Она поплыла к двери.

Дана положила руку на плечо Бринн. Девочка взглянула на маму, Дана ответила ей ободряющим взглядом, и Бринн смолчала.

— Миссис Сэндс, подождите, — окликнула Дана. — Давайте поговорим спокойно.

— Моя Джейд может завести дружбу со множеством других русалок — таких, которые не врут, не жульничают и не крадут. — Миссис Сэндс яростно хлопнула хвостом, с громким «фррррршшш» выплыла за дверь и удалилась.

— Мам! — воскликнула Бринн. — Я не брала его! Клянусь!

— Знаю, солнышко, — сказала Дана. — Я тебе верю.

— Но она собирается запретить мне общаться с Джейд.

— Давай дадим ей немного времени, — ответила Дана. — Сейчас она была очень зла. Иногда злость затуманивает разум так, что не получается рассуждать здраво. Видно, это ожерелье много значит для Саманты, и, боюсь, она срывается на тебе. Пусть она подумает об этом и, возможно, придет в чувство. Да и потом, ожерелье же рано или поздно найдется.

Бринн надеялась, что мама права. Она жутко себя чувствовала после того, как ее назвали воровкой, лгуньей и жуликом. Наверное, ударь Саманта ее в живот, было бы не так больно. До чего же стыдно и неловко, когда кто-то, кто знает ее всю жизнь, говорит такие ужасные вещи! Бринн даже не понимала, от чего расстраивается сильнее: от того, что не увидит Джейд, или от того, что кто-то верит в такие гадости про нее.

Дана, Адриан и Талли пытались подбодрить ее.

— Эй! У меня отличная идея! — заявил Адриан в тот же вечер. — Пойдемте-ка поедим молюсбургеров!

Бринн покачала головой.

— Молюсбургеры — любимая еда Джейд, — угрюмо проговорила она.

— О, знаю! — сказала Дана. — Сплаваем на прогулку в ламинариевый лес!

Бринн снова помотала головой и простонала:

— Там мы всегда гуляли с Джейд.

Похоже, никто не мог ничего поделать с тяжелым грузом, который словно навалился Бринн на плечи. Девочка могла думать только об одном существе — о Джейд. О единственной во всем синем море, с кем Бринн хотелось поговорить, и единственной, разговаривать с кем ей было запрещено.

Глава пятая

Казалось, выходные тянулись целую вечность. Бринн не оставляла надежды, что миссис Сэндс передумает, или ожерелье отыщется, или придет Джейд и скажет, что все это была какая-то большая путаница. Бринн все ждала и ждала. Ее не интересовало, как именно все разрешится, — просто хотелось, чтобы произошло хоть что-нибудь, чтобы стало ясно: она не потеряет лучшую подругу.

Так что Бринн испытала облегчение, увидев Джейд утром в понедельник: та явно поджидала ее на остановке течения, как и всегда. Может, все как-то объяснилось?

— Джейд! — воскликнула Бринн, заторопившись к остановке: — Привет!

Она широко улыбнулась и подплыла к подруге.

Но Джейд не улыбнулась в ответ: она неловко поежилась и оглядела остановку, будто проверяя, не следит ли кто за ними.

— Ох, Бринн, — всхлипнула Джейд, — все так ужасно! Мама в бешенстве. Она сказала, мне нельзя играть с тобой, разговаривать и даже видеться! Я и сейчас не должна, но, наверное, мне нужно все объяснить.

— Я не брала ожерелье, — сказала Бринн.

— Я знаю, — заверила Джейд. — Конечно, ты его не брала.

— Хоть какое-то облегчение, — Бринн тяжело и печально вздохнула. — Приятно знать, что лучшая подруга не считает меня воровкой. Хотя ситуацию это не улучшает.

— Совсем не улучшает. Мама уверена, что права. И это очень странно. Мы посмотрели везде. Ожерелье просто испарилось! Я все выходные его искала, даже сегодня утром перед школой. Мама страшно огорчена. Я собираюсь искать дальше, пока оно не найдется.

— Не понимаю, — Бринн сдвинула брови. — Куда оно могло деться?

Джейд лишь печально покачала головой:

— Мы пошли поужинать, а когда вернулись, мама зашла в спальню и увидела, что ожерелье пропало. В последний раз я видела его, когда мы играли в пятнашки. Она заставила меня повторить шаг за шагом, что мы делали, и я сказала, что ты на него смотрела. Прости меня, Бринн!

— Джейд, я еще раз пошла посмотреть на него, когда ты красила ногти, но, честно, я его не брала. Не представляю, где оно может быть. Поверь, если бы я знала, сказала бы.

— Конечно-конечно, — закивала Джейд. — Но мама уверена, что это ты.

— И… что теперь будет? — осторожно спросила Бринн. — Мы с тобой не можем тусоваться после уроков? Не можем ходить куда-нибудь вдвоем?

— Нет, — выдавила Джейд. — Мама позвонила всем учителям. Она не хочет, чтобы мы вместе обедали или даже сидели рядом. И домашку мы вместе делать не можем. Ничего! Она говорит, что если застукает меня с тобой, то запретит ходить на уроки пения и на хор тоже.

— Она не может так поступить, — сказала Бринн. — Ты всегда мечтала стать певицей. Тебе нужны эти уроки, чтобы оттачивать мастерство. А потом, ты же их обожаешь!

— Да, — согласилась Джейд. — Думаю, поэтому она так и сказала. Она знает, что мне придется послушаться и держаться от тебя подальше.

— Я бы ни за что не хотела, чтобы ты бросила занятия, — проговорила Бринн.

Ее сердце отчаянно застучало: она чувствовала себя так, будто разрывается напополам. Ей совершенно не хотелось, чтобы Джейд прекратила учиться пению. Но и переставать видеться и разговаривать с ней не хотелось.

А потом Бринн подумала еще кое о чем и ахнула:

— А как же уроки магии? Мы же собирались работать в паре. Нам нужно тренировать усилитель дружбы.

Джейд помотала головой:

— Прости, я не могу. Мама уже поговорила с мисс Мейерс, чтобы та не давала нам работать в паре. Она всех учителей предупредила.

— Но ты — моя лучшая подруга! — воскликнула Бринн.

— А ты — моя! — ответила Джейд.

— Что же нам делать?

— Не знаю. Не знаю, можем ли мы тут что-то сделать. Но сейчас мне лучше идти. Прости, Бринн. Не хочу, чтобы она застукала, как я с тобой болтаю. От этого только станет хуже. Мне очень жаль!

Джейд заплыла в скоростное течение, и ее унесло стремительным потоком. Перед тем как раствориться в синей дымке океана, она печально помахала Бринн на прощание. Бринн помахала в ответ, оставшись на остановке в одиночестве.

В ее мозгу заклубились всевозможные тревоги. С кем она будет сидеть за обедом? Кто будет ее напарником на уроке магии? Что теперь делать по выходным? С кем распевать песни «Джея Барракуды и китов-убийц»? Что она будет делать без лучшей подруги, которая была в ее жизни с детства?

Бринн обнаружила, что тяжело дышит, — ей стало нехорошо. Ведь полугодие началось так замечательно! А теперь Бринн и вовсе не хочется идти в школу, и заниматься румагией, и вообще ничего не хочется. Она не могла представить себе жизни без Джейд. Но, так или иначе, поделать с этим она ничего не могла, так что шмыгнула носом, закинула рюкзак на плечи и заплыла в течение. В каком-то отупении она отыскала себе свободное место.

Пассажир, сидевший рядом, ткнул ее локтем:

— Эй, а где твоя близняшка?

Это был Уильям Бич. Бринн не понимала, почему он вечно является в худшие минуты ее жизни.

— Что? Что ты сказал? — переспросила она, моргая, словно пробужденная от беспокойного сна.

— Где твоя близняшка, Джейд? — повторил Уилл. — Разве вы не ездите всегда вдвоем? Кажется, вы вообще все вдвоем делаете. Наверное, вы с ней срослись, как сиамские близнецы?

«По сути, мы действительно все делали вместе, — подумала Бринн. — И правда срослись». У нее задрожал подбородок. «Не плачь», — сказала она сама себе, но глаза, похоже, решили игнорировать приказы и наполнились слезами.

— Э-э, ты в порядке? — спросил Уилл.

«Не плачь», — мысленно повторяла Бринн.

— Джейд что, заболела или типа того? — поинтересовался мальчик, а потом в своей обычной ехидной манере добавил: — Или у нее аллергия на тебя?

Будь Бринн в лучшем состоянии, она бы посмеялась над остроумием Уилла, особенно будь с ней Джейд — с подругой всегда легче, если тебя кто-то дразнит. Но сейчас ей не удалось сдержать слезы, и девочка громко разревелась.

— Ее… мама… запретила… Джейд… со мной… видеться, — выдавила Бринн между всхлипами. — Мы больше не лучшие подруги.

Бринн было стыдно так себя вести перед Уиллом и многочисленными пассажирами течения, но она ничего не могла с собой поделать.

Уилл со смущенным видом потер лицо. Оглянулся на соседей, словно кто-то из них мог прийти ему на помощь, — ничего такого не произошло. Мальчик пожевал нижнюю губу и заерзал на месте:

— Э-э, я не понимаю.

— Жемчуг! — со всхлипом выпалила Бринн, и тут ее прорвало окончательно: — Мы играли в пятнашки, и я увидела шкатулку с драгоценностями, и жемчужины были невозможно красивыми, и они усиливают магию в десять раз, и я взяла их в руки, пока Джейд докрашивала ногти, но я их не брала — в смысле, жемчужины, а не ногти Джейд, — я никогда бы такого не сделала, но мама Джейд думает, что это я, и теперь она не разрешает нам видеться и даже заниматься дружеской румагией!

Несмотря на то что Бринн плакала и всхлипывала, Уилл прекрасно расслышал все, что она сказала. То есть разобрал отдельные слова, но никак не мог взять в толк, что они означают в совокупности. Он снова потер лицо и, запинаясь, произнес: