила девочка.

— Что ты хочешь этим сказать? — удивилась Конкордия.

— Вчера вечером мистер Стоунер показал нам, как открываются некоторые потайные ящики в старом ларце, который стоит в библиотеке, — объяснила Эдвина. — В одном из них мы нашли несколько банкнот и монеток. Мистер Стоунер позволил нам взять их, и мы поделили деньги между собой.

— Именно эти деньги мы ставили на кон, когда мистер Стоунер демонстрировал нам теорию вероятности, — сказала Теодора. — Когда вы с мистером Уэллсом вошли в библиотеку, Ханна как раз выиграла приличную сумму.

Эдвина выглядела потрясенной.

— Если только мисс Пратт узнает, что Ханна пыталась встретиться и поговорить с Джоан, она посадит ее в подвал, — прошептала она.

— Думаю, единственное, что мы можем сейчас сделать, — это ждать и надеяться, что Ханна скоро вернется домой, — промолвила Феба с несчастным видом.

— Вот что, я не могу предоставить все случаю, — проговорила, поднимаясь, Конкордия. — Поеду в школу немедленно. Как только вернутся мистер Стоунер и мистер Уэллс, сразу же расскажите им, что произошло.

Глава 42

— Когда я узнала о смерти мистера Тримли, я была потрясена до глубины души. — Положив руку на свой внушительный бюст, Ровена Хокстон вяло улыбнулась Стоунеру. — И вот теперь до меня доходят слухи о том, что он, возможно, имел какие-то отношения с человеком, который был вхож в криминальный мир! Просто поверить не могу в то, что я до такой степени ошибалась.

— Понимаю. — Стоунер взял у горничной чашку с чаем и блюдце. — Поэтому я и приехал к вам утром, как только эти слухи дошли до меня. Не хочу, чтобы вы подумали, будто ваши знакомые из высшего света отвернулись от вас только из-за того, что вы имели несчастье водить знакомство с Эдвардом Тримли.

Глаза Ровены Хокстон расширились от ужаса.

— Но я понятия не имела о его связях в преступном мире! — воскликнула она.

— Разумеется, мне это и в голову не приходило. — Стоунер несколько раз прищелкнул языком. — Но вы же знаете, как это принято у людей воспитанных. Понимание прежде всего.

— Боже мой! — Миссис Хокстон была потрясена. — Но как вы считаете, не может кто-нибудь поверить в то, что мне было известно о деятельности мистера Тримли в преступном мире?

— Я абсолютно уверен, что последствия этого дела можно будет как-нибудь смягчить, — заверил ее Стоунер.

Эмброуз спокойно стоял позади него, спиной к окну, полностью поглощенный исполнением той роли, которую он взял на себя на время визита к миссис Хокстон, — роли помощника Стоунера.

Он невольно восхищался той тактикой, которую Стоунер избрал для беседы с миссис Хокстон. Столько лет они знакомы, а ему до сих пор есть чему учиться у своего наставника.

Миссис Хокстон не сводила со Стоунера глаз.

— Что вы имеете в виду? — спросила она.

— Дело в том, — начал Стоунер, многозначительно кивнув хозяйке дома, — что я готов… м-м… скажем, исправить то ошибочное представление об этом деле, которое сформировалось или могло сформироваться у некоторых представителей высшего света.

Миссис Хокстон побледнела.

— Боже мой! — в который уже раз прошептала она.

— Итак, если вы сообщите мне некоторые детали ваших отношений с мистером Тримли, я подумаю о том, что надо сделать, чтобы общество верно истолковало их.

— Я так благодарна вам, сэр! Что мне поведать вам? Только скажите.

Эмброуз с некоторым удивлением наблюдал за миссис Хокстон. Эта женщина испытывала чуть ли не звериный страх при мысли о том, что ее имя окажется замешанным в скандале.

Откинувшись на спинку стула, Стоунер поправил брюки и элегантно вытянул вперед ноги.

— Этот Тримли когда-нибудь говорил с вами о двух молодых леди по имени Эдвина и Теодора Купер? — осведомился он.

— О близнецах Купер? — Миссис Хокстон нахмурилась, она явно была сбита с толку. — А они-то какое отношение имеют к делу? Я слышала, что обе девочки погибли несколько месяцев назад при трагических обстоятельствах.

— Именно так, — кивнул Стоунер. — А вы когда-нибудь говорили о них с мистером Тримли?

— Да, было такое, я упоминала их имена в разговорах с ним. — Миссис Хокстон нетерпеливо махнула рукой. — Но лишь между делом.

— А вы не помните, при каких именно обстоятельствах о них зашла речь?

— Никак не пойму, какое отношение все это имеет к тому делу, которое мы с вами обсуждаем, — недовольно пробормотала миссис Хокстон.

— Доверьтесь мне, миссис Хокстон, и поверьте мне, я знаю, что делаю, — проникновенно произнес Стоунер.

— Да, конечно… Простите меня, — поспешно проговорила хозяйка. — Просто сегодня утром я сама не своя. — С трудом сделав глоток чаю, она поставила чашку на стол. — Мы заговорили о близнецах Купер в связи с одной нелепой игрой, в которую захотел сыграть мистер Тримли.

— Что это была за игра?

— Мистер Тримли проверял, насколько хорошо я знаю представителей высшего света, и попросил меня назвать имена нескольких молодых леди из хороших семей, которые редко бывают в Лондоне, — ответила миссис Хокстон. — Все девочки должны были отвечать определенным условиям, которые он сам и задал.

Эмброуз не шелохнулся. Он видел, что и Стоунер тоже замер как изваяние.

— Что это были за условия? — спросил он.

— Эти девочки должны были жить в провинции, иметь мало близких родственников и быть богатыми наследницами. — Миссис Хокстон тихо хмыкнула: — Тоже мне, проверка! Да я почти сразу назвала ему имена близнецов Купер и еще двух девочек.