Вслед за дамами вошли слуги и встали у стены. Рейвен позволил себе метнуть взгляд в сторону Сары, но тут же рефлекторно отвел глаза, увидев, что та сама смотрит на него. Насколько он понимал, глазеть на господ слугам вообще-то не полагается. Значит, слугам в доме Симпсонов позволялось больше обычного — либо Сара не считала его особо выше себя по положению.
От этих мыслей его отвлекло появление молодого мужчины — уж точно не старше его самого, однако обладающего гораздо более уверенными, важными манерами (не говоря уж о гораздо лучше скроенной одежде). У него была походка человека, который чувствует себя свободно в любом окружении и имеет в жизни четкую цель, которой намеревается достичь. Он не представился, а молча прошел к своему креслу и встал за ним, ожидая хозяина дома.
Доктор вошел последним, пожелал всем доброго утра и занял свое место во главе стола. Затем открыл большую, переплетенную в кожу Библию и прочел какой-то отрывок из псалтыри. Вслед за этим все склонили головы и с минуту молча молились.
Пустой желудок Рейвена не слишком приветствовал эту задержку, особенно обидную по той причине, что сам он никогда не был настолько религиозен. Он не был даже уверен, что верит в Бога вообще (дьявол — это несколько другое дело).
Наконец доктор сказал «аминь», и прислуга вышла из комнаты, чтобы, как надеялся Уилл, вернуться уже с едой. Но когда дверь распахнулась, в комнату ворвалась собака, а следом — два мальчика, которые принялись гоняться за ней вокруг стола. Среди воплей и смеха Рейвену удалось разобрать, что собаку зовут Глен.
Послышались быстрые шаги, и он еле сдержал улыбку при виде до невозможности задерганной няньки, явно совершенно уничтоженной тем, что дети вырвались из-под надзора. Ему сразу стало стыдно своего веселья, и Уилл внутренне сжался, думая, что вот сейчас последует суровый выговор. Утешал он себя тем, что сможет лучше разобраться в обстановке, посмотрев, кому достанется больше — няньке или детям. Но Симпсон лишь громко расхохотался, почти все остальные благодушно ему вторили, отчего собака, разволновавшись, начала гавкать; даже чертов попугай, и тот присоединился.
Почти, но не все. Было и исключение. Молодой человек в изящно скроенном костюме лишь утомленно вздохнул и улыбнулся жиденькой, словно овсянка миссис Черри, улыбкой.
Симпсон успокоил собаку, ласково потрепав ее по голове; хвост животного так и ходил ходуном из стороны в сторону. Потом те же ласковые руки утихомирили вопящих детей, после чего их — уже покорных — увела исполненная благодарности нянька. Вид этой сцены пробудил в Рейвене некое щемящее чувство, одновременно радостное и грустное, но не успел он задуматься о своих ощущениях, как его отвлекло прибытие блюд с грудами сосисок, яиц, селедки и свежего хлеба.
Уилл жадно смотрел на всю эту снедь, ожидая, когда Симпсон первым приступит к еде. Доктор потянулся было за сосиской, но вдруг остановился и положил вилку.
— Но я забываюсь. Вас необходимо представить друг другу! Джеймс, это мой новый ученик, Уилл Рейвен. Уилл, это доктор Джеймс Дункан, он недавно прибыл из Парижа.
Рейвен уже собирался протянуть Дункану руку, но заметил, что тот даже не шевельнул локтем. Он не знал в точности, как следует вести себя в подобных случаях, но прекрасно понял, что доктор Джеймс смотрит на него свысока, и под «смотрит» следовало понимать нечто похожее на разглядывание в телескоп.
Будь Уилл человеком обидчивым, даже тогда он мгновенно забыл бы об инциденте, стоило Симпсону наконец подать знак, что можно приступать к еде. Заботясь о приличиях, Рейвен постарался не слишком нагружать тарелку, и все же перед ним теперь лежало столько еды, сколько он не видал с тех пор, как в последний раз навещал мать. И еда эта наверняка будет гораздо лучше на вкус без постоянных напоминаний дядюшки о том, кто за нее заплатил.
— Доктор Дункан, у меня совершенно вылетело из головы — я хотела вас спросить, — сказала мисс Гриндлей, глядя на него через стол. — Вы, случайно, не родственник мистеру Дункану из «Дункана и Флокхарта», что на Принсес-стрит?
— Нет. Хотя, как я понимаю, они теперь довольно бойко торгуют эфиром, с тех пор как это средство вошло в обиход. — Последнюю фразу он адресовал доктору Симпсону, явно намереваясь сменить тему.
Рейвен решил этому воспрепятствовать.
— Быть может, тогда ваш родственник — мистер Дункан, который служит хирургом в Королевской лечебнице?
За это он был награжден кислым взглядом, которых, он был уверен, у мистера Дункана имелся большой запас.
— И опять — нет. Похоже, в данный момент в Эдинбурге наблюдается некий переизбыток Дунканов. Я подумываю прибавить девичью фамилию матери, чтобы выделяться среди прочих.
— И каким же станет ваше имя? — спросила Мина.
— Джеймс Мэтьюс Дункан.
— В самом деле, звучит очень внушительно, — сказала миссис Симпсон.
— Теперь вам нужно будет сделать значительный вклад в медицину, чтобы быть достойным такого имени.
— Именно так я и намереваюсь поступить, — ответил он без малейших колебаний.
Рейвен решил, что перед ними еще одна попытка покончить с дамскими темами для разговора, но, как оказалось, это была лишь увертюра. Покончив с единственным вареным яйцом, выуженным из находящегося перед ним рога изобилия, Джеймс принялся выкладывать свою профессиональную биографию с самого начала, а к концу у Уилла сложилось четкое представление о том, насколько мощным должен быть его телескоп.
Дункан изучал медицину в Абердине и Эдинбурге и в прошлом году, когда ему было всего двадцать, стал полноправным доктором медицины, что потребовало, в силу юного возраста, особого подтверждения квалификации. Затем он поехал в Париж, дабы углубить познания, и пока находился там, провел обширные патологические исследования умерших родами женщин, почитая теперь себя экспертом во всем, что касалось воспалительных процессов в области женского таза. Он свободно владел немецким и французским, на который и перевел «Заметки об ингаляции сернистого эфира» доктора Симпсона, чем, вполне естественно, польстил хозяину дома, а это, без сомнения, сыграло свою роль, когда профессор предложил ему должность своего ассистента.
— Я прибыл сюда, чтобы найти лучшее анестезирующее средство, нежели эфир, — провозгласил он, что, на взгляд Рейвена, было уже чересчур: он сам только начал раздумывать о том, что это весьма подходящий путь к успеху.
Джеймс Мэтьюс Дункан, решил Уилл, совершенно невыносим. Он производил впечатление человека, который ни разу не получал кулаком в лицо из-за неосторожного высказывания, и инстинкт подсказывал Рейвену, что именно ему предстоит исправить это упущение.
Вскоре к ним присоединился еще один джентльмен, который, извинившись за опоздание (оказывается, он шел пешком от самого своего дома на Хау-стрит), настоял, чтобы никто не вставал. На вид этот джентльмен был несколькими годами старше Рейвена, высокий, хорошо одетый, немного лысеющий и с густой окладистой бородой. Он явно был давним гостем этого дома, поскольку сел за стол, не ожидая особого приглашения, а Сара тут же принесла ему чашку чаю.
— Это мой партнер, мистер Джордж Кит, — пояснил Симпсон, представляя их друг другу.
Доктор Кит, потянувшись через стол, пожал Уиллу руку и на секунду замер, пораженный его видом.
— Что, ради всего святого, с вами произошло? — спросил он, которого, в отличие от дам, не сдерживали соображения деликатности.
— В Старом городе на меня напали грабители, — ответил Рейвен. — Поздно ночью. Затащили в темный переулок. Я пытался отбиваться, но это оказалось ошибкой. Они забрали все до последнего пенни — а имелось достаточно — и часы в придачу. Так что теперь у меня сколько угодно синяков, а вот денег нет, и возможности следить за временем тоже.
Он сам немного посмеялся над своей шуткой, стараясь преуменьшить значение случившегося. Никто его не поддержал.
— Какой ужас, — сказала Мина, явно тронутая его злоключениями.
— Так вы, наверное, совсем без средств? — спросил Симпсон. — Уверен, я мог бы помочь.
— О нет, всё в порядке, не стоит. Мне было бы неловко, — ответил он.
Эти слова вырвались у Рейвена прежде, чем он успел даже подумать. Уилл понимал, что за отказ от щедрого предложения доктора ему придется расплачиваться в будущем. Здесь ему будет обеспечен кров и стол, но у него имелась теперь лишь незначительная сумма — в вещах, присланных от миссис Черри. Уж конечно, этих денег не было достаточно, чтобы держать на расстоянии Флинта и его свору.
Однако после того, как он появился здесь, покрытый кровью и синяками, ему не хотелось, чтобы здешние хозяева сочли его к тому же нищим. Если вы хотите, чтобы к вам относились с уважением состоятельные люди, совершенно необходимо, чтобы они думали, что у вас тоже имеются деньги. Подобный обман уже вошел у него в привычку, но студенту, живущему среди таких же, как он, гораздо легче скрывать свою бедность.
— Что ж, позвольте, по крайней мере, одолжить вам мои запасные часы — пока у вас не появится возможность завести себе новые, — продолжал настаивать Симпсон.