Вселенная ненавидит меня. Без сомнений.

— Ладно, — выдавила я. Пламя смущения разгоралось все жарче. — Входи.

На дверце раздевалки не было замка, и секунду спустя Рис заполнил собой крошечное пространство кабинки. Даже если бы я не услышала, как он вошел, я бы почувствовала. Его мощная энергетика ощущалась в каждой молекуле воздуха, и они начинали вибрировать в унисон.

Грубый. Мужественный. Мощный.

Я затаила дыхание, когда он приблизился, мягко ступая по линолеуму. Для человека столь крупной комплекции он двигался с грацией пантеры.

Платье прикрывало грудь, но мои кружевные трусы были полностью открыты, и я старалась не думать, что видит Рис. Он остановился так близко, что я почувствовала исходящее от его тела тепло и чистый, мыльный аромат.

Воздух гудел от напряжения и тишины, когда он взялся за подол платья над моей головой и потянул. Ткань скользнула вверх на полсантиметра и опять застряла — я вздрогнула, когда она впилась в новый участок кожи.

— Я попробую снизу, — сказал Рис отстраненным, сдержанным голосом.

Снизу. Значит, ему придется прикасаться к моей обнаженной коже.

— Хорошо, — слово прозвучало более хрипло, чем мне хотелось бы.

Я напряглась всем телом, когда он положил ладони мне на ребра. Быстро провел большими пальцами по натертому участку, где платье впивалось в кожу, а потом просунул пальцы под ткань и ее потянул вверх.

Я больше не могла задерживать дыхание.

Я выдохнула, и моя грудь поднялась, словно пытаясь глубже погрузиться в грубые, теплые руки Риса. В тишине дыхание звучало до неловкости громко.

Рис замер. Платье уже наполовину задралось мне на плечи — достаточно, чтобы продемонстрировать грудь в бюстгальтере.

— Успокой дыхание, принцесса, или ничего не выйдет, — сказал он чуть более напряженно, чем минуту назад.

Кожу опалил жар, но я справилась с дыханием, и он продолжил.

Еще сантиметр… еще… и я свободна.

В ноздри ударил свежий воздух, и я заморгала, заново привыкая к свету после двадцатиминутного плена в платье.

Я сжимала пальцами ткань, лицо пылало от смущения и облегчения.

— Спасибо. — Я не знала, что еще сказать.

Рис отступил назад с каменным лицом. Вместо ответа мужчина взял пуленепробиваемый жилет и футболку, которую я носила под ним, и поманил меня пальцем.

— Иди сюда.

— Я могу надеть их сама.

И снова никакого ответа.

Я вздохнула и подошла к нему. Я слишком устала, чтобы спорить, и не стала сопротивляться, когда он натянул на меня футболку, а затем и жилет. Я наблюдала за ним через зеркало — он поправлял жилет и бретельки, добиваясь идеальной посадки. Я по-прежнему держала перед собой платье, прикрывая им нижнее белье.

Впрочем, беспокоиться не следовало. Рис проявлял ко мне не больше интереса, чем к пластмассовому манекену.

Как ни странно, я почувствовала укол раздражения.

Рис закончил с жилетом, и я уже хотела отойти, когда его пальцы железной хваткой сомкнулись на моих бицепсах. Огромные руки обхватывали их с легкостью.

Он встретился со мной взглядом в зеркале и опустил голову — его губы оказались возле моего уха.

Сердце бешено застучало, и я крепче сжала платье.

— Не думай, что я не понял, чем ты занималась весь день. — Дыхание Риса пронеслось по коже зловещим предупреждением. — На этот раз я поддался, принцесса, но я не люблю игры. К счастью для тебя, ты прошла проверку. — Он скользнул ладонями вверх и остановился на плечах, оставив на них пылающие следы. — Тебе следует научиться послушно следовать указаниям. Мне плевать, если ты считаешь мое поведение глупым. Секундная задержка может сыграть решающую роль, когда речь идет о жизни и смерти. Я говорю пригнуться, и ты пригибаешься. Я говорю надеть пуленепробиваемый жилет на чертов пляж, и ты надеваешь. Ясно?

Я продолжала сжимать платье.

— Жилет был проверкой, чтобы узнать, соглашусь ли я его надеть? Это так… коварно. — Целый день, потраченный впустую на дурацкую проверку. Меня наполнило негодование. — Ненавижу, когда ты делаешь подобные вещи.

Губы Риса тронула мрачная ухмылка.

— Лучше ты будешь ненавидеть меня живого, чем любить мертвого. — Он отпустил мои плечи. — Одевайся. Мы уходим.

Дверь за ним захлопнулась.

Наконец я могла снова вздохнуть спокойно, но не могла остановить эхо его слов в моей голове.

Лучше ты будешь ненавидеть меня живого, чем любить мертвого.

Проблема в том, что я не испытывала к нему ненависти. Я ненавидела его правила и ограничения, но не ненавидела его самого.

А хотела бы ненавидеть.

Жизнь была бы гораздо проще.

Третий месяц проверки

— Я не смогу пойти.

— Что значит не сможешь? — Изумление Джулс просочилось даже сквозь трубку. — Мы ждали фестиваль со второго курса. Мы даже наряды подобрали, чтобы они сочетались. Стелла арендовала машину! Мы можем погибнуть по дороге, потому что она ужасно водит…

— Я все слышу! — раздался крик Стеллы на заднем плане.

— …но права есть только у нее.

— Знаю. — Я мрачно глянула на Риса, который сидел на диване и точил нож, словно псих. — Один телохранитель счел мероприятие небезопасным.

Мы с подругами хотели посетить музыкальный фестиваль в Рокбери много лет, и теперь мне приходилось его пропускать.

— И что? Все равно езжай. Он работает на тебя, а не наоборот.

Мне бы очень хотелось, но у нашей сделки еще длился испытательный срок, и опасения Риса нельзя было назвать полностью необоснованными. Рокбери проходил в палаточном лагере, в полутора часах езды от Нью-Йорка, и каждый год что-то неизбежно происходило: пожар, пьяная массовая драка, паническая давка. А еще в этом году во время фестиваля обещали грозу, а значит, вероятнее всего, кемпинг превратится в гигантскую грязевую яму, но мои подруги все равно решили рискнуть.

— Прости, Джулс, в другой раз.

Джулс вздохнула:

— Скажи своему мужчине, что он чертовски горяч, но полный зануда.

— Он не мой мужчина. Он мой телохранитель.

Я понизила голос, но мне показалось, Рис на миллисекунду замер, прежде чем продолжить точить нож.

— Тем хуже. Он управляет твоей жизнью, а ты ни хрена не получаешь.

— Джулс.

— Ты знаешь, что это правда. — Еще один вздох. — Хорошо, я поняла. Мы будем скучать, но наверстаем упущенное, когда вернемся.

— Звучит неплохо.

Я повесила трубку и опустилась в кресло, охваченная страхом пропустить все самое интересное. Я купила билеты на фестиваль несколько месяцев назад, до того, как Рис начал на меня работать, а теперь пришлось продать их случайному младшекурснику.

— Надеюсь, ты счастлив, — сказала я многозначительно.

Он не ответил.

За последние три месяца мы с Рисом научились лучше взаимодействовать, но временами мне по-прежнему хотелось запустить в него учебником. Как сейчас.

Однако на следующие выходные, когда наступил день фестиваля, я проснулась и испытала одно из величайших потрясений в жизни.

Утром я зашла в гостиную и обнаружила, что комната преобразилась. Мебель сдвинули в сторону, а на пол набросали гору подушек с принтами в стиле бохо. Кофейный столик ломился от закусок и напитков, а на экране шла трансляция фестиваля Рокбери в режиме реального времени. Вишенкой на торте стала палатка, украшенная гирляндами лампочек — точно такая же, как установленные на территории фестиваля.

Рис сидел на диване, теперь вплотную прижатом к стене возле окна, и хмуро пялился в телефон.

— Что… — Я потерла глаза. Нет, мне все это определенно не снилось. Палатка, закуски — все наяву. — Что это?

— Домашний фестиваль, — проворчал он.

— Ты все это устроил. — Я не задала вопрос, а скорее выразила недоверие.

— Неохотно и с чужой помощью. — Рис поднял взгляд. — Твоя рыжая подруга опасна.

Разумеется. Все встает на свои места. Видимо, подруги расстроились, что я пропускаю фестиваль, и подготовили, так сказать, утешительную вечеринку. Но кое-что не сходилось.

— Они уехали прошлым вечером.

— Они завезли все заранее, пока ты принимала душ.

Хм, а это уже вполне правдоподобно. Я принимаю душ подолгу.

Успокоенная и довольная, я схватила чипсы, конфеты и газировку, забралась в палатку с подушками и принялась смотреть по телевизору сеты любимых групп. Благодаря прекрасному качеству звука и изображения я почти чувствовала себя там.

Честно говоря, так было даже комфортнее, чем на настоящем фестивале, но мне не хватало компании, с которой можно разделить веселье.

Через час я нерешительно высунула голову из палатки.

— Мистер Ларсен. Может, присоединишься? Тут полно еды.

Он все еще сидел на диване, насупленный, как медведь, который проснулся не на той стороне пещеры.

— Нет, спасибо.

— Давай. — Я махнула рукой. — Не заставляй меня сидеть в одиночестве. Это же грустно.

Губы Риса растянулись в легкую ухмылку, и он поднялся с места:

— Только потому, что ты послушалась и не пошла на фестиваль.

Теперь нахмурилась я:

— Ты будто собаку дрессируешь.

— Большинство вещей в жизни похожи на дрессировку собаки.

— Неправда.

— Придешь на работу — получишь зарплату. Будешь ухаживать за девушкой — потрахаешься. Будешь учиться — получишь хорошие оценки. Действие и награда. Так устроено общество.