Несколько успокоенная тем, что никто не собирается силой отнимать у нее брюки, Феба критично осмотрела платье, о котором говорила Конкордия.

— Полагаю, в нем можно выходить к чаю, — произнесла девочка.

— Совершенно верно, — кивнула Конкордия. — Что ж, в таком случае все решено.

Миссис Оутс довольно кивнула.

— Думаю, все платья нужно слегка подогнать по фигурам, — сказала она. — К счастью, Нэн отлично управляется с нитками и иголкой. Я пришлю ее.

Конкордия махнула в сторону нераспакованных свертков:

— А теперь выбирайте себе перчатки, леди.

Эдвина, Теодора, Ханна и Феба принялись разрывать упаковочную бумагу. Конкордия подошла к миссис Оутс, и обе женщины стали с улыбкой наблюдать за тем, как девочки примеряют перчатки.

— Я вам очень благодарна, миссис Оутс, — тихо проговорила учительница. — Вы отлично справились с покупками.

— Это не проблема, — усмехнулась женщина. — Честно говоря, я и сама получила от этого удовольствие.

— Признаться, я удивилась, когда узнала, что портниха так быстро смогла прислать платья, — сказала Конкордия. — Думаю, ей пришлось отложить другую работу, чтобы поскорее выполнить наш заказ.

Миссис Оутс выразительно приподняла брови — судя по всему, ей было что-то об этом известно.

— Я уверена, что она именно так и поступила, — заметила она.

— Портниха — приятельница мистера Уэллса? — спросила Конкордия.

— Скорее, бывшая клиентка, — ответила миссис Оутс. — Ничуть не сомневаюсь в том, что она была счастлива наконец-то оплатить свой счет.

Конкордия оторопело уставилась на дорогие платья.

— Боже мой, неужели вы хотите сказать, что мистер Уэллс берет за свои услуги столько, сколько стоят все эти платья? — в ужасе спросила она.

— Нет, нет, нет, мисс Глейд! — с усмешкой возразила миссис Оутс. — Мистер Уэллс заплатил за платья, не сомневайтесь. Он лишь попросил, чтобы портниха сшила и прислала нам платья как можно скорее. Именно таким образом портниха оплатила ему свой долг.

— Понятно, — кивнула Конкордия. — Должна сказать, мистер Уэллс весьма необычным образом ведет свой бизнес, вы не находите?

— Да, мисс Глейд, — согласилась миссис Оутс.

— Кое-что сильно смущает меня, миссис Оутс, — промолвила Конкордия.

— Да, мисс Глейд?

— Если мистер Уэллс не берет деньги за свою работу и вместо этого просит лишь об ответных услугах, когда они ему понадобятся, он должен быть очень состоятельным человеком.

— Так оно и есть. Мистер Уэллс — джентльмен состоятельный, — согласилась миссис Оутс.

— Но при этом он живет в чужом доме, — продолжала недоуменно Конкордия.

— Просто мистер Стоунер не возражает против того, чтобы мистер Уэллс жил здесь.

— И при этом они даже не родственники?

— Нет, мисс Глейд. Родство их не связывает. Но они хорошие друзья.

— Очень, — на слове «очень» Конкордия сделала ударение, — хорошие друзья.

— Верно, мисс Глейд, — кивнула экономка. — Так оно и есть, так и есть.

— Насколько я понимаю, мистер Стоунер очень доверяет мистеру Уэллсу, — тактично заметила Конкордия.

Миссис Оутс слегка качнулась в знак согласия:

— Совершенно верно.

«Очень хорошие друзья», — пронеслось в голове Конкордии, которая вдруг вспомнила о том, с какой легкостью Эмброуз говорил о том, что одна женщина может быть любовницей другой. Так, может, он так спокойно рассуждал на столь щекотливую тему, потому что его физические интересы были направлены на представителей одного с ним пола? Это могло бы объяснить связь между Эмброузом и таинственным мистером Стоунером.

Однако, честно говоря, эта мысль не доставила учительнице никакой радости. Больше того, она как-то сразу загрустила. Впрочем, Конкордия тут же поспешила напомнить себе, что не питала в отношении Эмброуза никаких иллюзий и не рассматривала его как возможный предмет страсти.

— Нет, вы только посмотрите, сколько времени! — воскликнула миссис Оутс, прерывая затянувшееся молчание. — Кто бы мог подумать, что уже так поздно! Я должна идти — мне надо немедленно заняться обедом. Если вы позволите, мисс Глейд, я оставлю вас и этих юных леди. Наслаждайтесь своими обновками. — С этими словами миссис Оутс поспешно вышла из комнаты.

Конкордия задумчиво барабанила пальцами по столу, рассеянно слушая, как ее подопечные расхваливают платья, туфельки и перчатки.

Как она ни старается, ей не удается узнать о том, что на самом деле происходит в этом доме. Что ж, если эта тема будет интересовать ее и дальше, придется ей поднапрячься, чтобы получить ответы на свои вопросы.

Глава 12

Стук в дверь оторвал Эмброуза от созерцания сада, раскинувшегося за высокими балконными дверьми. Этим занятием он был поглощен уже давно. Эмброуз медленно вернулся от раздумий к реальности.

— Войдите! — пригласил он.

Уэллс слышал, как отворилась дверь у него за спиной, но поворачиваться не стал. Молодой человек остался в той же позе, в какой был до сих пор: сидя, скрестив ноги, на ковре и положив руки на колени.

— Прошу прощения зато, что отрываю вас, сэр, — откашлявшись, начала миссис Оутс, — но я хотела вам сообщить, что мисс Глейд начала расспрашивать меня о мистере Стоунере.

— Это неизбежно, миссис Оутс, — отозвался Эмброуз. — Если повезет, она будет раздумывать над этой тайной все время, пока я занимаюсь другими делами.

— Будь я на вашем месте, сэр, я бы постаралась не зависеть в такой степени от мисс Глейд, которая так рьяно интересуется происходящим здесь, сэр.

— Благодарю вас, миссис Оутс, — кивнул Эмброуз. — Я буду держать ваше предостережение в голове.

— Очень хорошо, сэр.

— Юные леди довольны новыми нарядами? — поинтересовался Эмброуз Уэллс.

— Да, сэр, все довольны, кроме мисс Фебы, — ответила миссис Оутс. — Насколько я поняла, ей очень понравилось ходить в брюках.

— Здесь она может поступать как ей заблагорассудится, — улыбнулся молодой человек. — Она может одеваться во что хочет.

— Да, сэр, — согласилась женщина. — Вы будете обедать сегодня с мисс Глейд и ее подопечными?

— Жду этого обеда с нетерпением. — Эмброуз помолчал. — Совершить прогулку я намереваюсь позднее, когда наши гостьи разойдутся по своим комнатам. Ждать меня нет необходимости — это всех касается. Вероятно, я вернусь довольно поздно.

— Очень хорошо, мистер Уэллс.

Дверь за его спиной тихо закрылась. Эмброуз вернулся к медитации с созерцанием сада. Прошлое с тихим шелестом вернулось в его память.

Ему едва исполнилось восемнадцать лет, когда он проник в дом Джона Стоунера через окно верхнего этажа, расположенное на задней стене дома.

Его карьера грабителя началась на улице и тоже ночью, однако его инстинкт выживания был невероятно силен, даже когда ему было всего тринадцать лет. Тогда он пробрался на ближайшее кладбище, взломал замок небольшой часовенки и оставшееся до утра время прятался за алтарем.

В ту ночь он не спал, опасаясь снов, которые — он знал это совершенно точно — ждали его. Даже тогда он знал, что воспоминания о событиях этой ночи будут преследовать его всю оставшуюся жизнь.

Он заставил себя сделать то, чему учили его отец и дед, — те считали, что перед всяким новым делом необходимо составить план. Когда дело было сделано, он позволил себе роскошь — пролить немного редких холодных слез.

На следующее утро, вспоминая старую истину, что Господь помогает тем, кто сам помогает себе, он обогатил себя некоторым количеством церковного серебра. Он выбрал пару великолепных подсвечников и две чаши, прочел молитву и вернулся в мир, где ценили его семейные таланты. Ему было отлично известно, как сдавать вещи в ломбард. В те годы, когда дела его отца и деда шли не слишком-то хорошо, они часто отдавали под залог разные вещи.

А вообще-то преступный образ жизни оказался не таким уж плохим, во всяком случае, он не ругал себя за такой выбор, вспоминал Уэллс, задумчиво рассматривая кабинет мистера Стоунера. И дело не в том, что его не научили трудиться. Он прошел долгую карьеру мошенника, обманщика и вора.

В комнате никого не было, как он и ожидал. Он хорошо подготовился к делу — целую неделю следил за Джоном Стоунером, прежде чем решиться проникнуть в его дом. В то время он уже знал, что его предполагаемая жертва — большой ученый, который в молодые годы немало времени проводил на Востоке.

Стояла ночь, слуг в доме не было. Осмотр дома незадолго до этого показал, что в библиотеке по-прежнему горел свет. Через щелочку в портьерах он увидел Стоунера — одетый в очень дорогой халат темно-бордового цвета, тот уютно сидел возле камина. На столике сбоку от кресла стоял бокал с портвейном, сам Стоунер был полностью поглощен чтением тяжелого старинного тома.

Эмброуз открыл шкаф. Первым, что бросилось ему в глаза, были карманные часы. Даже в скупом лунном свете он разглядел ни с чем не сравнимое сияние золота. Он потянулся к часам. Дверь из соседней комнаты неожиданно распахнулась.

— Кажется, зрение у тебя даже лучше, чем было у меня в твоем возрасте, — раздался из тени голос Джона Стоунера.

За делом его поймали впервые, но Эмброуз знал: рано или поздно катастрофа произойдет. Он всегда был готов к такому повороту событий — как его учили отец и дед. И, как наставляли его старшие члены семьи, у него был не один план, а два.

Скорость и ловкость составляли основу Плана Побега Номер Один.

Он ни на мгновение не задержался, чтобы обдумать ситуацию, не говоря уже о том, чтобы схватить карманные часы. Он бросился к окну, чтобы ухватиться за веревку, которую заранее привязал там. На то, чтобы соскользнуть по ней вниз, ему требовались считанные секунды.

До окна он так и не добрался. Его ноги внезапно потеряли опору. Через какое-то мгновение он обнаружил, что лежит на спине на полу. От удара у него перехватило дыхание.

— Не двигайся!

Не обращая внимания на приказание, он набрал полные легкие воздуха и поднялся на колени. В то мгновение он думал лишь о том, как добраться до окна.

Обутая в сапог нога прижала к полу его лодыжку. Он опять рухнул на пол.

Не успел он подняться во второй раз, Стоунер склонился над ним и схватил сначала одну его руку, а затем другую. Эмброуз пытался сопротивляться. Он был намного сильнее и моложе своего противника. К тому же он был в отчаянии. Одним словом, у него были все преимущества. Тем не менее в считанные секунды Стоунер связал ему руки за спиной прочной веревкой.

Эмброуз резко выбросил вверх обе ноги. Стоунер проворно отскочил в сторону.

— Восхищаюсь вашей решимостью, молодой человек, но я не намерен отпускать вас, — проговорил хозяин дома. — Во всяком случае, пока. — Он посмотрел на Эмброуза сверху вниз. — Есть такая поговорка: не пытайся перепрыгнуть через крепостную стену — гораздо проще сделать подкоп под ней.

Эмброуз едва справлялся с поднимавшейся в нем паникой. Он знал, что она может уничтожить его быстрее, чем выпущенная из пистолета пуля.

Похоже, настала пора применить План Бегства Номер Два. Эмброуз начал говорить. Быстро.

— Прошу прощения, сэр. Кажется, я никогда не слышал этой старой пословицы. Это Шекспир или из Сборника поговорок, сэр? — Он говорил холодным, бесстрастным тоном — таким он обычно разговаривал с джентльменами.

Так Эмброузу удавалось внушить им, что он одного с ними круга, рожден среди знати.

Впрочем, это было наполовину правдой. Его отец и дед стали негодяями и грабителями благодаря случаю, но по рождению они принадлежали к знати. Он прекрасно осознавал, что происхождение гораздо важнее чьей-то морали.

Если хоть немного повезет, ему удастся заболтать Стоунера и сбежать от него. Одни джентльмены не любят отправлять других джентльменов в тюрьму.

Глубоко засунув руки в карманы халата, Стоунер наклонил голову, вид у него был весьма довольный.

— Отличная работа, молодой человек, — проговорил он. — Не каждый взломщик домов решится заводить с хозяином столь вежливый разговор в такую щекотливую минуту. Значит, вы сохраняете способность разговаривать, даже когда вас сбивают с ног, а это очень важно.

Эмброуз толком не мог понять, о чем это толкует хозяин дома, но тот хотя бы вел разговор, а не звал констеблей, что приятно.

— Искренне прошу у вас прощения за эту неприятную встречу, сэр. — Эмброуз осторожно приподнялся и сел. — Можете мне поверить, дела обстоят не так плохо, как вам кажется.

— В самом деле?

— Боюсь, сегодняшняя наша встреча стала результатом нескольких бутылок портвейна и неудачного пари с одним из моих друзей. — Он скорчил недовольную гримасу. — Вы же знаете, какие обязательства отягощают плечи всех тех, у кого за спиной Оксфорд. Я не смог противиться вызову.

— И что же за пари это было? — с любопытством спросил Стоунер.

— Как я уже сказал вам, мы с группой друзей проводили вчерашний вечер за выпивкой, — принялся врать Эмброуз. — Один из них — кажется, это был Келбрук — начал травить истории, которые недавно печатались в бульварных газетах. Может, вы их читали? Забавные рассказы — безусловно, выдуманные — о талантливом воре, который очень ловко грабил богатых джентльменов.

— Да, сэр, теперь, когда вы упомянули об этом, я припоминаю, что видел один или два раза что-то похожее в газетах, — закивал Стоунер. — Кажется, журналист, написавший статьи, присвоил грабителю кличку Призрак.

Эмброуз недовольно заворчал:

— Журналисты из бульварной прессы так и рвутся на придумывать всякие забавные клички для негодяев, чтобы привлечь внимание читателей.

— Совершенно верно, — согласился Стоунер.

— Да, верно. — Эмброуз был доволен своей фантазией. — Как я и говорил, Келбрук упоминал о Призраке. Мы с друзьями принялись спорить о том, трудно ли прикидываться успешным грабителем. Я утверждал, что это совсем не трудно. Кто-то со мной не согласился. Так, слово за слово, мы настолько погрязли в споре, что я, к моему глубокому сожалению, принял пари.

— Понятно, — кивнул Стоунер. — А почему для своего опыта вы решились выбрать мое окно?

Эмброуз глубоко вздохнул.

— Боюсь, вы как раз подходите под описание тех жертв, которых предпочитает Призрак, — сказал он.

— Вы действительно очень проворны, молодой человек, — усмехнулся Стоунер. — Готов отдать вам должное. Как вас зовут?

— Эмброуз Уэллс, — ответил Эмброуз, назвавшись тем самым именем, которое он придумал для себя в ту ночь, когда сбежал из отцовского дома.

Если ему удастся справиться и с этой ситуацией, можно будет связать оба эти случая воедино.

— Что скажете на то, чтобы спуститься вниз и обсудить сложившуюся ситуацию и ваше будущее за чашкой чая, мистер Уэллс? — предложил Стоунер.

— За чашкой чая?

— Думаю, вы предпочтете этот вариант другому, который я тоже готов предложить вам, — вежливо объяснил Стоунер.

— Что еще задругой вариант? — поинтересовался Эмброуз.

— Встреча с полицейским сыщиком. Впрочем, я сомневаюсь, что вы предпочтете этот вариант чашке чаю, — повторил он.

— Думаю, чай — это замечательно!

— Ничуть не сомневался, что услышу от вас именно это. Что ж, пойдемте в кухню. Только придется мне самому возиться с чаем — у слуг сегодня выходной. Правда, полагаю, это вам давно известно, не так ли? — улыбнулся Стоунер.

По-прежнему связанный, Эмброуз сел на деревянный стул и в молчаливом оцепенении наблюдал за тем, как хозяин заваривает чай. В отличие от большинства мужчин его положения Стоунер, кажется, отлично ориентировался в собственной кухне, более того, он чувствовал себя там вполне комфортно. Не прошло и нескольких минут, как он поставил на плиту большой чайник с водой, а в маленький и изящный заварочный насыпал чайных листьев.

— И как давно вы увлеклись карьерой привидения, мистер Уэллс? — заинтересованно спросил Стоунер.

— Не обижайтесь, сэр, но уж больно прямолинейный вопрос вы мне задали, — отозвался Эмброуз. — Как бы я ни ответил на него, все равно выйдет, что Призрак — это я и есть.

— Полагаю, что при сложившихся обстоятельствах мы можем больше не цепляться за вашу прекрасную сказку о пари со светскими друзьями, не так ли? — заметил Стоунер.

Он принес к простому дощатому столу чайник и две маленькие чашечки и умело расставил посуду. — Позвольте-ка… Насколько я заметил там, наверху, вы правша. И поскольку вы, должно быть, чуть хуже владеете левой рукой, то я развяжу именно ее.

— Вы так хорошо видите в темноте? — Эмброуза с каждой минутой все больше интересовал Стоунер.

— Сейчас мое зрение не такое острое, как в прежние годы, но все равно я вижу гораздо лучше, чем большинство мужчин в моем возрасте.

Усевшись за стол напротив Эмброуза Уэллса, Стоунер налил чай. Эмброуз обратил внимание, что у изящных чашечек не было ручек. Как и чайник, они были расписаны экзотическими сценами, только он никак не мог разобрать, какими именно.

«Вероятно, это не японские и не китайские чашки, — подумал Эмброуз.

Однако что-то в их дизайне говорило о том, что посуда привезена откуда-то с Востока.

Осторожно взяв чашку, Эмброуз с наслаждением вдохнул чайный аромат. Он оказался очень тонким, сложным и интригующим.

— Не будете ли вы любезны объяснить мне, как вы догадались о том, что я наверху? — спросил воришка. — Я был уверен, что вы читаете книгу в библиотеке.

— Я ждал вас вот уже несколько дней, — отозвался хозяин дома.

Элегантная маленькая чашечка едва не выпала из рук Эмброуза.

Стоунер медленно кивнул, словно не сообщил только что непрошеному гостю ничего сногсшибательного. Ни одна из его прежних жертв ни разу не замечала того, что он за ней следит и наводит справки.

— Поэтому не могу сказать, что ваше сегодняшнее появление здесь произвело на меня слишком уж большое впечатление, — сказал Стоунер. — Я много читал о Призраке в газетах и заключил из прочитанного, что он тщательно изучает жизнь своих будущих жертв и их привычки, прежде чем забираться в их дома. Ваши методы меня заинтересовали. Большинству грабителей и в голову не приходит действовать с помощью столь тщательно разработанной тактики. Можно было бы смело сказать, что они в большинстве своем авантюристы, а не стратеги.

— Я же сказал вам, сэр, что я не Призрак, — произнес Эмброуз. — Я лишь пытался скопировать его повадки — и все из-за нашего пари. И, как видите, ничего у меня не получилось.

Стоунер с задумчивым видом прихлебнул чаю.

— Вообще-то вы провернули дельце весьма умело, — заметил он. — Кто обучил вас этому ремеслу?

— Я джентльмен, сэр, — заявил Эмброуз. — И никогда не опустился бы до того, чтобы заниматься ремеслом.

— У нас получится весьма односторонняя беседа, если вы будете настаивать на своей версии и не станете отвечать на мои расспросы, — усмехнулся Стоунер.

— Прошу прощения, сэр. Вы задали мне вопрос — я попытался ответить на него.

— Стратегия притворной искренности — хорошая тактика и помогает в некоторых случаях, к тому же у вас настоящий талант в этом деле, — проговорил Стоунер. — Но поверьте, со мной этот номер сегодня вечером не пройдет.

Только в это мгновение Эмброузу впервые пришло в голову, что, возможно, Стоунер — безумец.

— Я не понимаю вас, сэр, — промолвил он упрямо.

— Возможно, я веду себя с вами неправильно. — Стоунер сжал чашечку двумя пальцами — элегантный жест, который в тоже время говорил о том, что он ни на миг не теряет контроля над ситуацией. — Раз уж вы не расположены поведать мне вашу историю, я расскажу вам свою. Когда я закончу, мы вместе обсудим ваше будущее.