Гарри недовольно посмотрел на приятеля:

— Ты бы слушал поменьше сплетни. Каждый тебе скажет, что Ричард Баллинджер был весьма беспечный, рисковый юноша, в точности как его отец.

— Да, кстати, о его папаше… Ты, надеюсь, помнишь, какую репутацию заслужил старший Баллинджер своими бесконечными дуэлями из-за чрезмерной склонности его супруги к кокетству? Не боишься, что подобная проблема может возникнуть и у известной нам представительницы этого семейства? Кое-кто утверждает, что Августа копия своей матушки.

Гарри стиснул зубы, понимая, что Питер нарочно старается его поддеть.

— Баллинджер был просто беспечный болван. Из того, что рассказывал мне сэр Томас, я сделал вывод, что его брат не имел на свою жену абсолютно никакого влияния, потому она и вела себя столь безрассудно. Я же не намерен допускать, чтобы супруга втягивала меня в ситуации, которые мешали бы моим делам. Только последний идиот может позволить себе дуэль из-за женщины.

— А я-то считал, что в поединках ты большой мастер. Порой мне казалось, что в жилах у тебя лед, а не кровь, Гарри, и всегда завидовал твоему хладнокровию.

Наблюдая, как Лавджой обнимает Августу, Гарри нахмурился.

— Извини, но мне, видимо, придется вмешаться и самому пригласить на следующий танец свою невесту.

— Пригласи, а заодно прочти ей какую-нибудь занимательную лекцию о добродетели — этим весьма развлечешь ее. — Питер выпрямился, отделившись от стены. — А я, пожалуй, подкачу к Ангелочку. Ставлю пять к одному, что она мне откажет.

— А ты попробуй намекнуть на ее новую книгу, — предложил Гарри и поставил свой бокал на поднос.

— И что это за книга?

— Что-то вроде путеводителя о полезных знаниях для юных леди — так, во всяком случае, говорил сэр Томас.

— О господи! — ошеломленно воскликнул Питер. — Неужели вся женская часть Лондона подалась в писатели?

— Похоже на то. Но не унывай: глядишь, и научишься у нее чему-нибудь полезному, — хмыкнул Гарри и отправился прокладывать себе путь сквозь плотную пеструю толпу гостей.

Его то и дело останавливал кто-то из знакомых, чтобы одарить многословными поздравлениями по поводу помолвки, но больше для того, чтобы уточнить, не врут ли газеты, в которых появилось сообщение об этом знаменательном событии. Гарри стало ясно, что высшее общество весьма заинтриговано его столь неожиданным выбором.

Леди Уиллоубай, внушительных размеров матрона в нежно-розовом платье, постучала веером по рукаву черного фрака Гарри, когда тот проходил мимо, и спросила:

— Значит, мисс Баллинджер оказалась самой достойной претенденткой в вашем списке, милорд? Никогда бы не подумала, что кто-то способен составить с ней супружескую пару. Однако вы всегда были себе на уме, верно, Грейстоун?

— Я полагаю, вы таким образом поздравляете меня с помолвкой? — холодно осведомился Гарри.

— Ну разумеется, сэр! Все просто счастливы поздравить вас. Мы ожидаем, что история с вашей помолвкой и браком доставит нам немало удовольствия в этом сезоне.

— Не думаю, мадам, что ваши надежды оправдаются, — едва ли не прошептал Гарри.

— Ну, милорд, не станете же вы отрицать, что сделали весьма оригинальный выбор! Вы и Августа Баллинджер все равно что небо и земля, день и ночь, но это даже интересно, не правда ли? Чрезвычайно интересно также, удастся ли вам прожить без дуэлей до того, как поведете ее к алтарю, и не станете ли просить сэра Томаса немедленно посадить племянницу на корабль и отправить куда-нибудь подальше от Лондона… Она из нортумберлендских Баллинджеров, знаете ли, а они, как известно, всегда причиняли окружающим массу хлопот.

— Моя невеста — настоящая леди, — очень спокойно проговорил Гарри, с холодным вниманием глядя толстухе в глаза и не позволяя эмоциям хотя бы в малейшей степени отразиться на его лице. — Очень надеюсь, что, говоря о ней, все будут помнить об этом. Вот как вы, например, мадам.

Леди Уиллоубай растерянно захлопала глазами и вдруг побагровела:

— Хм, разумеется, милорд. Я не имела в виду ничего такого… просто слегка подтрунивала над вами. Наша Августа чрезвычайно живая милая молодая леди, мы все ее любим и желаем ей только добра.

— Благодарю вас, непременно передам ей ваши пожелания.

Гарри с ледяной вежливостью поклонился и повернулся, намереваясь уйти, но ему еле удалось подавить стон. Без сомнения, чрезвычайно живое восприятие жизни уже принесло Августе репутацию беспечной и безответственной особы. И он намерен обуздать ее, пока она не попала в настоящую беду.

В конце концов ему удалось настигнуть свою невесту: в дальнем углу зала она болтала с Лавджоем. Словно почувствовав его приближение, Августа умолкла на полуслове и обернулась. При виде будущего супруга глаза ее подозрительно сверкнули, и она лениво и грациозно принялась обмахиваться веером, а потом произнесла светским тоном:

— Признаться, меня весь вечер мучило любопытство, когда же вы наконец покажетесь, милорд. Вы ведь знакомы с лордом Лавджоем?

— Да, встречались. — Гарри коротко кивнул джентльмену, как ни претило ему умиление, написанное на его физиономии.

— Мы посещаем одни и те же клубы. Верно, Грейстоун? — Лавджой повернулся к Августе, галантным жестом подхватил ее затянутую в перчатку руку и, поднося к губам, добавил: — Полагаю, я должен вручить вас будущему хозяину и повелителю, дорогая. Теперь-то я понимаю, что у меня нет шансов, и остается лишь надеяться, что где-то в глубине души у вас сохранится хотя бы легкое сожаление после того сокрушительного удара, который вы нанесли мне, приняв предложение Грейстоуна.

— Я уверена, сэр, что вы очень скоро оправитесь от этого удара. — Августа высвободила руку и с улыбкой кивнула Лавджою, а когда барон растворился в толпе, повернулась к графу.

На щеках ее вспыхнул румянец, но в глазах явно читался вызов. Гарри вдруг подумал, что, кажется, догадывается о причине этого странного яркого румянца, пылавшего на ее щеках и сейчас, и во время тех двух кратких встреч, которые уже успели состояться после сообщения об их помолвке. Каждый раз, когда смотрела на него, Августа наверняка вспоминала их ночную встречу на ковре в библиотеке. Безусловно, мисс Баллинджер, несмотря на свои прогрессивные взгляды и свободомыслие, страшно смущали эти воспоминания. Гарри счел это добрым знаком: в конце концов, румянец смущения указывал на то, что дама все же имеет некоторые представления о добродетели.

— Вам не жарко, дорогая? — спросил Гарри с вежливой заботливостью.

Августа поспешила ответить, покачав головой:

— Нет-нет, я чувствую себя прекрасно, милорд. А теперь скажите: вы подошли ко мне, чтобы пригласить на танец? Или хотите прочитать мне очередную лекцию о том, как следует себя вести?

— Скорее последнее…

Гарри взял ее за руку и повел через открытые стеклянные двери в сад.

— Этого я и боялась. — Августа обмахивалась веером, пока они шли по террасе, потом со щелчком сложила его. — У меня было много времени подумать, милорд.

— Да, у меня тоже. — Гарри остановился возле скамьи. — Давайте присядем. Мне кажется, нам есть о чем поговорить.

— О господи! Я так и знала! Я была уверена, что этим все и закончится. — Она мрачно взглянула на него и грациозно присела на краешек скамьи. — Милорд, вам это не поможет. Мы либо примиримся с обстоятельствами, либо откажемся от вашей затеи.

— Что именно не поможет? Вы, надеюсь, не о помолвке?

Гарри поставил ногу на краешек скамьи и, облокотившись на колено, внимательно посмотрел в серьезное лицо Августы.

— Именно о ней. Я все время думаю о том, что произошло, и не могу отделаться от мысли, что вы совершаете страшную ошибку. Я хочу, чтобы вы поняли: вы оказали мне большую честь своим предложением, однако для нас обоих будет лучше, если я все-таки разорву помолвку, пусть и ценой скандала.

— Не думаю, что это хорошая идея, — возразил Гарри.

— Но, милорд, вы же сказали, что у вас было время все обдумать. Неужели непонятно, что союз между нами просто невозможен?

— Напротив: не просто возможен, а при незначительных усилиях над собой станет идеальным.

Августа возмущенно вскочила:

— Что вы хотите этим сказать, сэр? Может, надеетесь, что сумеете меня переделать в соответствии со своими представлениям о достойной добродетельной супруге?

— Не стоит говорить за меня, дорогая. — Гарри взял ее за руку и мягко заставил опять сесть на скамью. — Я всего лишь хотел сказать, что, по-моему, мы прекрасно уживемся.

— И кто же из нас должен работать над собой, милорд?

Гарри вздохнул и, задумчиво глядя куда-то поверх ее головы, заметил:

— Мы оба, без сомнения, должны немного измениться, как того требует любой брак.

— Ясно. Давайте тогда кое-что уточним. Вот, например, какие именно изменения вы хотели бы видеть во мне, сэр?

— Для начала было бы неплохо перестать вальсировать с Лавджоем и ему подобными. Что-то в нем мне не нравится… И сегодня к тому же я заметил, что он проявляет к вам повышенный интерес.

— Да как вы смеете, сэр? — вне себя от гнева, опять вскочила Августа. — Я буду танцевать с кем захочу, а вам следует уяснить, что никто никогда не станет диктовать мне, что и как делать. И мне очень жаль, если мое поведение кажется вам слишком вольным, сэр, хотя, должна вас заверить, это еще только цветочки…