А оно определенно было. Только я сомневалась, вижу ли это я одна или Рис тоже.

Но не спрашивала. Так безопаснее.

— Ты не думал заняться чем-то кроме телохранения? — спросила я однажды в тот редкий вечер, когда мы остались дома. У меня не было никаких планов, кроме свидания с телевизором и мороженым, и это не могло не радовать.

Наступил сентябрь — прошло почти два года с тех пор, как мы с Рисом впервые встретились, и больше года с моего переезда в Нью-Йорк. Я уже развесила сезонные украшения — в частности, осенний венок над камином, разложила подушки и пледы землистых тонов и пристроила мини-тыкву на журнальном столике.

Мы с Рисом смотрели дурацкую комедию из моих рекомендаций на «Нетфликсе». Он сидел, выпрямив спину, полностью одетый в рабочий костюм, а я свернулась калачиком на диване с банкой мороженого в руке.

— Телохранения?

— Если такого слова не существует, я введу его королевским указом.

Он ухмыльнулся:

— Еще бы. А ответ на твой вопрос — нет. В день, когда задумаюсь, я оставлю «телохранение».

Я закатила глаза:

— Наверное, приятно видеть все в черно-белых цветах.

Рис на мгновение задержал на мне взгляд, прежде чем отвести глаза.

— Поверь, — сказал он. — Не все.

Сердце необъяснимым образом пропустило удар, но я заставила себя не уточнять, что он имеет в виду. Вероятно, ничего особенного. Случайно брошенная фраза.

Вместо этого я сосредоточилась на фильме, стараясь не смотреть на мужчину, сидящего рядом.

Сработало. Вроде.

Я рассмеялась над какой-то репликой и заметила, что Рис искоса на меня поглядывает.

— Хороша, — сказал он.

— Что?

— Твоя настоящая улыбка.

Забудьте о пропущенном ударе. Мое сердце решило пропустить их десяток-другой.

Однако мне удалось скрыть эмоции, направив на него ложку.

— Это был комплимент.

— Как скажешь.

— Не увиливай. — Я с гордостью отметила, как ровно звучит мой голос, пока внутри все безумствует. Трепещет, прыгает, крутится. — Мы перешли рубеж. Первый комплимент Риса Ларсена для Бриджит фон Ашеберг, всего-то через два года. Надо это отметить.

Рис фыркнул, но его глаза светились весельем.

— Год и десять месяцев, — поправил он. — Если считать.

Значит, он считал.

Если мое сердце пропустит еще хоть одну песню, у него не останется плейлиста.

Плохо. Дело совсем плохо.

Что бы я ни испытывала к Рису, мне не следовало давать волю этому чувству. Пытаясь избавиться от все более тревожных реакций на собственного телохранителя, я согласилась на свидание с Луи, сыном французского посла в ООН, когда столкнулась с ним на мероприятии через месяц после нашего с Рисом киновечера.

Луи явился на свидание ровно в семь с букетом красных цветов и с очаровательной улыбкой, которая увяла, едва он увидел за моей спиной угрюмого телохранителя — Рис стоял так близко, что я чувствовал тепло его тела.

— Это тебе. — Луи вручил мне цветы, с тревогой поглядывая на Риса. — Прекрасно выглядишь.

Позади раздалось низкое рычание, и Луи сглотнул.

— Спасибо, очень красивые, — ответила я с любезной улыбкой. — Надо поставить их в воду, сейчас вернусь.

Моя улыбка исчезла, как только я повернулась спиной к Луи и посмотрела на Риса.

— Мистер Ларсен, пожалуйста, следуйте за мной. — Как только мы зашли на кухню, я прошипела: — Прекрати угрожать моим ухажерам пистолетом.

Я не видела произошедшего, но догадалась: скорее всего, Рис слегка отодвинул куртку, продемонстрировав оружие.

Луи — не первый, с кем я встречалась в Нью-Йорке, хотя в последний раз я ходила на свидание несколько месяцев назад. Рис упорно распугивал всех объектов моего романтического интереса, и половина местных мужчин боялись приглашать меня на свидание, опасаясь, что он их пристрелит.

Прежде меня это не беспокоило — мне было плевать на тех парней, — но теперь начало раздражать, поскольку я активно пыталась избавиться от странного влияния Риса.

Рис помрачнел:

— В его ботинках увеличители роста. Он заслуживает угроз.

Я поджала губы, но быстрый взгляд на ноги Луи подтвердил наблюдение Риса. Я думала, он выше. Ничего не имею против увеличителей роста, но восемь сантиметров — это как-то уже слишком.

Я не обратила внимания на увеличители роста, но, к сожалению, не могла не заметить полного отсутствия химии.

Мы ужинали в прекрасном французском ресторане, и я изо всех сил пыталась не уснуть, пока Луи болтал о лете в Сен-Тропе. Рис сидел за соседним столиком с таким мрачным видом, что его соседи решили переместиться.

К концу ужина Луи настолько переволновался из-за угрожающего присутствия телохранителя, что опрокинул бокал с вином и чуть не уронил поднос проходящего мимо официанта.

— Все в порядке, — заверила я, помогая жутко смущенному Луи убрать беспорядок, пока официант суетился над испачканной льняной скатертью. — Просто не повезло.

Я строго глянула на Риса, но не увидела ни намека на раскаяние.

— Конечно, — улыбнулся Луи, но ужас в его глазах никуда не делся.

Когда мы закончили уборку, он оставил официанту щедрые чаевые и вежливо пожелал мне спокойной ночи. На второе свидание Луи меня не пригласил.

Я не расстроилась. Но разозлилась на одну сероглазую занозу в заднице.

— Ты напугал Луи до полусмерти, — заявила я, когда мы с Рисом вернулись домой. Я не могла сдержать гнева. — В следующий раз постарайся не доводить моего спутника до такого состояния, когда он проливает напитки.

— Раз он такой пугливый, значит, тебя не достоин.

Рис оделся согласно дресс-коду ресторана, но галстук и смокинг не могли скрыть грубой, необузданной мужественности, исходившей от него мощными волнами.

— Ты был вооружен и смотрел на него таким взглядом, будто он убил твою собаку. Тут трудно не занервничать. — Я бросила на столик ключи и выскользнула из каблуков.

— У меня нет собаки.

— Это метафора. — Я распустила волосы и встряхнула пряди. — Продолжай в том же духе, и я превращусь в старую деву из исторических любовных романов. Ты распугал всех парней, встреченных мной за последний год.

Единственное, что не изменилось с нашей первой встречи, — мой отказ обращаться к нему как-либо, кроме мистера Ларсена, и его отказ называть меня как-либо, кроме принцессы.

Рис нахмурился еще сильнее:

— Я перестану их отпугивать, когда ты научишься разбираться в мужчинах. Неудивительно, что с личной жизнью у тебя полный провал. Ты упорно встречаешься исключительно с кретинами.

Я рассвирепела. Нет у меня провала с личной жизнью. Близко к тому, но пока нет.

— Кто бы говорил.

Он скрестил руки на груди:

— В смысле?

— В смысле я не видела, чтобы ты с кем-нибудь встречался с начала нашего сотрудничества. — Я скинула куртку, и его взгляд на мгновение соскользнул к моим обнаженным плечам, прежде чем вернуться к лицу. — Вряд ли ты достаточно компетентен, чтобы давать советы по поводу личной жизни.

— Я не встречаюсь. Тем не менее вполне могу распознать никчемных идиотов, когда их вижу.

Я умолкла, пораженная его признанием. Рис всегда был рядом в течение дня, но, когда я ложилась спать, его дежурство заканчивалось. Иногда он оставался дома, иногда нет. Я предполагала, что он… был занят в те ночи, когда отсутствовал.

Меня охватила странная смесь облегчения и недоверия. Недоверия, поскольку Рис был настолько великолепен, чтобы большинство женщин легко прощали ему неприветливость и угрюмость. Облегчения, потому что… Ну, я предпочитала не углубляться в причины.

— Ты почти два года соблюдаешь целибат?

Вопрос вырвался прежде, чем я успела подумать — и я сразу об этом пожалела.

Рис изогнул бровь, хмурый взгляд превратился в ухмылку.

— Интересуешься моей сексуальной жизнью, принцесса?

Щеки обожгло смущение — из-за моего неуместного вопроса и произнесенного им слова «секс».

— Ничего подобного.

— Я хоть и не учился в престижном колледже, но умею считывать подтекст. — В стальных глазах мелькнуло веселье. — Для протокола: свидания и секс — не одно и то же.

Да. Разумеется.

Облегчение сменилось неприятным чувством. Мысль о том, как он с кем-то «не встречается», нервировала сильнее, чем следовало.

— Понимаю, — ответила я. — Я тоже не всегда встречаюсь с сексуальными партнерами.

Что я несу? Я так давно не занималась сексом, что собственная вагина вполне могла засудить меня за пренебрежение, но я хотела… Доказать, что случайный секс мог быть не только у Риса? Задеть его?

Если последнее, то план сработал: ухмылка Риса исчезла, а в голосе появилась жесткость.

— И когда у тебя последний раз был секс без отношений?

Я вздернула подбородок, отказываясь отступать под тяжестью стального взгляда.

— Крайне неуместный вопрос.

— Ты спросила первая, — выдавил он. — Отвечай на вопрос, принцесса.

Дыши. В голове раздался голос дворцового секретаря по связям с общественностью Элин — она учила меня общаться с прессой. Ты не можешь контролировать их слова, но можешь контролировать свои. Не позволяй им видеть, как ты потеешь. Уклонись, верни себе преимущество и направь разговор в нужное русло. Ты принцесса. Ты никого не боишься. Элин была строгой, но хорошей, и я воспользовалась ее советом, пытаясь не попасться на удочку Риса.