Я чуть ли не вскричал, даром, что меня явно слышала и Ульяна, и весь остальной офис. Но возмущение мое было таким искренним, что оно буквально сочилось отовсюду!

— А вот это тебе пусть сама Геля и скажет. Или промолчит — это уже ее дело, — махнул он рукой. — Помогай с Макаровым и так и быть — если сможет тебя Гелюшка простить за сделанное, живите вместе снова.

Он махнул рукой — снова с царственной милостью. Личико принцесски просветлело, а я испытал такое возмущение, какого не испытывал ни разу в жизни. Как будто без меня меня женили и даже если мне это и нравилось, единственное, что хотелось сейчас — оказать сопротивление.

Надо было разобраться, что же там такое сделанное было в прошлом, что я об этом не знал, а все кругом меня — были в курсе.

— Гелюшка ваша меня давно не любит, — процедил я, поднимаясь с дивана.

— Но папа… — начала Катюша, однако дед Семен ее остановил.

— Не надо, внученька. Пусть думает, что хочет. — Потом он обратился ко мне: — Едем к Ангелине?

У меня аж сердце кульбит сделало от того, что уже вот-вот я мог увидеть ту, которая, как оказалось, все еще жила в моем сердце.

— Едем, — решил я, старательно скрывая те чувства, которые сейчас прорывались наружу.

Мы вышли из кабинета, при этом принцесска взяла меня за руку, будто опасалась, что я могу передумать и сбежать. В приемной наткнулись на Ульяну. Она была очень недовольна тем, что ей пришлось долго ждать, и бывшая невеста даже не собиралась сдерживать своего раздражения.

— Наконец-то! — воскликнула она, глядя только на меня и всем своим видом показывая, что ни Катюша, ни Семен ей неинтересны. — У меня к тебе очень срочный разговор! Я же говорила! — заявила Роднина.

Я вздохнул. Чего доброго, Уля станет бросаться мне наперерез, если попытаюсь сейчас уйти.

— Дед Семен, вот эту кнопку нажмите и в машине меня подождите, — сказал я старому хрычу, протягивая ему брелок-ключи от своего Лексуса. — Я буду через десять минут.

Катюша снова свела бровки на переносице, а дед, немного посомневавшись, все же забрал то, что я ему протягивал.

— Десять минут. Иначе возьмем и уедем! — заявил он и увел Катюшеньку к выходу из офиса.

Я же посмотрел на Ульяну и сказал:

— Ты все слышала. У тебя есть десять минут. Желательно — девять, чтобы мне не пришлось бежать на улицу, а потом глотать пыль из-под колес собственной тачки.

Роднина скривилась, но быстро взяла себя в руки. Правильно, всяких недовольств я уж точно не потерплю, и Уля это знала даже когда находилась в статусе моей невесты. Стоит ли говорить, что теперь, когда она перекочевала к когорте бывших, все свои хмурые виды могла засунуть куда поглубже?

— Кто это был? — задала она вопрос, глядя на меня так пытливо, как будто я был на передаче «Детектор лжи», и этим самым детектором Роднина и являлась.

— Дочь моей бывшей жены, — пожал я плечами. — И ее дед. И дочерин, и жены… Короче, это неважно.

Я махнул рукой, как бы говоря: какая разница тебе-то, экс-невестушка? Давай уже выкладывай, с чем пришла, и иди на все четыре стороны, потому что зуд, который охватил меня в преддверии встречи с Ангелиной, становился весьма нестерпимым.

— То есть, ты не заметил, что…

Она запнулась. Забавно захлопнула рот и даже ладонь к нему приложила, как будто опасалась, что слова с ее губ начнут слетать помимо Ульяниной воли.

— Не заметил — что? — уточнил я, хмуро взглянув на часы.

Старому пердуну вполне взбредет в голову попробовать сесть за руль моего старины-Лехи (искаженно-сленговое Лексус прим. автора), так что мне стоило поторопиться еще и по этой причине.

— Неважно, — отмахнулась Роднина и рассмеялась так неестественно, что этому бы позавидовали даже ее белоснежно-слепящие виниры.

И почему это я так остро сейчас стал реагировать на такие мелочи? Раньше меня не смущали такие штуки, как пластиковые и силиконовые накладки на какие-либо части тела кого бы то ни было.

— Я пришла сказать тебе, что готова родить ребенка, — выдала вдруг Ульяна.

Я так и присвистнул от удивления.

— Поздравляю, — буркнул равнодушно, хотя, прекрасно понимал, к чему сейчас станет клонить Роднина. — Но я-то тут каким боком?

— Я готова родить твоего ребенка, — с нажимом сказала бывшая невестушка.

Спасибо, но давайте как-нибудь без этого.

— Никаких детей у нас быть не может, — ответил я спокойно. — Я тебя не люблю, и ты это прекрасно знаешь. И с возрастом я стал ценить то, что называется этим чувством. Любовь.

— Но ребенок как раз и сможет склеить то, что между нами вдруг исчезло! — чуть ли не вскричала Роднина, бросаясь ко мне.

Она схватила меня за руки, театрально закусила нижнюю губу и распахнула небесно-голубые глазищи. Опять линзы — мелькнула в моей голове догадка.

— Сережа, я очень много думала о том, что между нами произошло! — заявила Ульяна, впиваясь ноготками в мои запястья. — Мы были так близки, а потом вдруг все стало таким… странным!

Какое хорошее слово. Именно так я себя и стал чувствовать рядом с этой женщиной. Странно. Как будто жил пластиковую жизнь, как Кен с Барби, но при этом необходимости в этом не имелось. Ну, да, у Родниной богатый отец, ну и что? Я и сам не бедствую, а всех денег в мире не заработаешь, хотя попытки были.

— Ну, произошло и произошло, — попытался закончить я эту беседу, когда оставалось четыре минуты из отведенного Ульяне времени. — Забудем и станем жить с начала. Не друг с другом.

— Но ты меня не услышал! Я готова родить твоего ребенка!

Я призвал на помощь все силы и терпение, которое уже было на исходе.

— Какого ребенка, Уля? — спросил спокойно и даже как-то угрожающе. Высвободил руки и сложил их на груди. — Мы с тобой расстались. Мы — не поженимся!

— В клинике у нас ведь самые лучшие эмбрионы! Я готова выносить одного! — затараторила Роднина.

Вот же, блин! В этих всех перипетиях после разлуки с невестой я напрочь забыл про наш (точнее, ее) идеальный план. Сдать биоматериал в клинику, принадлежащую ее семье, чтобы потом, когда настанет наш срок размножаться, Ульяна выносила ребенка. Причем, сына, потому что по женской линии у нее там было что-то наследственное, что она могла передать дочери. Следовательно, в клинике и выбрали эмбрионов только мужского пола. Остальное утилизировали, и сейчас, когда я об этом думал, перед мысленным взором появлялась Катюша. Это что, в случае с Родниной, у меня никогда бы не было такого чуда, как дочь?

Вот и хорошо, что так все получилось…

— Нет, Ульяна. Мы не будем вынашивать ни одного, ни двух, ни десятерых. Я заеду на днях в клинику и отзову договор. Я против того, чтобы у меня рождались дети таким путем!

Говоря это, я направился к выходу из офиса, а Ульяна, смешно перебирая длинными ногами, побежала за мной.

— Но мы можем попробовать естественно! Я спрошу у врача, что делать, чтобы точно получился мальчик!

Приостановившись, я повернулся к Родниной и как можно более четко сказал:

— Нет! Никаких беременностей и мальчиков. У нас не будет с тобой детей. Как и не будет будущего. Пойми это уже, Ульяна.

Выйдя из офиса, я направился быстрым шагом к машине. Слава богу, она оказалась на месте. А за рулем ее восседал старый хрыч.

— Не пойму, куда ключ вставлять! — возмутился он, ударив по рулю.

— Деда Семен уже ехать без тебя хотел! — сдала пня Катюша с заднего сидения. — Я говорила — не надо! Без папы уезжать не будем. А он не слушал!

Мрачно взглянув на дочь Лины, я ответил:

— Сейчас кто-то договорится, — указал на деда, — и останется здесь. А мы с тобой уедем.

Катя тут же принялась просить:

— Не надо, папочка, ты же очень добренький, я знаю.

От таких слов я растаял и велел хрычу:

— Вылезайте и садитесь рядом со мной.

Недовольно покряхтев, Семен все же выбрался из машины. Когда мы уселись в Лексус на те места, на которые и полагалось с самого начала, я нажал кнопку на приборной панели и машина с мягким урчанием завелась.

— Тьху ты! — сплюнул на пол Семен, подкидывая мне необходимость в итоге поехать на чистку салона. — Понапридумают же!

Я вздохнул и, вырулив на дорогу, попросил, призывая на помощь спокойствие, которого уже не оставалось, отчего пришлось брать его в кредит у самого себя:

— Диктуйте адрес.

Старый хрен тоже вздохнул и таким же обманчиво нейтральным тоном ответил:

— Тот же самый, что и раньше. Геля с места не сдвинулась и живет там, где вы раньше жили.

В ответ на эти слова я невольно расплылся в улыбке. А пульс от преддверия встречи с Ангелиной стал зашкаливать и стучать в висках.

***

— Что-то они задерживаются, — нахмурилась я, взглянув на часы.

Дедушка и Катюша, которые отправились на прогулку, обычно были очень пунктуальными и всегда возвращались вовремя. Но сегодня ощутимо опаздывали. Или это казалось мне, потому что мамой я была довольно тревожной?

— Всего двадцать минут! — заявила Валька, моя лучшая подруга.

Она хрустела уже третьим яблоком, из которых я делала фирменную шарлотку.

Ну как — делала? Рассеянно пыталась сообразить, как выложить уже давно потемневшие ломтики фруктов, перебирала их и бесконечно бросала взгляды на минутные стрелки.