— Лгунья, — прошипел Нокс сквозь зубы. — Солжешь мне еще раз, и тебе не понравится, что произойдет, а мне — да, уверяю.

— Без обид, козлина, но я как-то не большой любитель того, что происходит сейчас.

— Из-за дерзкого ротика тебя однажды поимеют.

— Не ты, — фыркнула я.

— Я не про твою дырку.

— Меня сложно убить.

— Ты гребаный ягненок в городе голодных волков, малышка. В конце концов тебя кто-нибудь сожрет. Это уже не тот город, где ты выросла. Это теперь не самое приятное место.

— Да ну, Нокс? И когда же все изменилось? С твоим прибытием? — поинтересовалась я и, встав с кровати, мрачно на него воззрилась. — Сиськи на кон ставлю, что как только ты сюда заявился, все и пошло через жопу.

— Думаешь, меня волнует твой мыслительный процесс или что тут, по-твоему мнению, произошло? Позволь заверить: ничуть. Я тебе не друг, Арья. И поостерегся бы спорить на миленькие титечки с незнакомцами, потому что можешь и, мать твою, проиграть, а я, к гадалке не ходи, долги всегда получаю, особенно такие охрененно упругие. Нет, маленькая ведьма, меня зовут эту самую жопу разгребать, а здесь она полная. Я стал королем не потому, что так захотел. Я стал королем, потому что им, твою налево, родился. У тебя последний шанс отсюда убраться, но у меня такое чувство, что ты слишком долбаная идиотка, чтобы следовать моему совету.

— Я не уйду. Я здесь родилась и знаю, что здесь же и умру. Я не боюсь смерти, и я тебе никакой не сраный ягненок. Я тут потому, что у меня нет выбора. Сюда приехала моя сестра, и теперь она пропала. Без нее я никуда не уйду.

— Ты не выберешься отсюда живой, никто не выбирается. Ну, по крайней мере, ты с этим смирилась.

Нокс швырнул меня на кровать, хохотнул над тем, как у меня из легких вышибло весь воздух, и, вглядываясь мне в глаза, заговорил на странном языке, отчего мир вокруг закружился. Нокс опять перекрыл мне локтем дыхательные пути, и я забилась под ним, пытаясь спастись от той чертовщины, которую он со мной творил. Мои ноги раздвинулись, и Нокс вжался в меня, шумно вдохнул, и в его глубинах зародился жар.

— Перестань, — хрипло прошептала я под его горящим взглядом, который спустился к моим губам и снова поднялся.

— Выдай свои тайны — и все прекратится.

— У меня нет никаких тайн.

Его колено надавило сильнее, и я снова взвизгнула. Меня пронзило жаром, а Нокс все продолжал давить, раздувая ноздри, наблюдая, как я дрожу. Я взмокла от желания, и мои щеки вспыхнули от стыда.

— У всех есть тайны, Арья, у всех.

Из коридора донеслись шаги, Нокс бросил взгляд через плечо, прислушиваясь к их приближению. И вдруг, рассыпавшись стаей воронов, исчез за стеклянными дверями балкона.

Я осталась лежать и пытаться собраться с мыслями.

Кем бы Нокс ни был, он — зло. Он обладал такой силой, от которой существа либо ломаются, либо бегут. На то, чтобы не пустить его в разум, у меня ушли все силы. Каждую стену, которую я возводила, он сносил. Я чувствовала, как он касался меня, не притрагиваясь к плоти руками. Я ощущала его похоть, его потребность подавить меня и растерзать, когда он опустил собственные барьеры, чтобы прорвать мои. Он так увлекся рысканьем по моему разуму, что даже не заметил, как я проникла в его и уставилась там на склеп с большей защитой, чем любое существующее банковское хранилище. Кем бы он ни был, я уж точно намеревалась это выяснить и поставить его на колени.

Дверь открылась, девчонки ворвались в комнату и, обыскав ее, уставились на все еще трепетавшие после стремительного отступления Нокса шторы. Пол был усыпан черными перьями, а мое тело — красными отметинами, которые до утра превратятся в синяки.

— Что тут стряслось? — спросила Сабина.

— На Нокса не действуют защиты дома. Он был здесь, — хрипло выговорила я.

— Занимались тут всяким? — осторожно уточнила Каллиста.

— Он меня немного пошвырял туда-сюда, если ты об этом, — я закуталась в одеяла, сильно дрожа. — Дом даже не почувствовал ни его, ни грозящую мне опасность.

— Проблемка, блядь, — сердито буркнула Луна. — Нужно исправить.

— И на него не действует моя магия, — продолжила я. — Он не такой, как мы, он не похож ни на кого из нас.

— На ведьм? — переспросила Каллиста.

— Нет, я вообще про всех нас. Все первородные семьи восприимчивы к силам друг друга. Нокс и глазом не моргнул, когда я ударила магией. Даже, блядь, не шелохнулся. Думаю, что он совсем чужак и, еще хуже, он знает куда больше нашего о том, что с Амарой. И я намерена выяснить все, что ему известно. Плюс в ту же копилку: рядом с ним я становлюсь уязвимой к магии. Его ведьма смогла наложить на меня чары, а на меня никогда не действовала ничья магия, кроме нашего рода.

— Ты хочешь сказать, что рядом с ним ты теряешь устойчивость к магии?

— Именно. Как будто он мой криптонит.

Глава 9

Я стояла посреди раскуроченного, увядшего и очень странного аптекарского огорода, который располагался за особняком. Еще один явный признак, что Амара отсутствует как минимум несколько недель: ее комната была безупречно чиста, а на сестру это вообще не похоже. Это я — помешанный на уборке псих с обсессивно-компульсивным расстройством, а она — любительница развести бардак.

Я успела просмотреть ее гардероб и взяла взаймы несколько шмоток, так как размер у нас один, и Аврора еще не отправила нам грузовик с одеждой и бытовой утварью, и вдобавок в доме не было воды.

Погружая пальцы в почву, я напитывала растения жизнью, пока огород не заколосился свежими травами, а воздух не наполнился смесью их ароматов. Прихватив ведро, я двинулась вниз по течению широкого ручья, который с журчанием утекал вглубь большого, цветущего двора. Большинство семей покрывали километры своей земли роскошью, но мы предпочитали природу. Ведьмы нуждались в ней, черпали из нее силу. У альфа-волков, в принципе, тоже делали выбор в пользу природы, но использовали ее, чтобы превращаться в полнолуние. В детстве Луна и Айне иногда присоединялись к молодым волкам и свободно с ними носились под защитой лунного света.

Я наклонилась у самой глубокой части ручья и набрала воды, но потом нахмурилась, когда ее нагретые капли коснулись моей руки. Я уставилась на ручей, затем внимательно оглядела густо поросшую зеленью, закрывающую обзор извне, местность.

Медленным шагом вернувшись в огород, я вылила воду в заранее вырытую траншею, отставила ведро и достала сухие травы, которые срезала для сегодняшнего вечера. Отряхнув руки, я молча зашагала к дому. Внутри я взяла несколько вещей и вернулась к ручью.

Я разделась до трусиков и пошла к воде, осторожно оставила на плоском камне, который делил поток на два разных течения к соседним владениям, шампунь и кондиционер, которые сделала сама. Снять трусики уже в воде оказалось непросто, но я справилась и бросила их к кучке одежды на илистом берегу.

Небо надо мной было идеально голубым, без единого облачка. Вокруг щебетали птицы. Припав к камню и устроив на нем руки, я отмокала и следила за домом, ведь знала, что рано или поздно кто-нибудь обнаружит мой маленький оазис, и тогда купаться в ручей полезут сразу все.

Иметь пятнадцать сестер означало, по сути, не иметь ничего, что принадлежало бы лично тебе. Не то чтобы меня это беспокоило, совсем наоборот. Не приходилось страдать, что друзья бросили, потому что моими друзьями были сестры. Мне просто нравилось время от времени насладиться одиночеством. Я нырнула под воду и снова всплыла, вдруг вспоминая, как мы с Амарой играли в пруду.

Мы проводили много времени вдали от остальных, жаждая уединения, которого так сложно добиться, когда рядом еще четырнадцать девчонок. Мы сбегали сюда на бесчисленные часы и лепили из грязи куличики, притворяясь, будто их изготовили в лучших пекарнях Девяти миров.

Амара всегда хотела стать шеф-поваром или открыть свою пекарню. А я, в противоположность ей, хотела книжный магазин, где из-под полы продавались бы тоники и зелья, а еще хранилась бы самая обширная коллекция кристаллов этого мира. Мы планировали накопить на и то, и другое, вот только вложить деньги куда-то нам не удавалось. Стоило нам пополнить наш счет, как Фрейя переводила все на совместный, к которому имели доступ и остальные. Нам не разрешалось мечтать о чем-либо, что не включало всех.

Я взялась за шампунь и намылила голову, вдыхая ароматы трав с розовой отдушкой, чтобы успокоить истерзанные за несколько дней нервы. Выполоскав волосы, я нанесла самодельный кондиционер. А после воспользовалась жидким мылом, принявшись медленно водить его пеной по телу, и мои веки сомкнулись. А потом перед внутренним взором все заполнили глаза цвета океана, заставив мои собственные в ужасе распахнуться. Ни за что, сказала я подсознанию. Не в этой жизни.

В кустах что-то шевельнулось, и я уставилась на потревоженные листья. Пристально всмотрелась в них и те, что росли глубже, выискивая малейшие признаки движения.

— Есть там кто? — подала я голос, выжидая, не пошевелится ли незваный гость снова. На ответ я не рассчитывала, но придется же ему как-то удирать со двора.

Я скользнула глубже в воду, пока она не скрыла меня по самый подбородок. Сердце екнуло и заколотилось чаще.