Я кусаю нижнюю губу. Его глаза опускаются на мой рот, прежде чем снова вернуться к моим глазам.
— Я только что поняла, что я все еще в пижаме. Да, я хочу домой. Отвезите меня домой.
Я слезаю с его колен, и через несколько секунд он ослабляет хватку. Плюхнувшись рядом, я смотрю на Нейта.
— Пошел ты.
— О, ты меня любишь.
— Нет, я уверена, что это не так.
— Конечно. — Он усмехается мне. — Прости, котенок.
— Нет. — Я качаю головой, распуская хвост и снова завязывая его на макушке. — «Котенок» меня тоже не устраивает.
— Но он милый, — усмехается Нейт.
— Да, в отличие от меня.
— Это правда, — бормочет Брантли. — Она чертовски меня раздражает. Назовите ее… крысой.
Я толкаю его так, что его глаза темнеют от злости. От этого у меня по телу бегут мурашки, потому что я на 100 процентов уверена, что он меня ненавидит.
Мы подъезжаем к моему дому, и когда машина останавливается, я тут же собираюсь выскочить из салона.
— Стой! — Нейт останавливает меня. — Я серьезно, сестренка. Ты никому не расскажешь о том, что происходило сегодня ночью.
— А что, черт возьми, происходило сегодня ночью? — спрашиваю я, глядя на них всех.
— Мы… я не могу говорить об этом с тобой.
— А зачем тогда меня похищать? — я смотрю прямо на Нейта. — Почему бы просто не сказать мне: «Эй, хочешь сыграть в «Правду или действие»?» Какого черта, Нейт!
— Черт, — ворчит он, а затем смотрит на Бишопа. — Мы должны были это сделать.
Бишоп пожимает плечами.
— Никогда не играл в эту гребаную игру и не собираюсь начинать.
Затем Бишоп смотрит на меня.
— И дело не в этом, котенок.
— Что? Ты не…
Нейт выталкивает меня и хлопает дверью. Я с открытом ртом смотрю на закрытую дверь, и в эту же минуту Hummer отъезжает от дома. Я поднимаю руку и притворно машу им, сомневаясь, что они вообще это увидят, а затем поднимаюсь по мраморной лестнице к тяжелым двустворчатым дверям. Я протяжно зеваю, и когда вижу большие часы, висящие на стене в гостиной, то понимаю почему. Солнце вот-вот взойдет, но я не хочу будить Татум и отвечать на ее вопросы о том, где я была, поэтому решаю остаться в гостиной. Сняв обувь, я стягиваю покрывало со спинки дивана и заворачиваюсь в теплый мягкий плед.
Глава 11
Я чувствую странную тяжесть в ногах, и первое, что я ощущаю…
— Бекон!
Я открываю глаза.
Татум заходит в гостиную со сковородой в руке, успев идеально уложить свои волосы.
— Вставай, нужно скорее позавтракать и выходить.
Я со стоном откидываюсь на спинку дивана:
— Школа…
— Да! — передразнивает она. — Школа! И, кстати, если мой храп так тебя раздражал, то нужно было попросту меня выгнать. Не стоило из-за этого спать здесь.
— Нет! — качаю я головой. — Это не так. Мне просто трудно засыпать с другими людьми.
Это не совсем ложь. На самом деле мне и правда непросто спать не в одиночестве. Я все время беспокоюсь. Не слишком ли громко я дышу? Что, если во сне я случайно прикоснусь к человеку? Конечно, не в сексуальном плане… а может, даже и в сексуальном? Мне сложно с этим справляться. Гораздо удобнее спать одной. И я не делюсь своим одеялом. Никогда.
Татум закатывает глаза, чувствуя ложь, но не понимая причину.
— Вставай уже. Пора завтракать.
Я встаю с дивана.
— Я выйду через секунду. Только забегу в душ.
Я поднимаюсь по лестнице и захожу в свою комнату, подумывая проверить, не вернулся ли Нейт. Нет, я не стану этого делать. Придурок. Я понятия не имею, что, черт побери, произошло этой ночью. Хочу ли я узнать больше? Да, возможно. Хочу ли я убить Нейта? Безусловно. Я также пришла к выводу — по дороге от дивана к спальне, — что они — безнадежно испорченная компания. Они не только резкие, надменные и властные, но и… соблазнительные. Именно поэтому я должна держаться от них подальше любой ценой. Особенно от Бишопа Винсента Хейса. Этот ублюдок поцеловал меня! И… и мне это понравилось.
Полушепотом ругая саму себя, я решаю поехать пострелять после уроков. Поскольку сегодня пятница и Татум, несомненно, захочет чем-нибудь заняться на выходных, будет лучше, если я обеспечу себе отговорку как можно скорее. Я снимаю узкие брюки цвета хаки и белую майку и с наслаждением ныряю в душ, чтобы смыть с себя все воспоминания о сегодняшней ночи.
Нанося на волосы кондиционер, я изучаю взглядом пустую комнату Нейта, куда он, судя по всему, так и не возвращался. Столько пустой болтовни о том, что собирается обо мне заботиться. Хренов обманщик. Выйдя из душа, я стягиваю полотенце и быстро вытираюсь перед тем, как одеться. Высушив волосы, я наношу легкий макияж, позволяя темным кудрям свободно рассыпаться по спине, а затем натягиваю свои кожаные браслеты, среди которых есть тот, который подарила мне мама перед кончиной. Это браслет Pandora.
Мы покупали для него новые подвески в важные моменты моей жизни. По словам мамы, даже новый цвет волос был «важным моментом», так что да, на браслете была подвеска и в честь этого события. Стирая с зеркала пар от горячей воды, я изучаю свое лицо, проводя кисточкой с блеском по губам. У меня угловатый острый подбородок, пухлые губы и карие глаза. Мои ресницы от природы длинные и густые, а кожа светится изнутри естественным золотым сиянием, которым я обязана испанскому происхождению мамы. Не думаю, что я некрасива, но ничего особенного во мне тоже нет. Особенно, если поставить меня рядом с кем-то вроде Татум или Тилли.
Вернувшись обратно на кухню, я вижу, что Татум уже сидит на табурете и уничтожает свой завтрак.
— Приятно видеть, что ты чувствуешь себя как дома.
Я смеюсь, направляясь в сторону своей тарелки.
— В этом доме такая куча продуктов, которые никто не ест. Это преступление!
Я фыркаю, откусывая половину рогалика.
— В понедельник мой папа будет дома.
— Ммм, — говорит Татум, слизывая с пальца майонез. — Если честно, ваш дом кажется таким же пустым, как и мой. Без обид.
— Раньше такого не было, — говорю я, продолжая уничтожать свой весьма калорийный завтрак. — Ни за что бы не подумала, что ты любишь такую еду.
— Раньше я такое не ела, — робко произносит Татум.
Я не готова анализировать то, что она имела в виду, поэтому просто сосредотачиваюсь на своей тарелке. Наконец мы заканчиваем завтрак и выходим из дома. Ясное утреннее солнце тут же озаряет нас своими лучами. Я надеваю темные очки, пока Татум достает ключи от машины.
— Думаю, нам стоит поторопиться. Кстати, насчет вечеринки! Ты собираешься написать Тилли по поводу адреса и остальных деталей?
— Черт! — я сокрушенно вздыхаю, вспоминая, что оставила телефон в том самом внедорожнике отца, который все еще находится неизвестно где. Придется поговорить об этом с Нейтом, когда (или если) я его увижу.
— Эээ, — отвечаю я, заметив, что Татум вопросительно на меня смотрит. — Да, я напишу ей чуть позже.
Мне хочется задать ей несколько вопросов о «Клубе Элитных Королей», но боюсь, что мой вновь обретенный интерес к этой теме вызовет у Татум подозрения.
Вскоре мы подъезжаем к школе. Татум останавливается на частной студенческой парковке, и мы идем по направлению к школьному вестибюлю. Мы опоздали — ничего удивительного. Мчась по коридору, я толкаю дверь кабинета английского языка, и профессор, отвлеченный от своих каракулей на доске, с удивлением на меня смотрит.
— Очень мило, что вы решили к нам присоединиться, Монтгомери. Присаживайтесь и смотрите, чтобы это не вошло в привычку.
Я виновато киваю, а затем отыскиваю взглядом единственное свободное место, оставшееся рядом с Элли. Она смотрит на меня с нескрываемой неприязнью, и я, стараясь как можно равнодушнее положить свои учебники на стол, опускаюсь на соседний стул.
— Мэдисон! — кричит кто-то позади меня, пока я иду к буфету.
Картер улыбается, берет поднос и подходит ко мне.
— А я и не знал, что ты новая сводная сестра Нейта.
— О нет. — Я закатываю глаза. — Только не говори, что ты тоже с ними тусуешься.
Он сверкает своей мальчишеской улыбкой, и я использую это короткое мгновение, чтобы повнимательнее рассмотреть его тело. Оно сильное и спортивное — он явно не пропускает ни одну футбольную тренировку. Его светлые волосы небрежно падают на лоб, а голубые глаза поблескивают.
— Нет… у нас разные круги общения.
Я откусываю от яблока и указываю на его университетский жакет.
— Вижу.
Я не имела в виду ничего обидного, просто… Нейт и его дружки одеваются не как остальные. Они все выглядят как спортсмены, но, готова поспорить даже на последний доллар, что никто из них никогда не держал в руках мяч.
— Значит, сегодня вечером ты будешь на его вечеринке? — спрашивает он, когда очередь почти доходит до нас.
Я разворачиваюсь и смотрю на него.
— Ага. А ты? — спрашиваю я, пока мы возвращаемся к столикам.
Он одаривает еще одной мальчишеской ухмылкой.
— Думаю, я нашел причину туда пойти.
Затем он подмигивает мне и медленно идет к своему столику.
Я все еще нелепо улыбаюсь от уха до уха, когда мой взгляд падает на хмурого Бишопа. Моя улыбка мгновенно исчезает, и в это время Нейт, расталкивая всех встречных, направляется прямо ко мне.