Саймон бросил на нее проницательный взгляд:
— Рокового, говорите? Признаюсь, я не так силен в терминах романтической литературы, как вы. Может, поясните?
Эмили отпила еще бренди и начала бесшумно вышагивать по ковру в своих шелковых туфельках.
— Я должна сказать, милорд, что у нас с вами нет надежды на счастливое развитие событий… И только по моей вине.
Он наблюдал за ней чуть прищурившись.
— Почему же?
Эмили так сильно стиснула бокал, что у нее побелели костяшки пальцев. Дойдя до конца комнаты, она развернулась и зашагала обратно к столу, не смея взглянуть графу в глаза.
Лучше быстро все сказать и покончить с этим раз и навсегда, решила она.
— Милорд, я признаюсь, что самым бесстыдным образом ввела вас в заблуждение, отчаянно флиртовала с вами. Я бессовестно увлекла вас и позволила надеяться, что с радостью приму ваше предложение.
В комнате повисла недолгая напряженная тишина. Затем Саймон холодно спросил:
— Так вы хотите отклонить мое предложение?
— Нет-нет, милорд. Совсем не то. — Она бросила на него страдальческий взгляд, повернулась и вновь двинулась в противоположный конец комнаты. — Уверяю вас, я сочла бы подобное предложение большой честью для себя. Очень большой. Но совесть не позволяет мне его принять…
— И как же вы намерены меня остановить? — спросил Саймон.
— Рассказав вам правду о себе. Правду, которую, как я полагала, вам уже давно должен был кто-то сообщить. — Эмили на мгновение задумалась. — В самом деле, я не понимаю, как это никто до сих пор даже не намекнул о той злосчастной истории. Но раз уж добропорядочным жителям Литл-Дипингтона удалось держать рот на замке, я должна признаться во всем сама.
— Признание действительно обещает быть интересным, раз его понадобилось сделать тайно и глубокой ночью…
Со стороны столика с графинчиком послышалось нежное позвякивание хрусталя. Эмили отважилась искоса взглянуть туда: граф налил себе еще бренди. Она подумала, что один глоток ей бы тоже не помешал…
— Милорд, я постараюсь по возможности быть краткой, чтобы вы смогли, не теряя времени понапрасну, вернуться к своим делам. — Эмили глубоко вдохнула, собираясь с силами. — Ужасная правда состоит в том, что вам нельзя просить моей руки… по той простой причине, что я… погибла.
— Погибли? На мой взгляд, вы в добром здравии.
Эмили крепко зажмурилась, остановившись перед книжными полками в дальнем конце комнаты.
— Вы не поняли меня, милорд, — тихо произнесла она. — Я стараюсь объяснить вам, что в глазах общества я погибшая женщина. Короче говоря, мое прошлое омрачено грандиозным скандалом.
— Скандалом?
— Да, скандалом, в котором замешан мужчина… Скандалом столь ужасным, что, как заверила меня моя семья, ни один благородный человек — особенно если он, подобно вам, обязан блюсти свой высокий титул — не захочет жениться на мне.
Ну вот и все, обессилев, подумала Эмили. Сказано. Она ожидала бури, которая, конечно же, не замедлит разразиться. Граф Блэйд явно будет не в восторге от того, что по ее вине ему целую неделю пришлось разыгрывать столь глупую роль.
— А речь идет не о той глупости, которую вы совершили девятнадцати лет? — вкрадчиво спросил Саймон.
От смущения Эмили бросило в жар.
— Так вы наслышаны о скандале, милорд?
— Уж поверьте мне, дорогая, я всегда стараюсь раздобыть как можно больше сведений, прежде чем приступлю к выполнению какого-нибудь замысла. Старинная привычка. Я приобрел ее за годы, прожитые на Востоке.
Она уставилась на него, не понимая, как он может так легко отнестись к ее словам.
— Милорд, это не пустяки. Это был тайный побег с возлюбленным. Вернее, я полагала, что с возлюбленным… Боюсь, я поддалась порыву страсти и поплатилась за свою глупость.
— Становится все интереснее.
— Черт подери, Блэйд, не шутите! Вы что, не понимаете? Я сбежала с мужчиной. Мой отец настиг нас, но… — она слегка откашлялась, — было слишком поздно.
— Слишком поздно? — Граф вскинул бровь с самым невозмутимым видом.
— Нам пришлось провести вместе ночь, — прошептала Эмили. Она не отводила взгляда от горящих глаз Саймона. — Отец разыскал нас лишь на следующее утро.
— Понятно. Но, Эмили, почему у меня складывается впечатление, будто вы не слишком сожалеете о том происшествии?
Девушка вновь зашагала по комнате.
— Поверьте, сейчас я очень сожалею. А тогда, признаюсь, это было самое волнующее событие в моей жизни. — Она потерянно вздохнула. — Но мой отец вскоре объяснил мне, что оно наверняка останется и единственным, потому что теперь ни один порядочный мужчина не возьмет меня замуж. Он привез меня домой и заявил, что другого выхода нет — я должна посвятить свою жизнь изучению игры на бирже и способам размещения капитала.
— И вам нравится вести дела?
— Да, порой. Представьте, здесь есть нечто привлекательное. — Эмили неопределенно махнула рукой. — Но теперь все это уже не важно… — Она вздохнула. — Милорд, я полагаю, после моих слов вы, разумеется, откажетесь от своих матримониальных намерений.
— Я редко отказываюсь от своих намерений. У меня репутация человека, всегда и во всем идущего до конца. Спросите кого угодно в Лондоне.
— Ну, в данном случае вы вряд ли упрочите свою репутацию, — парировала она. — Люди вашего положения не женятся на женщинах, погибших для общества… Ну вот, милорд, я сделала свое признание, и, если вы не испытываете ко мне полного отвращения, мне хотелось бы сказать еще кое о чем.
— Уверяю, Эмили, я не собираюсь покидать вас и с большим интересом выслушаю все, что бы вы мне ни преподнесли…
— Ну что ж, хорошо. Вы, наверное, удивлены, почему на наше тайное свидание я пришла в халате.
— Полагаю, вы мерзнете, а халат, несомненно, значительно теплее того совершенно очаровательного платья, в котором вы блистали на балу. Библиотека всегда была холодной комнатой.
Эмили застонала. Ее впервые посетила мысль, что есть вещи, в которых граф Блэйд не слишком-то сообразителен… По-прежнему уставившись на книжный шкаф, она заставила себя продолжить:
— На мне халат, потому что я собираюсь предложить вам вступить со мной в незаконные романтические отношения…
— Боюсь, я не совсем понимаю, дорогая моя. Мы с вами уже вступили в законные романтические отношения.
Она быстро обернулась, вскипая от раздражения.
— Я думала, вы человек свободных взглядов. Прошу вас, выслушайте меня внимательно. Поскольку брак между нами невозможен, а я безнадежно влюбилась в вас, я приняла решение предложить вам… liaison.
— Liaison? — Он опять вопросительно посмотрел на нее.
— Я предлагаю вам вступить в любовную связь, тупица вы этакий! — Эмили задохнулась от ужаса, поняв, что она посмела сказать. Ее глаза закрылись от стыда. Она вся вспыхнула. — Милорд, простите меня. Я вовсе не хотела называть вас тупицей. Боюсь, у меня расшалились нервы, и вообще, должна признаться, у меня несносный характер. Порой я с ним не справляюсь.
— Да, вы, несомненно, очень горячая женщина, как недавно заметил Прендергаст.
— А вы мужчина, которого забавляют очень странные вещи. — Эмили поставила обратно свой бокал — она, пожалуй, выпила больше, чем нужно… — Ну? Что думаете о моем предложении?
Граф медленно выпрямился, отставил свой пустой бокал, подошел к Эмили и положил ей руки на плечи.
— Эмили, дорогая моя, поверьте, я глубоко польщен вашим очаровательным предложением.
У нее упало сердце.
— Но?..
— Но я думаю, что, поскольку вы создание очень трепетное и обладаете бурным темпераментом, будет лучше, если вы позволите мне руководить вами в подобных делах.
— Почему? — без обиняков спросила она. — Думаете, что вам в этом удастся сохранять то же хладнокровие, какое вы стараетесь проявлять во всем остальном?
— Те, кто хорошо меня знают, подтвердят: я умею сохранять хладнокровие во всем… Берегитесь, моя милая!
— Хитрец. Все это только видимость. Бесполезно убеждать меня, что вы хладнокровны, — я знаю правду. Не забывайте, я многое узнала о вас из ваших же писем, милорд.
— Думайте что угодно, дорогая моя. Тем не менее согласитесь, я, помимо всего прочего, старше вас и гораздо больше повидал в жизни.
— Несомненно. Я-то всю жизнь проторчала в Литл-Дипингтоне.
— В таком случае вы должны признать преимущество моего жизненного опыта и позволить мне принимать решения относительно наших взаимоотношений.
— Я должна вам это позволить?
— Да, Эмили, должны — мягко произнес Саймон, наклонился и поцеловал ее в кончик носа. — Я убежден: вам лучше дождаться свадьбы, прежде чем полностью отдаться очередному порыву необузданных чувств.
— В таком случае, милорд, — резко возразила она, — мне придется ждать целую вечность, поскольку у меня нет ни малейшего намерения выходить за Элиаса Прендергаста, а он, похоже, единственный, кто готов просить моей руки.
— Нет, дорогая, не единственный. Я тоже собираюсь просить вашей руки, как только ваш отец вернется в Литл-Дипингтон.
Эмили смотрела на него, ничего не понимая:
— Вы собираетесь просить моей руки? Но, милорд, теперь, когда вы знаете всю неприглядную правду…
— Думаю, — холодно сказал Саймон, — в дальнейшем мы не будем касаться этой части вашего прошлого.